Эпиграф:
"104-й маршрут всегда довозит. Даже если никому не известно — куда."
(Объявление в диспетчерской автопарка №7)
Утро с привкусом меди
Григорий Степанович проснулся за восемнадцать минут до будильника. В третий раз за эту неделю. В третий раз за апрель. В третий раз за свою новую жизнь - ту, что началась после увольнения из Организации.
Он лежал неподвижно, прислушиваясь к стуку в висках. Метроном тела отсчитывал ровно 104 удара в минуту. Всегда 104. Ни больше, ни меньше. Как будто кто-то установил такой режим работы сердца и забыл про него.
Холодная вода из тазика ударила по темени, и мир на мгновение перестал существовать. Исчез скрип старых труб. Умолкло бормотание радио у соседей за стеной. Даже собственное дыхание пропало - осталась только пульсация. 104. Всегда 104.
В зеркале мелькнуло чужое лицо. Не просто постаревшее - другое. Кожа землистого оттенка, глубокие морщины вокруг рта, желтые белки глаз с лопнувшими капиллярами. Григорий моргнул, и отражение стало обычным. Сорокасемилетним. Усталым, но своим.
"Сорок семь лет. Пора бы привыкнуть", - подумал он, вытирая шею жестким полотенцем. Но привыкнуть к этому было нельзя. Как нельзя привыкнуть к тому, что:
- каждое утро в 6:42 он просыпается без будильника
- вода из-под крана пахнет медью и статическим электричеством
- в углу ванной уже месяц стоит чей-то забытый тазик с облупившейся эмалью
Григорий наклонился ближе к зеркалу. В глубине зрачков что-то мелькнуло - крошечная цифра "104", выгравированная на сетчатке. Он резко отпрянул. Цифра исчезла.
"Галлюцинации. Недостаток сна. Или избыток", - пробормотал он, включая свет на кухне. На календаре было 12 апреля. День космонавтики. Где-то запускали ракеты, а он готовился сесть в автобус. Как всегда. Как вчера. Как завтра.
Кофе в турке зашипело, выплескиваясь на плиту. Григорий не стал его выключать. Пусть кипит. Пусть сгорит. Может быть, тогда завтра будет другой вкус. Другое утро. Другая жизнь.
Но он знал - не будет. За окном уже подъезжал автобус. Тот самый. С номером 104. Как всегда.
Автобус, который помнил всё
Автобус подкатил ровно в 07:15:03. Григорий взглянул на часы - электронные цифры замерли на три секунды, будто не решаясь показать следующее значение. Он заметил эту особенность ровно месяц назад, в тот самый день, когда впервые увидел в зеркале чужое лицо.
Старый ЛИАЗ остановился с тихим стоном тормозных колодок. Двери распахнулись, выпуская волну воздуха, в котором смешались:
- машинное масло марки "Вереск-3", которое использовали только в военных частях
- сырость газетной бумаги (обязательно "Калининградская правда" за 1997 год)
- сладковатый запах яблочного пюре из столовой детского сада
"Заходи, герой", - проскрипели двери. Григорий ступил на порог и сразу почувствовал, как пол под ногами слегка прогнулся, будто автобус вздохнул, узнав его.
Кондукторша Мария Игнатьевна (табличка на груди гласила "М.И. Петрова") протянула билет. Её ладонь была неестественно горячей, а ногти - идеально ровными, будто фарфоровыми. Бумага оказалась необычно плотной, словно вырезанной из старой обложки библиотечной книги.
"Счастливого пути", - сказала она, и в уголке рта дёрнулась мышца. Григорий впервые разглядел шрам у неё на шее - аккуратный, как после хирургического вмешательства. Форма напоминала цифру "4".
Билет был странным:
МАРШРУТ №104
ОТПРАВЛЕНИЕ: 06:42
КОНЕЧНАЯ: ДОЛГ
ВЕС ПАССАЖИРА: 87,3 кг
УРОВЕНЬ СОЗНАНИЯ: 4.8
На обороте мелким, но чётким шрифтом (таким печатали на советских пишущих машинках "Ятрань"):
"Пассажир обязан сохранять бдительность. Контроль осуществляется без предупреждения. В случае обнаружения аномалий в салоне сообщите кондуктору. Не пытайтесь открывать окна. Не задавайте вопросы другим пассажирам. Помните - ваш долг ещё не оплачен."
Григорий поднял глаза. В салоне было ровно девять человек:
- Старик с костылём (спал)
- Девушка в красном берете (что-то писала в блокноте)
- Бизнесмен с кейсом (нервно щёлкал замком)
- Двое школьников (перешёптывались)
- Женщина с авоськой (гладила свёрток)
- Парень в наушниках (ритмично дёргал ногой)
- Прапорщик (смотрел в окно)
- Он сам
- Водитель (его не было видно, только тень за перегородкой)
"Садись, Гришенька", - вдруг сказала кондукторша ласково, как мать. - "Сегодня важный день". В её голосе появились новые обертоны - что-то среднее между скрипом несмазанной двери и голосом диктора Левитана.
Автобус тронулся с места ровно в 07:17:00. Стрелка спидометра замерла на отметке 40 км/ч. За окном поплыли знакомые улицы, но Григорий вдруг понял, что не может вспомнить ни одного названия. Только номера домов: 104, 104, 104...
Бомж с глазами институтского лаборанта
Эстакада. Автобус замедлился, хотя остановки здесь не было. Двери открылись с тихим стоном, впуская порыв ветра, пахнущего озоном и старыми библиотечными книгами.
Вошел он.
Мужик в рваной шапке, которая когда-то была кепкой метростроевца. Его пальцы, обмотанные грязными бинтами, дрожали, когда он оперся о поручень. Глаза - два потухших уголька - медленно скользнули по пассажирам.
— Можно без билета? — спросил он, и его голос раскололся на три тона: скрип несмазанных шестерен, шелест перелистываемых страниц и... детский смех. Так смеются во сне.
Тишина в автобусе стала плотной, как вата. Даже школьники перестали шептаться. Кондукторша замерла, превратившись в памятник самой себе. Ее глаза сузились до щелочек.
— Без билета, — произнесла она, четко артикулируя каждую букву, — ездят только трупы и сотрудники. Вы труп? — Ее рука потянулась к сумке, где вместо билетов лежал какой-то тяжелый предмет.
Бомж покачал головой, и шапка сползла ему на глаза. В этот момент кондукторша ударила.
Удар был идеальным - ребром ладони точно в висок, как учили на курсах "Безопасность на транспорте-3". Бомж не застонал. Его глаза закатились, обнажив синюшную слизистую - точь-в-точь как у тех "добровольцев", что приходили в часть Григория после учений на полигоне.
— Прекратите! — Григорий вскочил, и его голос прозвучал чужим, командным тоном. Тоном, который он не использовал со времен службы.
Кондукторша развернулась к нему всем корпусом, не сгибая коленей. Ее юбка даже не колыхнулась.
— Вы... новый? — Она принюхалась, и Григорий увидел, как ее ноздри дрогнули, улавливая запах его страха. — Или старый? — добавила она уже мягче, и в глазах ее мелькнуло что-то почти человеческое.
Бомж между тем медленно сползал на пол. Изо рта у него вытекала струйка слюны неестественного голубого оттенка.
— Он же... — начал Григорий.
— Не ваш вагон, товарищ бывший капитан, — перебила кондукторша. — Садитесь. Следующая остановка — ваша.
За окном промелькнул дорожный знак: "Осторожно! Проверка реальности".
Автобус дернулся и рванул вперед, оставив бомжа лежать на эстакаде. Но Григорию показалось, что прежде чем исчезнуть из виду, тот поднял руку и показал ему "четыре".
Или "104"?
Участок, которого нет на картах
Участок оказался пустым. На стене висел календарь с датой "12 апреля 2049". Сержант щелкнул выключателем — люминесцентные лампы замигали, выдавая Григория стробоскопом теней.
— Опять ты, Кузьмич? — старший лейтенант достал жестяную кружку, на дне которой плавало что-то синее. — Вчера из морга сбежал, сегодня в автобусе без билета. Надоело уже чинить твой блок питания.
Бомж ухмыльнулся, и в уголках его губ блеснули микросхемы. Он ткнул грязным пальцем в Григория:
— А вот этот — новенький. Только что из системы вышел. Еще думает, что человек.
Старший лейтенант достал не фонарик, а сканер — тонкий луч прошелся по радужке Григория.
— Реакция на свет... эмоциональный отклик... — он посмотрел на экран, — Годен. Третий уровень эмпатии. Для модели "ГС-104" неплохо.
Григорий почувствовал, как в его висках зажглись крошечные индикаторы. В глазах всплыли данные:
[СИСТЕМНОЕ УВЕДОМЛЕНИЕ: ТЕСТ №103 ЗАВЕРШЕН]
Офис без отражений
Коридор офиса растянулся неестественно длинным. Коллеги проходили сквозь Григория, их голоса сливались в белый шум. На столе лежал знакомый журнал, но теперь он видел все записи:
[ДЕНЬ 103]
- 06:42: Пробуждение (задержка 0 сек)
- 07:15: Посадка в транспортный модуль
- 07:37: Конфликтная ситуация (реакция: удовлетворительная)
- 08:00: Фиксация аномалии "Кузьмич" (не устранена)
В туалете зеркало было заклеено страницей из "Правды" 1991 года. Когда Григорий дотронулся до бумаги, из-под нее хлынула теплая синеватая жидкость — охлаждающая жидкость марки "Слеза-4".
СМС пришло ровно в 17:00:17:
[ЦИКЛ 104 ЗАВЕРШЕН. ПОДГОТОВКА К ВЫГРУЗКЕ. НЕ ОПАЗДЫВАЙТЕ]
Эпилог
На следующий день автобус №104 подъехал без звука. Кондукторша протянула билет — теперь это был тонкий чип:
[ОСВОБОЖДЕНИЕ АКТИВИРОВАНО]
[ПАМЯТЬ: 87% ЗАМЕНЕНО]
[ЦЕЛЬ: НАЙТИ КУЗЬМИЧА]
За окном плыла серая пустошь с одиноким силуэтом у дороги. Кузьмич махал рукой, и в его движении читался четкий двоичный код.
Автобус разгонялся...
Когда стрелка спидометра дрогнула и замерла на отметке 104 км/ч, в сознании Григория будто прорвало плотину. Вспышки памяти обрушились на него каскадом: лаборатория с голыми стенами, где он три года подряд вшивал себе нейрочипы; экраны мониторов, на которых пульсировали кривые его мозговой активности; и главное — собственное отражение в зеркале, которое вдруг расслоилось на сотни версий самого себя. Он не был моделью "ГС-104" — это лишь временный идентификатор, присвоенный системой. Настоящее имя стерлось, но осталась профессия: инженер-криптограф, один из создателей этого мира. А бомж Кузьмич...
Григорий сжал виски, пытаясь удержать ускользающий образ. Да, конечно же — это его первый аватар, "мусорный" прототип, который он запустил в систему для проверки границ симуляции. Тот самый, что должен был самоуничтожиться после выполнения миссии, но вместо этого сбежал и стал бродягой в собственной конструкции. Приборная панель автобуса замигала голубым — знакомым до боли оттенком мониторов в лаборатории. Надпись пульсировала в такт его внезапно участившемуся сердцебиению: [СИСТЕМА ВОССТАНОВЛЕНИЯ АКТИВИРОВАНА. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ]. Последнее, что он увидел перед тем, как мир распался на пиксели — руку Кузьмича, тянущуюся к нему сквозь стекло. В жесте было что-то между прощанием и приглашением.