Как-то в середине восьмидесятых я смотрел по телеку концерт ансамбля «Аллегро». Смотреть рок тогда еще было нельзя, но джаз уже можно. Мне запомнился коренастый саксофонист с пшеничными волосами, собранным в хвост. «Хорошо лабает, с драйвом», — подумал я. Больше я его не видел — по крайней мере, в обозримом будущем.
Спустя пятнадцать лет, когда по телеку уже можно было смотреть все, кроме неформата (а неформатом признавалась музыка с уровнем таланта выше среднего), я включил передачу «Джазофрения». Лицо ведущего показалось мне знакомым, и я опознал того самого саксофониста из «Аллегро». Мне понравилось, что помимо Брекера и Аберкромби он хвалил Deep Purple. «Правильно, надо преодолевать антагонизм между джазом и роком», — подумал я.
Бутман, будучи стопроцентным джазменом, любит и рок-музыку, а это встречается нечасто. Исторически джазовая позиция в отношении рока формулируется одним словом: плебейство. Но и рокеры не жалуют коллег из смежного цеха, называя их мозгоблудами. Игорь Михайлович последовательно проводит линию на примирение — приглашает на свои фестивали фьюжн-группы (некоторые из которых гораздо ближе к року, чем к джазу), поддерживает утяжеленное звучание, сам не прочь поиграть рочок (его сакс звучит в некоторых песнях «Аквариума» и «Кино»).
Экспрессию, с которой Бутман играет, можно назвать роковой. Ураганный стиль наметился у него еще в «Аллегро» и окончательно сформировался в девяностые. Его всегда интересно слушать — он яркий, непредсказуемый, разнообразный; музыкальная мысль не отстает от техники, а иногда и опережает ее. В потоке энергии мягко проскальзывают лирические ноты.
Бутман — бесспорный мастер комбо (малых составов), но на меня неизгладимое впечатление произвел его биг-бэнд: монолитный звук, мощь, идеальный свинг. У нас биг-бэнды так не играли. Я ходил в «Ле Клуб» и все не мог наслушаться. Кстати, благодаря Бутману этот клуб в конце девяностых – начале нулевых стал главной джазовой точкой Москвы. Там выступали великие — Брекер, Марсалис, Кобэм, всех не перечислить. Рэнди Брекер, помню, устроил нечто вроде дуэли с Бутманом, при этом называл его «Игор Батмэн». Часто приходили потусоваться актеры Таганки после спектаклей, благо для этого им нужно было лишь подняться на второй этаж.
В 1999–2000 годах Бутман часто выступал с Квартетом Лемберта. Многие удивлялись — зачем ему никому не известный квартет. Ответ прозвучал, когда на одном из концертов Бутман представлял музыкантов: «Бас-гитара — Юрий Лемберт. Этого человека я считаю своим вторым отцом. Хотя с моей стороны это смелое заявление — неизвестно, согласен ли он считать меня своим сыном. Надеюсь, что согласен».
Участники квартета потом рассказали, что в восьмидесятые годы Лемберт покровительствовал многим юным талантам, включая Бутмана. Он помог ему освоиться в Москве после переезда из Ленинграда, а когда Игорь собрался в Америку, купил ему костюм — чтобы было в чем предстать перед Гровером Вашингтоном. В конце девяностых Лемберт уже серьезно болел, а в конце 2000 года скончался.
Лет пять назад Бутман невероятно развеселил меня, когда вместе с Уинтоном Марсалисом был гостем передачи «Вечерний Ургант». Им предложили поимпровизировать под российские поп-стандарты, то есть песни Аллегровой, Успенской, «Руки вверх» и прочих в том же духе. Бутман морщился, но импровизировал, Марсалис же играл даже с интересом в непривычном ему гоп-стоповском ладу. Когда пошла песня «Потому что есть Алешка у тебя», Бутмана аж перекосило, но он выдал серию эффектных пассажей, органично вплетя их в пацанскую фактуру. Ведущий признал эксперимент удачным.