Я стояла в дверях своей однушки в старой пижаме, волосы растрёпаны, глаза ещё не до конца проснулись. А передо мной — родители с баулами, как будто они эвакуируются из зоны боевых действий.
— Стойте, — пробормотала я, пытаясь сообразить, что происходит. — Какую квартиру отдали? Куда?
— Да нашу, трёшку на Московской, — махнул рукой отец, втискивая в коридор огромную сумку. — Вадька там теперь живёт. Бизнес у него пошёл, место нужно под офис.
— Под офис? — Я почувствовала, как внутри что-то холодеет. — Папа, вы отдали ему квартиру под офис?
— Ну не совсем, — замялась мама, уже развешивая своё пальто в моём шкафу. — Он её в банке заложил. Кредит взял на развитие дела. А сам пока там остался жить, удобно же.
— А вы где жить будете?
— Да вот у тебя, — мама улыбнулась так, будто сообщает радостную новость. — Ты же не жадная, правда, доченька? Места хватит. А главное — Вадику помогли.
Я молчала, пытаясь переварить услышанное. Мои родители отдали свою квартиру младшему сыну, который заложил её в банке ради очередной бизнес-идеи, а теперь пришли ко мне жить. Без предупреждения. Без вопросов.
— Мам, а вы со мной советоваться не думали?
— А что тут советоваться? — удивилась она. — Ты же дочь. Куда мы денемся? На улицу?
Всё началось три месяца назад. Я тогда закрыла ипотеку — семь лет плательщика по двенадцать тысяч в месяц. Семь лет жизни на лапше быстрого приготовления, семь лет без отпусков, без обновок, без всего, что делает жизнь приятной. Зато квартира стала моей. Полностью моей.
Я сидела тогда на кухне, держала в руках справку из банка о полном погашении задолженности и плакала. От счастья, от усталости, от облегчения. Наконец-то можно было дышать свободно.
— Теперь поживу для себя, — сказала я вслух пустой квартире.
А на следующий день позвонила мама:
— Маринка, у Вадима идея гениальная появилась! Доставка здорового питания. Сейчас это в тренде. Ему только стартовый капитал нужен.
— Сколько? — спросила я, уже зная, что сейчас будет.
— Триста тысяч. Ну подумай, это же копейки для тебя! А ему — путёвка в жизнь!
Триста тысяч. Мне столько нужно было работать полгода, экономя на всём.
— Мам, у меня таких денег нет.
— Как нет? А квартира? Можешь же рефинансировать, под залог взять...
— Я только что ипотеку закрыла! Зачем мне снова в долги лезть?
— Ради брата! Он же творческий, ему просто везения не хватает!
Везения. Вадик в свои двадцать пять лет успел попробовать себя в десяти разных сферах. Он был фотографом, пока я не купила ему дорогой фотоаппарат, который он продал через полгода. Был видеоблогером, пока я не оплатила ему курсы монтажа. Пытался стать дизайнером, программистом, да кем он только не был!
А я? Я с шестнадцати лет работала. Сначала подрабатывала репетиторством, потом — официанткой по выходным. В институте совмещала учёбу с работой промоутером. После выпуска — экономистом в строительной фирме, потом бухгалтером, потом аналитиком. Каждый день, без пропусков, без «не хочется» и «не могу».
Когда родители развелись, а потом снова сошлись, и нужно было платить за их съёмную квартиру, я платила. Когда папа попал в больницу, и нужно было за операцию заплатить, я брала кредиты. Когда Вадику нужен был новый телефон, ноутбук, одежда, курсы английского, водительские права — я покупала, оплачивала, давала.
Потому что я старшая. Потому что у меня стабильная работа. Потому что «Вадик ещё молодой, ищет себя, а ты уже состоявшаяся».
— Мам, я устала быть банкоматом для всей семьи.
— Ну что ты говоришь! Мы же не просим, а просто... делимся проблемами. Семья должна поддерживать друг друга.
— А когда мне было плохо, кто меня поддерживал?
Помню, как два года назад у меня случился нервный срыв. Работы было по горло, начальник устраивал истерики каждый день, плюс ипотека душила. Я позвонила маме в слезах, призналась, что больше не могу.
— Ты сильная, справишься, — сказала она. — А вот Вадику репетитор по математике нужен. Можешь оплатить?
И вот теперь они здесь. В моей квартире. Мама уже переставляет мебель на кухне «для удобства», папа включил телевизор на полную громкость, а через полчаса приехал Вадик с двумя сумками вещей.
— О, привет, сестрёнка! — он обнял меня и чмокнул в щёку. — Как дела? Слышал, ты нас приютила. Красавчик!
— Я никого не приглашала, — сказала я.
— Да брось! — он прошёл в комнату и плюхнулся на мой диван. — Всё равно тебе тут одной скучно. Теперь веселее будет!
— Вадик, а где твоя квартира?
— А, та... Там офис теперь. Я команду собрал, парни работают. Нам площадка нужна была.
— А жить где будешь?
— Да пока тут перекантуюсь, — он включил PlayStation, которую принёс с собой. — У тебя интернет быстрый? А то мне для работы нужен хороший канал.
Я пошла на кухню, где родители уже заваривали чай из своих пакетиков.
— Это временно, — сказала мама, заметив моё лицо. — Пока Вадик на ноги встанет. Ну месяц, максимум два.
— А если не встанет?
— Встанет! У него голова светлая, просто удачи не было.
Вечером я лежала на раскладушке в коридоре — мою кровать занял Вадик — и слушала, как родители обсуждают, что ещё можно продать, чтобы поддержать сына. Папины инструменты, мамины золотые серёжки, дачу, которую они собирались оставить нам с братом в наследство.
А утром проснулась от грохота. Вадик двигал мебель в комнате.
— Ты что делаешь? — спросила я, заходя к нему.
— Рабочее место организую. Мне стол нужен побольше, и стеллаж под документы. А твой шкаф можно вынести, вещи в коридоре развесишь.
— Это моя комната.
— Ну и что? Ты же на работе весь день, а мне здесь работать нужно. Логично же!
Логично. Ему всегда было всё логично. Логично, что старшая сестра должна помогать. Логично, что родители отдают всё младшему сыну. Логично, что я должна подвинуться, уступить, помочь.
— Вадик, верни мебель на место.
— Да брось ты! Не жадничай! — он даже не поднял на меня глаз, продолжая что-то настраивать на ноутбуке.
Я пошла к родителям.
— Мам, пап, мне нужно с вами поговорить.
— Конечно, доченька! — мама отложила вязание. — Что случилось?
— Вы должны съехать. Все.
Повисла тишина. Родители переглянулись.
— Марина, ты серьёзно? — тихо спросил отец.
— Абсолютно. У меня своя жизнь, свои планы. Я не обязана содержать взрослых людей.
— Но мы же семья! — воскликнула мама. — Как ты можешь выгонять родителей?
— А как вы можете распоряжаться чужой квартирой, не спросив? Как можете отдать своё жильё сыну, а потом прийти к дочери и сказать «будем жить у тебя»?
— Мы же не навсегда...
— Мам, вы отдали единственную квартиру. У вас нет денег на аренду. Вадик вложил всё в свой бизнес, который, скорее всего, прогорит, как все предыдущие. Что значит «не навсегда»?
— Ну мы что-нибудь придумаем...
— Вот и придумывайте. Но не за мой счёт.
В разговор вмешался Вадик:
— Сестра, ты чего такая злая? Мы же не чужие!
— Именно потому, что не чужие, я тридцать лет вас тяну! — я почувствовала, как голос срывается. — Я отдала вам всю свою молодость! Всё, что зарабатывала, уходило в семью. У меня не было ни одного отпуска, ни одного платья, которое я купила бы себе просто так! Я жила на гречке и макаронах, чтобы платить за твои курсы, телефоны, машины!
— Да я же не просил!
— Не просил? А кто устраивал истерики, когда я отказывалась что-то покупать? Кто говорил, что я жадная и не люблю брата?
— Марина, успокойся, — вмешалась мама. — Не кричи на брата. Он старается, работает...
— Где он работает?! — я засмеялась от отчаяния. — Мам, ему двадцать пять лет! Он ни дня в жизни не работал на постоянной работе! Живёт на ваши деньги, а теперь хочет жить на мои!
— Он творческий человек...
— А я что, не человек? Почему я должна всю жизнь работать на семью, а мне никто ничего не должен?
Мы проговорили до вечера. Родители плакали, Вадик обижался, я стояла на своём. К ночи стало ясно — они не собираются уходить.
— Ладно, — сказала я. — Завтра я еду к бабушке. Подумайте хорошенько за эти дни. Потому что когда вернусь, хочу видеть здесь только свои вещи.
Я собрала сумку и уехала к бабуле в область. Старенькая, восьмидесятилетняя, она выслушала мою историю и покачала головой:
— Внученька, а ты правильно делаешь. Я всю жизнь прожила для детей. Всё им отдала. А они что? Сын в Америку уехал, звонит раз в полгода. Дочка твоя, мать, только тогда вспоминает, когда денег нужно или с внуком посидеть. А кто мне в старости поможет? Соседка тётя Валя, чужая совсем.
— Но они же семья...
— Семья — это когда все друг о друге заботятся. А не когда одна лошадка везёт всю телегу. Ты правильно делаешь, что границы ставишь. Поздно, конечно, но лучше поздно, чем никогда.
Три дня я жила у бабушки, помогала ей по хозяйству, просто отдыхала от всего. Телефон разрывался от звонков — родители, родственники, друзья семьи. Все осуждали мою "жестокость" и "неблагодарность".
А потом позвонила тётя Света, мамина сестра:
— Марина, ты молодец! Наконец-то кто-то сказал им правду в глаза. Они совсем обнаглели с этим своим Вадиком. Всю жизнь из тебя деньги тянут, а его холят и лелеют. Давно пора было поставить их на место!
Оказывается, не все родственники были против меня. Просто те, кто поддерживал, молчали, а те, кто осуждал, кричали громче всех.
Когда я вернулась, квартира была пуста. На столе лежала записка от мамы: «Сняли комнату на Сельмаше. Подумай над своим поведением. Родителей не выбирают».
Не выбирают. А границы — выбирают.
Я прошлась по квартире, вернула мебель на место, открыла окна, проветрила. В доме снова стало тихо и спокойно.
Вечером позвонила подруга Лена:
— Ну что, как дела с семейством?
— Съехали. Сами.
— И как ты себя чувствуешь?
Я подумала. Больно? Да. Грустно? Тоже да. Но ещё — облегчение. Такое огромное облегчение, будто сняли с плеч многотонный груз.
— Свободной, — сказала я. — Впервые в жизни чувствую себя свободной.
— А не жалеешь?
— Жалею, что не сделала этого раньше.
Через месяц мне написал Вадик: «Сестра, дела плохи. Бизнес не пошёл, кредит платить нечем. Банк квартиру забирает. Можешь помочь?»
Я долго смотрела на сообщение. Потом удалила его, не отвечая.
А ещё через неделю встретила в магазине маму. Она выглядела уставшей, постаревшей.
— Марина... — она остановилась рядом со мной.
— Привет, мам.
— Как дела?
— Хорошо. А у вас?
— Тяжело, — призналась она. — Вадик... он действительно не очень приспособлен к жизни. А мы старые уже, работать не можем...
— Мам, вы можете вернуться ко мне. Но на моих условиях.
— Каких?
— Аренда, коммунальные, продукты — пополам. Никаких денег Вадику — ни копейки. И отдельное проживание — вы в комнате, я в коридоре отгорожу себе уголок.
Мама помолчала.
— Это жёстко...
— Это честно. Подумайте.
Она подумала неделю. Потом они с папой вернулись. Теперь мы живём как квартиранты — вежливо, с соблюдением границ. Они платят свою долю, я свою. О Вадике не говорим.
А он? Он нашёл девушку, которая его содержит. Пока не надоел.
Но это уже не моя проблема. У меня теперь есть главное — моя собственная жизнь.