Дворянка или чудовище?
Дарья Николаевна Салтыкова... Две сотни лет назад это имя звучало зловеще и тревожно — даже для опытного уха, покорённого суевериями и страшилками. Для одних — богатая московская дворянка, обладательница огромных земель и титулов, достойная лучшего в общества. Для других — сама смерть на белом свете: живая легенда, из которой народная молва вылепит архетип чудовища, страшнее самого лютого разбойника.
Как так вышло, что некогда уважаемая особа оказалась на страницах жутких сказаний наряду с ведьмами, людоедами, чертями? Кто превратил женщину в символ беспощадного террора — она сама, или же общество, власть, страх, заполняющий народную душу в тёмные времена? Сегодня мы попробуем не просто рассказать — а прожить, пропустить через себя эту драму.
Родословная и дворянский статус
О, семья Салтыковых... Родовитая, древняя — с корнями, уводящими летопись почти к боярским временам, к самой чёрной, непроходимой старине. Кто только не принадлежал к этому клану: полководцы, сановники, видные вельможи.
Дарью Николаевну воспитывали в атмосфере роскоши, чинопочитания и, что греха таить, полной власти над своими крепостными. Она унаследовала не только земли и богатства, но и скрытый код: «Властвуй! Правь! Не сомневайся!» С ранних лет она привыкла, что любое слово крепостного — шёпот на ветру, а её слово — закон, острый, как меч.
Но, скажете вы, разве все дворянки становились страшилищами? Конечно, нет. Однако стоит задуматься: легко ли устоять, когда на плечи ложится груз абсолютной вседозволенности, когда никто не смеет доро́г перерезать или слова поперёк сказать? Не зря древние философы твердили: «Власть развращает...» — а безнаказанная власть делает это особенно быстро.
Первые признаки жестокости: от дворовой к безжалостной помещице
Попробуйте представить... Обширное имение, поутру покрытое лёгким туманом; тысячи крепостных, чьи судьбы зависят от прихоти одной особы. Сначала ничего необычного. Но вот в округе начинают шептаться. Сначала — осторожно, по углам, едва заметно:
— Ты слышала, у барыньки снова кого-то наказали?
— Говорят, до полусмерти...
Слухи, сказки, пересуды — поначалу это лишь шёпот — но он растёт, крепнет, становится подобием валы́. Сначала — истерзанные спины, но потом... что-то большее. Куда пропадают женщины? Почему в имении бытует страх, почему даже самые дерзкие боятся встретить взгляд барыни?
— Она лупит, да не жалует...
Говорили, что сама Салтычиха не видела в жестокости злодеяния. Для неё это был порядок — воспитание. Кнут и унижение, да побольше. Но где предел? Неизвестно. Кто-то говорит — у неё были припадки или мания. Другие настаивали — холодный расчёт.
Мифы и легенды вокруг Салтычихи: почему народ боялся и одновременно восхищался
Но настоящая метаморфоза случилась не в суде и не на дворянском собрании. Она произошла в народной памяти. Чем страшнее становились рассказы о Салтычихе — тем большему уважению и даже зависти она удостаивалась... парадоксально, не правда ли?
— Видишь вон того мальчишку? Вспомни: непослушным детям бабка грозит Салтычихой.
— Не будешь слушаться — пройдёт барыня ночью и утащит в подпол!
Народная молва — неумолимый, жестокий режиссёр, лепящий фигуру Дарьи Николаевны в мрачном гротеске.
- Похищения детей?
- Каннибализм?
- Колдовство?
Где кончалась правда и начиналась выдумка — неизвестно до сих пор.
Её именем мамаши пугали чад, старцы вспоминали в темноте, а о её смертях (внимание!) ходили самые безумные истории — что убитых ею женщин не просто хоронили, а закапывали на границе имения, чтобы души не отмстили.
Расследование и суд: попытка сломать "чудовище" и официальный приговор
Но сколько бы ни длилась эта вакханалия страха — всему есть предел, особенно когда недовольство становится гулом. Как говорится, «достучались». Жалобы посыпались прямиком во дворец.
Катерина Вторая, тогдашняя императрица — женщина, сама знавшая, что такое сила в слабости и ужас в великом.
— Неужели позволить — веком славить изверга в приличных рангах?
Назначили следствие. Невероятно — впервые закон сурово постучал по дворянским вратам.
Но это было не просто расследование! Каждый шаг сопровождали сплетни, страх, аристократический отпор:
— Кто вы такие, чтобы судить дворянку?!
Начали допрашивать — аккуратно, без пыточной жестокости.
Результат? Более сотни свидетелей. Кровь на полу, в глазах, в рассказах селян...
Салтычиха не признаёт ни единой вины!
А суд... Тот самый Знаменитый суд, когда Екатерина II приказала:
— Публичное покаяние.
Дарью выставили на позор перед толпой — до самой смерти заперли в монастырской темнице. Без права выходить. Без права даже схорониться по-человечески...
Как из дворянки сделали "чудовище": роль власти, общества и легенд
Есть ли в этой трагедии что-то глубже, чем просто сухая статистика убийств и унижений? Несомненно!
— Почему она стала символом ужаса?
Да потому что общество было готово сделать из живого человека пугало, страшилку! Бесстрашие чиновников в расследовании, протест властей против безнаказанности, бесконечные народные лубки... Везде один, тот же обречённый образ: страшная женщина-сатана. Даже если бы она была «просто» жестокой помещицей — теперь её имя стало иконой страха.
Власть использовала случай, чтобы показать:
— Видите, не терпим даже среди своих!
Газеты, сатирики, сказители — кругом мелькала страшная тень Салтычихи. И человек в этом образе терялся, растворялся...
— Она чудовище, не иначе.
Почему боялись сильнее смерти?
Почему же страх перед Салтычихой был сильнее самой смерти? Загадка? Нет — разгадка в самой сути крепостного сознания. Смерть казалась натуральной частью жизни, привычной участью.
Жестокость же — извращение естественного порядка.
- Боялись мучений, унижений, пыток.
- Страх смерти — мгновенный. Страх перед Салтычихой — долгий, ежедневный.
Народные сказки связывали её с нечистой силой. Сотни лет спустя её образ остался живым в анекдотах и страшилках:
«...умрёшь — и попадёшь к Салтычихе!»
Это была коллективная травма, тёмное пятно в памяти народа, символ ужаса не столько перед смертью, сколько перед абсолютной невозможностью справедливости.
Оставшаяся нераскаявшейся и жившая в заточении — что же осталась от Дарьи Салтыковой?
Последняя страница жизни... Стены монастыря. Холод. Одинокое окно — шорох молитв за дверью, заунывный голос священника.
И она — Салтычиха.
Что осталось?
Отказ признаться. Не раскаялась. До самой смерти утверждала — не виновата, оклеветана. Посмотрите: в глазах у неё не чудовище, а уставшая женщина — обиженная, ожесточённая, потерявшая человеческое тепло и, быть может, сама не до конца понимающая, где закончилась её судьба и началась страшная легенда.