Слава Александру Степановичу Попову, который изобрёл радио!
Трудно себе представить, как раньше человечество обходилось без этого творения разума. Сейчас почти все из нас пользуются мобильными телефонами и привыкли к ним настолько, что не могут понять, как ещё несколько лет назад жили без них.
То, что военные корабли в море принимают и передают радиограммы, давным-давно ни для кого не секрет. Правда, общаться по радио с гражданскими судами лет тридцать назад у военных как-то не особо было принято. И напрасно!
Константин Евгеньевич Степанов, бывший флагманский штурман 1 флотилии подводных лодок, рассказывал такой случай. Во время службы в Полярном, на дизельных подводных лодках, ему однажды довелось выйти в море ещё и на борту плавбазы. Корабль этот не отличался особой быстроходностью.
Когда шли по Кольскому заливу, прямо по корме появился лайнер, шедший из Мурманска в Йоканьгу. Командир плавбазы забеспокоился, как ему маневрировать: лайнер явно намеревался обогнать его. Плавбаза то отворачивала вправо, то возвращалась на прежний курс. Внезапно из динамика радиостанции «Рейд», расположенной в ходовой рубке плавбазы, раздался голос капитана лайнера:
- Командир, да ты не дёргайся! Я буду тебя обходить по левому борту!
Константин Евгеньевич сказал, что командир плавбазы от неожиданности чуть ли не подпрыгнул. Он даже как-то забыл, что на его корабле есть такая радиостанция, работающая в радиосетях гражданских судов, и не подозревал, что она может пригодиться.
Что касалось гражданских капитанов и радистов, то они в эфире особо себя не ограничивали, и, бывало, озвучивали то, что весьма интересовало натовских разведчиков. Например, «Вот, блин, опять какой-то вояка у меня прямо возле борта всплыл!»
Был на Севере крупный и мощный главк «Севрыба». Его начальника однажды, помнится, приглашали в штаб Северного флота - просили перед выходами в море инструктировать своих людей, чтобы они больше не сообщали по радио о местонахождении боевых кораблей и не комментировали их действия. Консенсус был достигнут, но визит этот, говорят, закончился для начальника главка печально: какой-то разиня взял из гардероба штаба флота его пыжиковую шапку и не вернул - наверное, за свою принял…
Тем не менее, когда в море подводники и рыбаки стали связываться между собой по радио, они легко достигали взаимопонимания.
Однажды атомный подводный крейсер, которым командовал Антон Милованов, шёл в надводном положении по назначенному маршруту. Навстречу лодке шёл траулер, который, как выяснилось, назывался «Пётр Петров». Лодочные радисты установили связь с рыбаками. Те сообщили, что идут в Кольский залив, и согласились с предложенным им вариантом расхождения.
Вскоре траулер остался за кормой, но подводники продолжали отслеживать его движение. Через некоторое время командиру доложили, что «Пётр Петров» идёт совсем не туда, куда собирался, а направляется, не снижая хода, прямо на берег у входа в Ура-Губу. После многочисленных безуспешных попыток лодке, наконец, удалось связаться с траулером. Рыбакам сообщили, куда ведёт их курс. Вскоре подводники обнаружили, что «Пётр Петров» повернул влево и пошёл на вход в Кольский залив.
Несколько недель спустя офицер из экипажа подводной лодки случайно разговорился в Мурманске с гражданским моряком, который оказался штурманом с «Петра Петрова». Тот рассказал, что в тот день рыбаки шли с моря, хорошо отпраздновав богатый улов. После расхождения с подводной лодкой больше никто на судне не контролировал навигационную обстановку, а траулер шёл куда-то сам по себе. Хорошо, что подводники успели предупредить экипаж «Петра Петрова» об опасности, а то уцелевшие рыбаки надолго бы запомнили этот день…
В другой раз, когда лодка Милованова работала на перископной глубине в прибрежном полигоне, из Териберки вышел сейнер и, не видя поднятых над водой выдвижных устройств, направился прямо на подводную лодку. Когда связь с сейнером установить не удалось, командир через ближайший береговой радиотехнический пост попросил рыбаков изменить курс. Он также передал на сейнер через пост: «Военно-морской флот приветствует рыбаков! Желаем вам счастливого плавания!»
Сейнер неожиданно вышел на связь. Он сообщил, что обойдёт подводную лодку, и передал: «Рыбаки приветствуют Военно-морской флот!»
Было очень приятно, что люди оказали друг другу внимание и проявили взаимное уважение. К сожалению, так не всегда бывает…
Однажды в море встретились на пересекающихся курсах два корабля Северного флота: морской тральщик и новая атомная подводная лодка. Согласно Международным правилам, лодка должна была пропустить тральщик, но старший на её борту думал иначе: чтобы атомоход, корабль 1 ранга, уступал дорогу какому-то тральщику, которым командует, максимум, капитан-лейтенант, тральщику, который во много раз меньше лодки по водоизмещению? Да ни за что!
Спесивый начальник приказал передать на тральщик сигнал: «Курс ведёт к опасности». Так оно, конечно, и было: если бы лодка не пропустила тральщик, они бы столкнулись. Но на тральщике были грамотные моряки, они видели, что их курс в навигационном отношении безопасен, и знали, что, в соответствии с Правилами, они обладают преимуществом перед лодкой. С лодки повторно передали сигнал. Тральщик своих курса и скорости не изменил. Тогда с лодки по радио очень некрасиво обозвали нормальных людей, управлявших тральщиком. Тактичное молчание послужило им ответом.
Тем временем, корабли неотвратимо сближались. Только в самый последний момент лодка экстренно выполнила то, что уже давно должна была сделать.
Речь здесь уже шла о береговых радиотехнических постах. Антон Милованов рассказал мне ещё об одном забавном случае, связанном с ними.
Норвежский круизный лайнер шёл в Мурманск. Задолго до подхода к Кольскому заливу его радист начал вызывать лоцмана: “Murmansk pilot! Murmansk pilot!” Ему не отвечали. В конце концов, обиженный радист с отчаянием в голосе произнёс на ломаном русском:
- Фсем, кто мменя слы-шит! Ну поч-чему он мне не от-вечает?
Отозвался береговой пост. Он подсказал иностранному радисту, на каком канале следует вызывать лоцмана.
Вообще, между судовыми радистами из самых разных стран, похоже, отношения такие, как между старыми приятелями. Когда они грубовато подшучивают друг над другом, это, наверное, в порядке вещей.
Как-то раз мой знакомый, будучи на боевой службе в Средиземном море, услышал короткий диалог между радистами с двух судов, проходивших мимо друг друга. Итальянец сказал американцу: “Son of a bitch!” (сукин сын!) Его коллега немедленно отреагировал: “Пиноккио!”
Эффект бурсы
Где-то я слышал такие слова - «эффект бурсы». Это выражение не то из области психологии, не то из области педагогики. Обозначает оно примерно вот что: когда взрослые мужики вновь, через много лет после окончания школы, оказываются в роли обучаемых, они начинают вести себя, как школьники.
Мне рассказывали, как старые, лысые генерал-майоры, слушатели Военной академии Генерального штаба, ради шалости «умыкали» друг у друга каракулевые папахи и прятали их в столы…
Говорят, там и шпаргалками пользовались, как и везде. В различных военно-учебных заведениях эти серьёзные документы, за которые можно было заработать очень серьёзные неприятности, до изобретения шариковых ручек исполнялись карандашом.
А в Военной академии Генерального штаба их в те годы… печатали на пишущих машинках!
Чего же тогда можно ожидать от людей рангом пониже и помоложе?
Эту историю мне рассказал один уважаемый подводник, который лет пятьдесят тому назад учился на Высших офицерских классах, будучи в звании капитан-лейтенанта.
В те годы даже чернильные авторучки, которыми ещё совсем недавно писали мы все, были лишь у немногих и считались роскошью. И в школах, и в серьёзных учреждениях пользовались перьевыми ручками-«вставками», которые нужно было то и дело макать в чернильницы. Это требовало определённых навыков. Наберёшь на перо мало чернил - вскоре понадобится вновь обмакивать ручку, наберёшь слишком много - поставишь здоровенную кляксу.
Это свойство перьевых ручек однажды решили использовать для своей шутки два офицера, два слушателя Классов - дежурный по группе и секретчик. Во время очередного перерыва они попросили всех своих товарищей выйти в коридор, после этого дежурный достал взятые из дома бутерброды и срезал с одного из них кусочек сала. Шутники без помех и без лишних свидетелей намазали этим салом перья всех ручек, оставленных на столах.
Началась лекция, которую вёл преподаватель, известный невероятно высоким темпом изложения. За ним угнаться было очень трудно!
Два шутника без проблем конспектировали лекцию, а вот остальные… Чернила скатывались с перьев, получивших водоотталкивающие свойства. Кто-то царапал и прорывал ими бумагу, а кто-то, чудом сумевший набрать чернил, ставил кляксы размером с половину тетрадного листа!
По аудитории из угла в угол носились произносимые шёпотом нехорошие слова. Некоторые люди лихорадочно хватались за карандаши, некоторые суетливо протирали перья своими носовыми платками.
После лекции злоумышленников вычислили и чуть было не побили всем классом. Вот чудаки люди, шуток не понимают!
Эх, бляха-муха!..
У лейтенанта было английское имя Тед. Он не был ни англичанином, ни американцем, а служил на одной из подводных лодок Тихоокеанского флота.
Как-то раз лейтенант получил из Сибири от своих родителей очередное письмо. Родители хотели, чтобы сын им помог. Они попросили Теда занять у друзей побольше денег и приехать в отпуск. Старики планировали делать большую пристройку к своему деревянному сельскому дому, поэтому расходы им предстояли очень крупные.
Командование удовлетворило просьбу лейтенанта и предоставило ему отпуск. Офицеру, вместе с отпускными деньгами, была выплачена ещё и материальная помощь. Кроме того, Тед занял немалую сумму у друзей.
Счастливый офицер уехал. Из отпуска он вернулся каким-то подавленным. Когда командир спросил лейтенанта, как дела и помог ли он родителям, Тед, вздохнув, ответил:
- Ну да, как же, помог... Двух коров пропить помог!
Всё началось ещё в поезде «Владивосток - Москва», на котором Тед ехал домой. Душа лейтенанта пела, чувство праздника не покидало Теда: он, молодой и красивый офицер, в новой, хорошо подогнанной по фигуре форме, с золотыми погонами и кортиком, едет домой помогать родителям и везёт для этого просто сказочную, фантастическую сумму денег!
В вагоне-ресторане, когда Тед откушал коньяка, чувство праздника усилилось. Все сидящие за столиками люди показались вдруг настолько милыми и симпатичными, что захотелось поделиться с ними своей радостью, одарить каждого. Лейтенант подозвал официанта и сказал:
- С них ничего не берите! Я угощаю всех присутствующих!
Теду очень понравилось постоянно быть в центре внимания и снисходительно выслушивать льстивые слова в свой адрес! Через некоторое время (а путь от Владивостока до далёкой сибирской станции и сейчас длителен) все деньги нашего героя бесследно растаяли.
Отец бравого лейтенанта получил от сына телеграмму, в которой тот просил его быть на станции тогда-то и иметь при себе такую-то сумму денег (надо было погасить задолженность перед вагоном-рестораном). Чтобы эту сумму получить, родители Теда, у которых накоплений не было, продали корову. После приезда сына его отец вместе с ним пропил с горя ещё одну...
Через несколько лет Тед был переведён к новому месту службы, на Балтику. Там он подружился со своим новым сослуживцем, который был не меньшим чудаком, чем он сам.
Парень самозабвенно любил охоту. В свободное от службы время он садился на свой мотоцикл и уезжал - а возвращался всегда с двумя утками, которые уже были выпотрошены и ощипаны. Мотоцикл ставился в гараж до следующего выезда, зачехлённое ружьё оставалось в коляске.
Какой-то завистливый негодяй (точно не Тед, скорее всего, боцман из их экипажа) посоветовал жене удачливого охотника потихоньку вытащить ружьё и положить в чехол вместо него кусок стальной трубы, чтобы проверить, чем мужик промышляет на самом деле.
Она послушалась, а муж, не заметивший подмены, снова привёз с охоты двух уток. Выяснилось, что под предлогом охоты муж ездил на соседний хутор. Хозяйка хутора к приезду дорогого гостя каждый раз забивала пару уток из своего птичника, а чтобы по цвету оперения никто не понял, что утки домашние, ощипывала их.
И что получилось в итоге?
Супруги всё равно помирились, а вот советчик-доброжелатель с тех пор больше никогда не переступал порога их дома!
Каких только чудес в этой жизни не бывает! Есть в ней простор и для безудержной удали, и для безграничной тоски!
Предыдущая часть:
Продолжение: