Аннотация: История о том, как пятнадцатилетняя девочка на вокзале поняла, что взрослеть – это не только получить паспорт, но и увидеть в своих родителях обычных людей с их болью и страхами.
На перроне
Сижу я значит на вокзале, жду поезд. Мама отошла кофе купить – без него она, как наркоша без дозы, честное слово. Курить бросила недавно, теперь кофе литрами хлещет. Говорит, что так проще. Хотя какой там проще, если дергается вся.
И тут подсаживается ко мне женщина с младенцем на руках. Голосистый такой пацан, орал на весь перрон, а как к груди приложила – сразу затих. Удивительно как-то. Я даже не ожидала, что этот звук может быть таким, ну не знаю, уютным что ли.
– Девушка, не подвинетесь? Все занято, а мне ребенка покормить надо.
Конечно подвинулась. Сама знаю, каково это, когда места нет, а тебе плохо. Хотя у меня просто ноги болели от этих дурацких каблуков. Мама говорила – надевай кроссовки, далеко ехать. А я упрямилась. Теперь мучаюсь.
– А ты одна? – спрашивает она меня, поглядывая так искоса. – Молоденькая совсем. Не боишься одна ездить?
Я покачала головой. Да привыкла уже. Я танцами занимаюсь, С шести лет. Конкурсы всякие, фестивали. Вот, моя труппа уже уехала, вчера. Я задержалась, по учебе нужно было. Теперь догонять приходиться.
– Надо же! А сколько тебе лет?
– Пятнадцать.
– И мама тебя одну отпускает?! – ахнула она.
Тут я даже усмехнулась. Куда там! Мама просто за кофе отошла, сейчас вернется. Не может без него совсем. А меня одну, да она б с ума сошла от переживаний.
Голос у меня стал тише почему-то. На лбу складочка появилась. Я вздохнула.
– Что ты? Сложно с мамой? – женщина посмотрела на меня внимательно, а потом вдруг тихо охнула и рассмеялась. – Кусается!
Говорила она про своего малыша, который видимо зубками прихватил.
– Я тоже кусаюсь, – кивнула я. – Наверное, дети все такие?
Выдра и другие звери
– Не знаю. Мой пока маленький еще, – женщина улыбнулась. – Но я в твоем возрасте была просто невыносимой.
– Правда? – я оживилась.
Не похожа была эта примерная мама на бунтарку. Совсем не похожа! Аккуратненькая такая, спокойная. А тут говорит про невыносимость.
– Что так смотришь? Думаешь, вру?
– Нет... я...
– Да ладно тебе! Расслабься! Я совсем недавно такой, как ты, была. Еще помню кое-что. Мама меня выдрой называла.
Я аж подпрыгнула на лавке. Меня мама тоже так называет, когда сильно сердится! Вот это совпадение!
– А ваша почему так называла?
– Не знаю точно. По той же причине, наверное. Знаешь, я когда маленькая была, думала, что выдра – самый страшный зверь на свете. А потом в зоопарк с мамой сходили, и оказалось, что выдры очень даже миленькие.
Она засмеялась, вспоминая что-то свое.
– Я просто капризной была страшно. Папа меня баловал, а мама хотела, чтобы я границы хоть немного чувствовала. Но у нее не получалось. Потому что если один родитель балует, а другой запрещает, то получается каша в голове у ребенка. Нельзя так! Только я этого не понимала, конечно.
Пока папа был жив, мне казалось, что море по колено всегда будет. А мамины запреты – дело десятое. Есть же кому заступиться. А потом папы не стало.
Голос у нее дрогнул. И я устроила маме такое, что до сих пор стыдно вспоминать.
– Плохо себя вели? – спросила я тихо.
– Ой, не то слово! Она меня с фонарями и собаками искала по всему городу. Я решила тогда, что птица вольная – куда хочу, туда лечу. Гуляла напропалую, на школу забила вообще. А на мамины слезы отвечала скандалами. Мне почему-то казалось, что она виновата в том, что папы не стало.
– А это было не так?
– Конечно нет! Папа болел. А я была настолько занята собой, что этого даже не замечала.
Когда поздно прощаться
Мама отправила меня к бабушке на лето. Сейчас понимаю, она хотела, чтобы я не видела, как папа уходит. А тогда восприняла как предательство. Ведь я даже попрощаться с ним не успела.
Женщина хлюпнула носом, но сразу задрала его повыше. Гонит от себя слезы.
– Я так злилась на нее! Ты себе не представляешь! Готова была сделать что угодно, лишь бы она плакала так же, как я. А она терпела. Не ругала, не спорила. Только спрашивала, приду ли домой ночевать и что приготовить. На мои крики вообще не реагировала. И это так бесило!
Мне хотелось, чтобы она накричала на меня, отругала хорошенько, мозги вправила. Сказала бы, что не я одна такая. Что она тоже близкого человека потеряла. Но мама этого так и не сделала.
И даже когда я пришла и заявила, что выхожу замуж, возражать не стала. Мне было всего восемнадцать. Глупая совсем, ничего о жизни не знающая девчонка.
– А теперь? – спросила я.
– А теперь мне почти тридцать. И я очень хорошо понимаю свою маму.
– Почему?
– Наверное, потому что сама мамой стала. И теперь понимаю, как это страшно – иметь детей.
Я вытаращилась на нее:
– Почему страшно-то? Мы что, монстры?!
– Нет. Мамы боятся не детей, а за детей. Этот страх, он непонятный, необъяснимый. Логике не поддается. Вот я держу сейчас сына, а мне страшно. Боюсь за него. Как бы не заболел, не ушибся нечаянно. Хочу, чтобы он вырос хорошим человеком. И того, что этого может не случиться, боюсь больше всего на свете! Понимаешь?
– Кажется, да – прошептала я.
– Вот видишь. Значит, и ты будешь хорошей мамой когда-нибудь. Как твоя мама.
Выдры не кусаются
Женщина зашептала что-то, баюкая наевшегося малыша, а я задумалась.
Вспомнила, как поругалась утром с мамой, собирая вещи. Та настаивала – нужно взять ветровку. Мало ли, дождь пойдет! А я из вредности упрямилась. Какой дождь, если лето на дворе?!
А еще вспомнила истерику, которую закатила маме, когда отец ушел, два года назад. Кричала, топала ногами, обвиняла во всем ее. А та только смотрела потемневшими, совсем чужими глазами и молчала. Я даже не догадывалась тогда, как ей больно. Поняла только после того, как узнала – у отца в новой семье будет другой ребенок.
Тогда больно стало уже мне. А мама. Что мама? Мама была рядом. Помогала с домашкой, старалась отвлечь. Даже на аниме-фестиваль пошла со мной, когда узнала, что подруги от приглашения отказались. Решили вдруг, что аниме, уже немодно.
Я тогда страшно на них обиделась, а мама сказала, что толпа, дело ненадежное. Куда ветер дует, туда и тянется. А еще сказала, что нужно всегда иметь свое мнение. И если тебе что-то нравится, необязательно ждать, пока другие одобрят. Можно вообще не дождаться.
Мы здорово повеселились тогда на фестивале. Мама даже кусочек манги нарисовала сама! Я и не подозревала, что она на такое способна.
А потом был очередной взбрык. Решила я, что ухожу жить к отцу. Мама тогда уговаривала меня не встречаться с Митькой Седовым из десятого "А". Говорила, что он старше и нужна ему не я, а кое-что другое. Я слышать ничего не желала. Наябедничала отцу, поплакала, попросилась к нему. Даже не подозревала, как больно это может ранить маму.
А мама... Снова промолчала. Собрала мои вещи, попросила отвечать на звонки и передала отцу привет. Я так завелась! Ожидала чего угодно, скандала, истерики, пощечины наконец! Но никак не холодного:
– Иди. И слушайся папу.
Вдалеке показалась мама с двумя стаканчиками кофе. Идет, улыбается. А я сижу и думаю, как же я ее раньше не понимала? Как могла быть такой слепой?
– Вот и мама твоя, – сказала женщина, поднимаясь. – Спасибо, что место уступила.
– Спасибо вам, – ответила я. – За то, что... ну, вы понимаете.
Она кивнула и пошла к своему поезду. А я встала навстречу маме, и вдруг поняла – хочу ее обнять. Просто так. Потому что она – мама. Моя мама. И она меня любит, даже когда я выдра.