Иногда думаешь — вот бы вернуться назад, в тот момент, когда еще можно было все изменить. Просто взять и повесить трубку. Но нет же, любопытство — штука такая... проклятая.
Все началось с того, что я, забыла зарядку дома. А телефон сел в самый неподходящий момент — когда ехала к маме на дачу. Ну думаю, ладно, доеду как-нибудь, не впервые. Но когда приехала, мама сразу:
— Лен, а что ж ты не звонишь? Я волнуюсь уже который час!
— Да телефон сел, мам. Можно твоим воспользоваться?
— Конечно, конечно. Он в спальне лежит.
Взяла я этот древний аппарат — еще кнопочный, представляете? — и давай набирать номер Димки, мужа своего. Хотела сказать, что доехала нормально, что мама в порядке. Обычные дела.
Набираю номер, а он... не отвечает. Ну бывает, думаю, может, в душе или еще где. Положила трубку, но она как-то странно легла. Не до конца, что ли. И тут слышу — гудки, потом голос Димки:
— Алло?
Я уже рот открыла ответить, но он продолжает:
— Слушай, это я. Можешь говорить, Ленка уехала к своей мамаше на дачу.
Сердце как будто остановилось. Кто это? С кем он говорит? И почему таким тоном — будто... будто я ему мешаю?
— Да, да, до вечера точно не будет, — продолжал Димка. — Можешь приезжать.
Я стою, держу эту треклятую трубку и не понимаю — что происходит? Может, это работа какая? Может, коллега приедет, и они над проектом работать будут?
Но голос... голос был какой-то другой. Мягкий такой, нежный. Не тот, каким он со мной разговаривает последние полгода.
— Соскучился, — говорит он. — Очень соскучился, Катюш.
Катюш... Катюша... А у нас на работе есть Катя из бухгалтерии. Молоденькая такая, симпатичная. Я ее даже на корпоративе хвалила — какая, мол, умничка, как хорошо работает.
Руки затряслись. Хотела повесить трубку, но не могла. Как будто прикипела к ней.
— Нет, нет, она ничего не подозревает, — продолжал Димка. — Ты же знаешь, она у нас... как бы это сказать... не очень внимательная к деталям.
Не очень внимательная к деталям? Это он про меня? Про меня, которая замечает, когда он носки не в ту сторону выворачивает? Которая помнит, что у его мамы аллергия на цитрусовые, а у него самого — день рождения коллеги, которого он вечно забывает?
— Да ладно тебе, — смеется он. — Какая разница? Главное, что мы наконец-то можем побыть вместе нормально, без этих... как ты говоришь... украдкой встреч.
Украдкой встреч... Значит, это уже давно. Не вчера началось, не позавчера. А я-то думала — что это он такой усталый стал, что это работа его заела, что это кризис среднего возраста какой-то.
— Слушай, а может, правда пора ей сказать? — говорит женский голос. Молодой такой, звонкий. — Ну не можем же мы вечно так...
— Катюш, ну зачем торопиться? — перебивает ее Димка. — Пусть пока не знает. Зачем ей лишние переживания? Она и так... ну ты понимаешь... не в лучшей форме сейчас.
Не в лучшей форме? Да я, может, и поправилась немного за эти годы, и морщинки появились, но... Но я же его жена! Я же его люблю! Я же думала, что и он меня...
— Дим, но это нечестно, — настаивает эта Катя. — Она имеет право знать.
— Имеет, имеет, — соглашается он. — Но не сейчас. Вот закончу проект, получу премию, тогда и поговорю с ней. А пока... пока давай просто наслаждаться тем, что у нас есть.
Проект... Какой еще проект? Он же мне говорил, что проект закрыли месяц назад. Что теперь будет затишье до осени.
Слезы сами потекли. Тихо так, чтобы мама не услышала. Стою в ее спальне, держу трубку и реву.
— А знаешь, что она вчера сказала? — продолжает Димка, и я слышу, как он усмехается. — Говорит: "Дим, а давай в отпуск съездим, как раньше. В тот пансионат, помнишь?" Представляешь? В тот убогий пансионат, где мы были лет пять назад.
Убогий пансионат... А мне казалось, что нам там было хорошо. Что мы там были счастливы. Помню, как он тогда говорил, что это лучший отпуск в его жизни.
— Бедненькая, — говорит Катя, но в голосе у нее не сочувствие, а что-то другое. Превосходство какое-то. — Наверное, чувствует, что что-то не так.
— Да ладно, — отмахивается Димка. — Она вообще мало что чувствует. Живет в своем мирке, в своих фантазиях. Думает, что у нас все прекрасно.
В своих фантазиях... А я-то думала, что это называется "доверие". Что это называется "любовь". Что когда любишь человека, то не ищешь подвохов в каждом его слове.
— Ладно, хватит о ней, — говорит он. — Лучше расскажи, что ты там купила. Показывать будешь?
И тут я услышала такой смех... такой кокетливый, понимаете? Такой, каким она смеялась только для него. И я поняла — все. Конец. Нет больше моей семьи, нет моего мужа, нет той жизни, которую я строила пятнадцать лет.
Руки дрожали так, что я еле трубку положила. Нормально положила, чтобы они не поняли, что кто-то слушал.
— Леночка, ты что, бледная какая-то? — мама заходит в спальню. — Плохие новости?
— Нет, мам, — говорю, а голос дрожит. — Все нормально.
Как объяснить ей? Как сказать, что твоя жизнь только что развалилась на куски? Что тот человек, которого ты считала самым близким, уже давно живет другой жизнью?
— Ленка, ну что ты? — мама садится рядом, обнимает. — Что случилось?
И тут я не выдержала. Рассказала все. Как есть. Мама слушала, качала головой, а потом говорит:
— Знаешь что, дочка? А может, это и к лучшему.
— Как к лучшему, мам? — не понимаю я. — Как это может быть к лучшему?
— А ты посмотри на себя, — говорит она. — Когда ты последний раз улыбалась? Настоящему улыбалась? Когда последний раз что-то для себя делала? Ты же как тень стала, Лен. Живешь только его интересами, его проблемами.
И правда... Когда я последний раз думала о том, чего хочу я? Не мы, не семья, а именно я?
— Но мам, я же его люблю, — говорю сквозь слезы.
— Любишь, — соглашается она. — А он тебя?
Вот так вопрос... А ведь правда — любит ли? Или просто привык? Или просто удобно ему — дома жена, которая все понимает, все прощает, ни о чем не спрашивает, а на стороне — молоденькая пассия, с которой интересно и весело?
— Что мне теперь делать, мам?
— А что хочешь делать?
Хочу... А чего я хочу? Хочу домой ворваться, скандал устроить? Хочу этой Кате глаза выцарапать? Хочу Димке все высказать?
А может, хочу просто исчезнуть? Раствориться? Чтобы никого не было, ничего не было, и не надо было принимать никаких решений?
— Не знаю, — честно говорю.
— Тогда оставайся пока здесь, — предлагает мама. — Подумаешь спокойно. А там видно будет.
Остались мы на даче. Я телефон свой так и не включала — зачем? Чтобы он мне лапшу на уши вешал про то, как соскучился, как дела, как дорога?
На следующий день мама говорит:
— А помнишь, ты в институте хотела дизайном заниматься? Интерьерами?
Помню... Еще как помню. Мечтала об этом, планы строила. А потом Димка сказал, что это несерьезно, что денег не заработаешь, что лучше в офис устроиться, стабильную работу найти.
— Так может, сейчас самое время вспомнить? — продолжает мама. — Курсы какие-нибудь, переподготовка...
А ведь правда... А что, если? Что, если это не конец, а начало? Что, если это шанс наконец-то стать собой, а не приложением к чужой жизни?
Три дня я думала. Три дня взвешивала, решала, мучилась. А потом включила телефон. Тридцать семь пропущенных от Димки. Сообщения — где я, что случилось, почему не отвечаю.
Набрала его номер.
— Лен! — кричит он в трубку. — Где ты? Я с ума схожу! Думал, что-то случилось!
— Димка, — говорю спокойно. — Нам надо поговорить.
— Конечно, конечно! Приезжай скорее, я дома.
— Нет, — говорю. — Не дома. И не сейчас. Завтра, в кафе на Пушкинской. В семь вечера.
— Но Лен...
— До свидания, Дим.
И повесила трубку. Вот теперь повесила. Когда надо было.
А знаете что самое странное? Впервые за много лет я спала спокойно. Без этого постоянного напряжения — а вдруг что-то не так сделала, а вдруг он недоволен, а вдруг...
Утром проснулась и думаю — надо же, а я ведь красивая еще. Не старуха какая-то, как он там говорил. Просто... просто забыла об этом. Забыла, что я не только жена Димки, но и просто Лена. Которой тридцать восемь, которая умеет готовить потрясающий борщ, которая когда-то мечтала о своем деле.
— Мам, а можно я еще денек останусь? — спрашиваю за завтраком.
— Оставайся, сколько хочешь, — говорит мама. — Только ты уж определись — что делать будешь.
Определилась я быстро. Поехала в город, но не домой, а к подруге Светке. Она одна живет, места хватит.
— Лен, ты что, совсем ополоумела? — говорит Светка, когда я ей все рассказала. — Может, ты что-то не так поняла?
— Светуль, я не глухая. Он прямо сказал — "Ленка уехала к мамаше, можешь приезжать".
— Ну... может, это действительно работа?
— Какая работа, Свет? "Соскучился, Катюш"? "Показывать будешь"? Это работа?
Светка замолчала. Потом говорит:
— Знаешь что? А ну его. Мужики — они все такие. Думают, что мы дуры, что ничего не понимаем.
— Не все, — возражаю я.
— Почти все, — настаивает она. — Ты лучше подумай — что дальше? Разводиться будешь?
А вот это вопрос... Разводиться. Пятнадцать лет вместе, квартира общая, кредит за машину еще не выплачен. И потом — а вдруг он одумается? Вдруг поймет, что натворил, и все исправит?
Но с другой стороны — как теперь жить, зная то, что знаю? Как смотреть ему в глаза? Как делать вид, что ничего не было?
К семи вечера пришла в кафе. Димка уже сидел, нервничал. Увидел меня — вскочил:
— Лен, ну наконец-то! Что случилось? Почему ты пропала?
Сел напротив, смотрит внимательно. И знаете, в этот момент я поняла — он действительно волновался. Не притворялся, а по-настоящему переживал. И это было еще больнее, чем все остальное.
— Дим, — говорю, — мне нужно тебе кое-что сказать.
— Слушаю, — он наклоняется ближе.
— Я знаю про Катю.
Лицо у него... Господи, как же изменилось лицо. Сначала не понял, потом понял, потом побледнел, потом покраснел.
— Лен, я... это не то, что ты думаешь...
— А что я думаю, Дим?
— Ну... я не знаю... но это правда не то...
— Тогда объясни, что это.
Молчит. Сидит, смотрит в стол и молчит. А я жду. Спокойно так жду, хотя внутри все дрожит.
— Лен, — наконец говорит он, — это просто... это ничего не значит.
— Ничего не значит?
— Ну да. Просто... ну бывает же такое. Увлечение. Глупость.
— Как долго эта глупость длится?
Опять молчит.
— Дим, я спрашиваю — как долго?
— Полгода, — тихо говорит.
Полгода... А я-то думала — может, неделю, может, месяц. А тут полгода. Полгода он приходил домой, целовал меня, рассказывал про работу, строил планы на отпуск. И все это время...
— И что теперь? — спрашиваю.
— Как что? — не понимает он.
— Ну что ты хочешь? Продолжать? Или закончить эту... глупость?
— Лен, я... я не знаю.
Вот так ответ. "Не знаю". Пятнадцать лет вместе, а он не знает.
— Тогда я скажу, что хочу я, — говорю. — Я хочу развестись.
— Что?! — он аж подскочил. — Лен, ты что? Из-за какой-то ерунды?
— Ерунды?
— Ну да! Подумаешь, увлекся немного. Это же не значит, что я тебя не люблю!
— А значит что?
— Значит... ну значит, что я дурак. Что повелся на молодость, на новизну. Но это пройдет, Лен. Это обязательно пройдет.
— А если не пройдет?
— Пройдет, — уверенно говорит он. — Я же тебя люблю. По-настоящему люблю.
И тут я поняла — он искренне так думает. Он правда считает, что можно любить жену и одновременно спать с другой. Что это нормально, что это "просто увлечение".
— Дим, а ты знаешь, что она хочет, чтобы ты мне все рассказал?
— Откуда ты...
— Неважно откуда. Важно что. Она считает, что я имею право знать.
— Катька молодая, глупая, — отмахивается он. — Не понимает, что к чему.
— А ты понимаешь?
— Конечно! Я понимаю, что главное — это наша семья. Наша с тобой жизнь. А все остальное — ерунда.
Ерунда... Значит, Катя — ерунда. А я что? Тоже ерунда? Или я — это серьезно, а она — развлечение?
— Дим, а если бы у меня был роман?
— Что? — не понял он.
— Если бы у меня полгода был роман с каким-нибудь мужчиной. И я бы говорила, что это ерунда, что это ничего не значит. Ты бы простил?
Молчит. Думает.
— Ну? — настаиваю.
— Это другое дело, — наконец говорит.
— Почему другое?
— Потому что... потому что ты женщина. У женщин это серьезнее.
Вот так вот. У женщин серьезнее, а у мужчин — ерунда. Удобная позиция, ничего не скажешь.
— Знаешь что, Дим, — говорю, — я подам на развод.
— Лен, ну не дури! — он хватает меня за руку. — Ну что ты как маленькая? Подумаешь, проблема! Я же сказал — закончу с ней. Сегодня же закончу.
— Не надо.
— Как не надо?
— Не надо ничего заканчивать. Живи, как хочешь. Только без меня.
Встаю, беру сумку. А он сидит, смотрит на меня и не верит, что это происходит.
— Лен, ты серьезно?
— Серьезнее некуда.
— Но почему? Ну объясни мне, почему? Я же готов все исправить!
— Потому что поздно, Дим. Потому что я уже другая. Потому что не хочу больше быть удобной женой, которая все понимает и все прощает.
— А кем ты хочешь быть?
— Собой, — говорю. — Просто собой.
И ушла. Вот так вот — встала и ушла. А он остался сидеть в том кафе, наверное, до сих пор не понимает, что произошло.
А как бы вы поступили?
Пишите в комментариях!
Подписывайтесь на канал
Еще интересное: