Сегодняшний пост посвящен оде, которая не столь популярна у исследователей, однако, на наш взгляд, достойна внимания. Речь идет об оде I, 38, завершающей первую книгу Carmina. В этом стихотворении, которое иные считают подражанием Анакреонту, Гораций воспевает умение довольствоваться малым и видеть прекрасное в простом. Возможно, в произведении содержится намек на эпикурейскую непритязательность в удовольствиях. Во всяком случае можно почти наверняка сказать, что в оде речь идет о горациевском идеале простой жизни. Хотел бы сперва предложить мой скромный перевод:
Роскошь персов я презираю, мальчик,
Мне не по душе пышные гирлянды,
Перестань искать, где еще осталась
Поздняя роза.
И обычный мирт, сколько ни усердствуй,
Не украсишь ты: для слуги приличный,
Он к лицу и мне, пьющему в тенистой
Летней беседке.
От себя добавлю несколько пояснений. В оде изящно переплетаются, словно венок, форма и содержание. По этому поводу лучше Кисслинга-Гейнце не скажешь: «желанная внешняя простота находится в соответствии с непритязательностью языковых выражений, отсюда и стремление поэта избежать нарядных эпитетов».
Под персидской роскошью, как кажется, поэт разумеет мази и благовония. А еще несметное богатство персов было locus communis для греко-римского сознания. «Мальчик», «ο puer» у римлян, «ὦ παῖ» у греков — обращение к рабу, и в целом весьма характерный прием для лирики, так или иначе связанной с пирами. В оригинале присутствует то, что мне лишь косвенно удается передать в переводе. Гораций говорит, что ему не нравятся nexae philyra coronae (φιλύρινοι στέφανοι). Поэту не по душе цветочные венки, связанные с помощью липового лыка (ἡ φιλύρα). В общем-то речь о пышных длинных гирляндах, но сказано гораздо точнее. Общее здесь вытесняется частным, абстрактное — предельно конкретным. Эта особенность крайне характерна для лирики Горация в целом.
Роза «поздняя», поскольку действие стихотворения разворачивается летом (об этом мы можем судить по тому, что поэт укрывается от палящего солнца в беседке), в то время как розы в южных широтах, на Апеннинском полуострове, являются цветками весны. Конечно, здесь можно усмотреть разные смыслы. С одной стороны, господин приказывает рабу прекратить искать излишние украшения для венков и гирлянд, с другой стороны, здесь может говориться о том, что не стоит из собственных прихотей пытаться изменить ход вещей и доискиваться невозможного (например, розы не в сезон), вместо этого лучше удовольствоваться прекрасной простотой наличного.
То же и с обычным миртом. В оригинале стоит simplex — букв. цельный. Обыкновенно, на пышных пирах, в мирт вплетались другие цветы, чтобы образовать пестрый букет. Поэт указывает рабу на тщетность его усилий сделать краше то, что и так великолепно само по себе.
Илья Фирциков (и.ф.)