Настя — успешная бизнесвумен, лицо журналов и билбордов — долгие годы скрывала алкоголизм за дорогими костюмами и статусом. Её история показывает: зависимость не выбирает между «успешными» и «неудачниками».
— Настя, расскажи немного о себе. Где ты родилась, как складывалась твоя жизнь до употребления?
— Мне 38 лет. Я родилась в Туркменистане, прожила там до 14 лет, затем переехала с мамой в Москву. В 19 лет познакомилась с бывшим мужем из Молдавии и в 21 год перебралась к нему в Кишинев. Там я открыла несколько успешных бизнесов. Продала все, кроме одного. Последний оставила ребятам, с которыми работала, так как решила не возвращаться в Молдавию — это слишком триггерное место для меня.
— Когда в твоей жизни появился алкоголь?
— Впервые я попробовала алкоголь в 21 год на дне рождения бывшего мужа. Я очень нервничала перед встречей с его друзьями, и он предложил выпить, чтобы расслабиться. Эффект мне понравился: я стала раскрепощенной, исчезли барьеры. Мозг запомнил это состояние, и в последующие годы я употребляла именно для «расслабления».
— Когда ты осознала, что алкоголь стал проблемой для тебя?
— В 30 лет я попала в реабилитацию на 28 дней. Меня просто посадили на антидепрессанты и снотворное. Три года после того я не пила, но зависимость перешла в спорт: тренировалась дважды в день, паниковала, если пропускала. Это было то же навязчивое поведение, просто без алкоголя.
— Как ты решилась поехать на свою первую реабилитацию?
— Я развелась со своим бывшим мужем, переехала в другую квартиру, забрав только собаку и личные вещи. У меня на тот момент был известный, популярный в городе салон красоты, входящий в ТОП-5. Я стала изолироваться, не приходить на работу, потому что пила. Я даже не ела, пила вино с утра до вечера. Тогда впервые попала в больницу на детокс. Казалось, я умру от интоксикации. Меня оставили на капельницы на три дня. Уже к вечеру первого дня я обманом вышла из больницы, купила себе алкоголь и пронесла его в палату. В одной руке была капельница, другой – я благополучно пила спиртное.
Потом последовало несколько неудачных попыток завязать с алкоголем. Я начала встречаться с парнем после развода. Он был не особо пьющим и однажды сделал мне замечание, что я много пью. Я стала прятать бутылки во дворе многоэтажного дома, чтобы на прогулке с собакой спокойно достать заначку и выпить. Просыпаюсь как-то в поту, хочу опохмелиться. Время – начало пятого утра. Пью припрятанный алкоголь прямо на ступеньках. Понимаю, что дверь захлопнулась и я не могу вернуться в квартиру. Тогда я позвонила маме в Москву и сказала, что есть проблема, что я не могу остановиться пить. Мама ответила – давай, прилетай, что-то сделаем вместе.
Я продала свой бизнес – салон красоты. Из-за того, что я изолировалась и не посещала работу, выручка стала падать. Я понимала, это моя вина. После сделки я прилетела в Москву. Меня отправили в клинику на детокс на три дня. Естественно, за эти три дня я пришла в себя и подумала, что теперь справлюсь самостоятельно.
Потом поступило предложение вернуться в Кишинев, я вновь улетела туда. Меня попросили руководить рестораном. В первый же день была дегустация вина. Собственно, я ее не пропустила. Была рада участвовать в этом деле. Естественно, в очередной раз ушла в запой. Пришлось отказаться от работы. Я не справилась, не смогла остановиться пить. И вот решилась на свою первую реабилитацию. Сама ее нашла.
По сути, ее и реабилитацией назвать нельзя. Там не было самого реабилитационного процесса. Просто воздержание от алкоголя на 28 дней.
Мне вообще ничего не объясняли. Я даже не понимала, что зависимость — это не просто про алкоголь. Мне казалось: не пью — значит, здорова. Но в реабилитации «Верный шаг», которую я считаю своим спасением, всё стало ясно. Там я через задания увидела, что мой мозг зависимого человека работал ещё с детства.
Я выбирала мужчин, с которыми могла страдать и которых «спасала». В таких отношениях я не чувствовала себя женщиной, постоянно испытывала напряжение — и от этого снова шла пить. Это была замкнутая схема: дискомфорт - употребление - ещё больший дискомфорт.
Когда мы начали жить с Романом, моим нынешним мужем, я ловила себя на страшном: мне было слишком спокойно! И я неосознанно начинала ссоры — просто потому, что привыкла к хаосу. Но муж раскусил эти манипуляции. Он говорил: «Ты пытаешься создать повод, чтобы сорваться». И не играл в эти игры. Благодаря ему я увидела, как болезнь управляла мной даже в трезвости.
— Настя, развод стал для тебя уроком? Поводом пересмотреть свою жизнь?
— Если бы меня спросили, что я хотела бы изменить в прошлом — я бы не стала ничего менять. Потому что все, что со мной случилось, привело меня к сегодняшней жизни. А моя жизнь сейчас — это настоящий дар. Я счастлива так, как никогда раньше не была.
— Как первые отношения повлияли на тебя?
— Это были семь лет созависимости. Мой бывший муж употреблял алкоголь и наркотики, не работал, а я тянула на себе всё: и его, и его семью — маму, сестру, племянника. Когда мы наконец поженились, я поняла, что совершила ошибку, но уже не могла признать это. Я играла роль успешной женщины — меня знал весь город, я была на билбордах, в журналах, на телевидении. Нужно было поддерживать образ идеальной жизни: бизнес, брак, друзья... А внутри был ад.
— Почему ты не ушла раньше?
— Я боялась осуждения. Казалось, если признаю, что брак — это ошибка, все увидят, что я ненастоящая. И чем больше я врала себе и другим, тем глубже уходила в алкоголь. Там не было этой лжи, не надо было притворяться. Я не понимала тогда, что бутылка не решает проблемы — она их умножает.
— Настя, что стало последней каплей?
— Мы с мужем жили, как соседи: он уходил гулять, когда я возвращалась с работы, а я утром уезжала, пока он спал. В один день я просто собрала вещи и ушла. Оставила ему квартиру. Устала.
— После развода в новых отношениях что-то менялось?
— Я снова выбирала токсичные отношения. Думала, проблема только в алкоголе, а всё остальное — нормально. Но в «Верном шаге» я наконец увидела правду: проблема была во мне. В моём мышлении, в моих мотивах. Я ждала изменений, но сама не менялась. Жила в безумии. Невозможно совершать одни и те же действия и рассчитывать на другой результат. Так не бывает.
— Что стало самым важным открытием?
— Что трезвость — это не просто «не пить». Это менять всё: как думаешь, как любишь, как дружишь. Теперь я учусь быть настоящей — без масок, без спасательства, без бегства в бутылку. И это свобода.
— Настя, расскажи, что происходило с тобой во время запоев?
— Во время запоя ты почти ничего не чувствуешь — алкоголь притупляет всё. Но утром накрывает жутко: тревога, вина, паника. Один глоток — и снова пустота.
— Что запускало этот механизм?
— Страх. Когда я поняла, что брак рушится, что надо что-то менять — стало так страшно, что я начала пить с самого утра. Просыпалась с мыслями: «Всё плохо, всё неправильно». А как с этим справляться — не знала. Вот и бежала в бутылку.
— Как ты скрывала свою зависимость от окружающих?
— Это был целый спектакль. В салоне красоты пила вино из коричневых кофейных чашек. На тренировках по теннису и боксу — белое вино из спортивной бутылки. Водители сигналили: «Молодец, Настюха, уже на спорте с самого утра!» А я... с самого утра уже пьяная. Между раундами, извиняюсь за выражение, блевала и опять запивала алкоголем. Это ужасное состояние.
— Что самое страшное в запоях?
— В какой-то момент алкоголь перестает работать. Я не могла ни напиться до отключки, ни остановиться. Запои по 8-9 дней, потом детокс под капельницами за деньги. И снова по кругу.
— Но ты ведь продолжала вести успешную жизнь, зарабатывать?
— Да, и это было самообманом. Я свято верила: раз я хорошо одеваюсь, вращаюсь в светских кругах, мелькаю в СМИ — значит, я не алкоголик. Я же не бомж какой-нибудь.
— А на практике как это выглядело?
— После развода я купила квартиру. Рядом был магазин. Он открывался в 8 утра. Бомжи приходили на лавку за час до этого. Ну что ж, я стояла в очереди за бутылкой с этими бомжами, только они возвращались на лавку с выпивкой, а я шла к себе домой. И при этом я искренне считала, что мы из разных миров. Очень долго я жила в иллюзии, что у человека с высоким уровнем жизни, как у меня, не может быть проблем с алкоголем.
— Настя, ты говорила, что зависимое поведение проявляла еще в детстве. Можешь примеры привести?
— Самый ранний звоночек — я совершенно не умела проживать чувства. С детства создавала себе вымышленный мир, потому что реальный был слишком болезненным. Конфликты с братом и сестрой, отец-наркоман, который жил с нами до моих шести лет. Я панически боялась стать такой же, как он.
— Как именно ты убегала от реальности?
— Я часами рисовала в тетрадках свой идеальный мир и искренне верила, что он существует. Там всё было по-другому — я чувствовала себя любимой, защищённой, счастливой. Часто закрывалась в комнате, избегала общения — в одиночестве было безопаснее. Даже друзей выбирала не по душевной близости, а исходя из какой-то выгоды.
— При этом ты боялась наркотиков, но не алкоголя?
— Да, это парадокс. Я видела, что сделали наркотики с отцом, и боялась даже пробовать. Но почему-то считала алкоголь чем-то другим — нормальным, безопасным. Хотя, по сути, это та же зависимость, просто легализованная.
— Настя, почему случился срыв после реабилитации 28 дней?
— Я снова влезла в токсичные отношения. Нарисовала в голове образ человека, которого на самом деле не существовало. Очень хотелось верить, что на этот раз всё будет по-другому. Но в мой день рождения мне написала его другая девушка... Это был удар. Вместо того чтобы пережить боль, я сорвалась и снова убежала в алкоголь.
— А что было после?
Я уехала на детокс. Хватило на полгода. Потом случилась Барселона, там я себя уговорила, что теперь могу пить умеренно. В первый день я выпила 50 грамм алкоголя, во второй – бокал. Процесс быстренько запустился, и через семь дней, когда я вернулась домой, снова отправилась на детокс. После этого раза я держалась максимум десять дней.
— Самый страшный срыв в твоей жизни?
— Когда заболела моя собака — моя отдушина, родное существо. Я отвезла собаку на операцию в другую страну. Все восемь дней, пока мой мальчик был в клинике, я пила. Антидепрессанты + вино + жуткий стресс. В итоге собаку пришлось усыпить.
Мама услышала в моём голосе, что я на грани, и позвала подругу приехать за мной. Та еле довезла меня до реанимации — я приняла горсть таблеток с алкоголем. Через пять дней меня выписали. Я прошла сто метров, зашла в магазин в 08:03 утра, купила самое дешёвое вино с откручивающейся крышкой и пила его на улице, глядя, как люди спешат на работу и ведут детей в детский сад.
Тогда подумала, если я не умерла — значит, зачем-то нужна. Позвонила маме и согласилась на реабилитацию в Москве. На месяц. Месяц планировала отсидеть в реабилитационном центре как положено. Так меня отвезли в «Верный шаг».
— Как мама реагировала на твою зависимость?
— Когда мама узнала о моей проблеме, она начала изучать форумы, как правильно вести себя с зависимым человеком. Единственный раз, когда она прервала со мной контакт — это как раз перед «Верным шагом». Она чётко сказала: «Я не буду с тобой общаться, пока не решишься на лечение». Даже когда я звонила из реанимации — она не взяла трубку. Это был её способ помочь. Хотя ей было невероятно тяжело.
— Почему именно «Верный шаг»?
— Мама обратилась к подруге моей старшей сестры — она руководит несколькими наркологиями в Москве. Я могла позволить себе VIP-реабилитацию, но маме сказали: если комфорт на первом месте — выздоровления не будет.
— И как тебя встретила реальность центра?
— Я ехала, представляя себе что-то вроде санатория: лежи, читай, отдыхай. А попала в место, где нужно ежедневно трудиться над собой. Где нет времени на самообман — только разбор своих поступков, ошибок, страхов. Первое время у меня был протест.
— Настя, когда ты узнала, что остаешься в центре дольше месяца?
— Ближе к концу первого месяца мне привезли чемодан с вещами и сказали, что еще через месяц будет созвон с мамой, где мы примем окончательное решение, что делать дальше. Но к тому времени я уже сама сказала маме, что остаюсь. Я буквально вцепилась в свое выздоровление и выполняла все задания без исключения.
— Почему полный курс так важен?
— Первые четыре-пять месяцев зависимый обычно находится в жестком отрицании: пытается найти причины, почему ему не нужно оставаться в центре, доказывает, что он «не такой, как другие». На преодоление этих иллюзий уходит много времени, но это необходимо — нужно прожить все стадии эмоций.
— Какие были первые сложности в центре для тебя?
— Зависимый человек привык жить по принципу «хочу — делаю, не хочу — не делаю». А здесь — правила, расписание, дисциплина. Нельзя просто лежать и жалеть себя. Сначала мне эти правила казались бессмысленными, я не понимала их пользы. Но именно они научили меня справляться с реальностью, не убегая в алкоголь.
— Как ты решилась на отношения с Романом, зная о его 20-летнем стаже употребления?
— О симпатии Романа, моего нынешнего мужа, я узнала уже после выхода из центра, где он работал консультантом во время моей реабилитации. Его прошлое поначалу было красным флагом для меня. Но мы стали дружить — вместе ходили на группы, много общались. Мне было легко с ним, я могла быть собой, а он принимал меня полностью. Через пару месяцев Роман признался в любви, и я не раздумывала — к тому времени уже приняла его прошлое. Больше всего в нем меня подкупила абсолютная честность: что обещал — то и делал. Сейчас мы практически не расстаемся, но нам по-прежнему интересно друг с другом. Конечно, бывают трудности и конфликты, но мы научились решать их просто — через открытый разговор, без обид и страданий.
— Настя, ты уже более трех лет в ремиссии. Что помогает тебе сохранять трезвость?
— Я продолжаю работать с психологом, посещаю группы, применяю в жизни инструменты программы, которые получила в реабилитационном центре «Верный шаг». У меня потрясающая группа поддержки и замечательный муж — это очень важно.
Все фото опубликованы с согласия Романа и Анастасии.
Реабилитационный центр «Верный шаг» напоминает, что алкоголь, наркотики и медицинские препараты в дозах, превышающих назначение врача, вредят здоровью и могут быть опасны для жизни.