Алина проснулась от запаха ванили и корицы. Мама пекла ее любимый пирог — традиция на каждый день рождения, сколько Алина себя помнила. Сегодня особенный день — восемнадцать лет, совершеннолетие. Конец школы, начало новой, взрослой жизни.
Потянувшись в постели, она взглянула на часы. Почти одиннадцать — ей позволили поспать подольше. Странно, что мама не разбудила ее раньше. Обычно в день рождения Ирина Сергеевна будила дочь чуть свет, с подносом, на котором дымились блинчики и стоял стакан свежевыжатого апельсинового сока. А тут — одиннадцать, и никто не тревожит. Что-то не так.
Накинув халат, Алина вышла из комнаты. В квартире было непривычно тихо, только с кухни доносились звуки — шуршание бумаги, звон посуды, приглушенные голоса. Отец дома? Странно, он должен быть на работе.
Подойдя к кухне, Алина остановилась у приоткрытой двери. Родители тихо разговаривали, и в их голосах чувствовалось напряжение.
— Сегодня нельзя, Ира, — говорил отец. — Это ее праздник. Не порти ей день рождения.
— А когда, Костя? — в голосе матери звучали слезы. — Когда тогда? Завтра? Через неделю? Это не станет легче со временем. И они уже звонили. Снова.
— Пусть звонят, — отец говорил негромко, но твердо. — Мы не обязаны ничего делать.
— Она имеет право знать, — возразила мать. — Тем более теперь, когда ей восемнадцать.
— И что изменится? — в голосе отца послышалось раздражение. — Она наша дочь, Ира. Всегда была и всегда будет. Никакие бумажки этого не изменят.
Алина застыла, пытаясь понять, о чем они говорят. Какие бумажки? Какое право знать? И кто звонил?
— Доброе утро, — сказала она, входя на кухню, и разговор мгновенно оборвался.
Родители обернулись, на их лицах застыли натянутые улыбки. Отец в домашних джинсах и футболке — точно, не на работе. Мать с красными глазами, хотя и пытается делать вид, что все в порядке.
— С днем рождения, доченька! — Ирина Сергеевна первой пришла в себя и бросилась обнимать Алину. — Совсем взрослая стала. Восемнадцать лет!
— Спасибо, мам, — Алина обняла мать в ответ, но не могла отделаться от ощущения, что что-то не так. — А почему папа дома?
— Взял выходной, — улыбнулся Константин Михайлович. — Не каждый день дочке восемнадцать исполняется. С днем рождения, малыш.
Он крепко обнял ее, и в этом объятии было что-то отчаянное, словно он боялся отпустить. Алина нахмурилась — родители явно что-то скрывают.
— Что случилось? — спросила она, когда отец наконец отпустил ее. — Вы какие-то странные сегодня.
Родители переглянулись. В этом взгляде был целый разговор, который Алина не могла расшифровать.
— Ничего не случилось, — слишком быстро ответила мать. — Просто волнуемся. Наша девочка совсем взрослая стала.
— Да, — поддержал отец. — Давай завтракать. Мама твои любимые блинчики приготовила.
Завтрак проходил в странной атмосфере. Родители пытались шутить, расспрашивали о планах на вечер — Алина собиралась отмечать с друзьями в кафе — но в их глазах читалось беспокойство. Что-то явно случилось, и это что-то было связано с ней.
— Так, — сказала Алина, отодвигая пустую тарелку. — Теперь рассказывайте. Что происходит?
— О чем ты, милая? — мать попыталась улыбнуться, но вышло неубедительно.
— Не делайте вид, что все нормально, — Алина нахмурилась. — Я слышала ваш разговор. Что я имею право знать? И кто вам звонил?
Родители снова обменялись взглядами. Мать закусила губу, отец тяжело вздохнул.
— Я же говорил, что она все равно услышит, — тихо сказал он. — Наша дочь всегда была слишком внимательной.
— Может, это и к лучшему, — Ирина Сергеевна смотрела в стол, избегая взгляда дочери. — Алина, милая, нам действительно нужно поговорить. Но не за столом. Пойдем в гостиную.
В гостиной они сели на диван, родители по обе стороны от Алины. Такая расстановка напугала ее еще больше — словно они боялись, что она сбежит, услышав то, что они собираются сказать.
— Алина, — начала мать, ее голос дрожал. — Ты знаешь, что мы любим тебя больше всего на свете.
— Начало не предвещает ничего хорошего, — попыталась пошутить Алина, но никто не улыбнулся.
— Есть кое-что, что мы должны были рассказать тебе давно, — продолжила Ирина Сергеевна. — Но все никак не могли найти подходящий момент.
— Вы разводитесь? — вырвалось у Алины. — Или кто-то из вас болен? Рак?
— Нет-нет, ничего такого, — быстро ответил отец. — Мы здоровы, и никто не разводится.
— Тогда что?
Мать глубоко вздохнула.
— Ты удочерена, а настоящие родители хотят тебя забрать, но я им не отдам тебя! — сообщила мать в день совершеннолетия.
Слова упали как камни. Алина смотрела на мать, пытаясь осознать услышанное. Удочерена? Она? Но как... почему... когда?
— Это шутка такая? — спросила она, переводя взгляд с матери на отца и обратно. — Потому что не смешно.
— Это не шутка, малыш, — отец взял ее за руку. — Мы удочерили тебя, когда тебе было полгода.
— Но... — Алина покачала головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение. — Но у вас есть фотографии, где я совсем маленькая. Где мама беременная мной!
— Это фотошоп, — тихо сказала Ирина Сергеевна. — Мы сделали их, когда ты подросла и стала задавать вопросы. Хотели, чтобы у тебя было нормальное детство, без ощущения, что ты чем-то отличаешься от других детей.
— Но почему вы мне не сказали? — в горле Алины стоял ком. — Почему скрывали?
— Мы собирались рассказать, когда ты станешь старше, — ответил отец. — Но потом... потом так и не нашли подходящего момента. Сначала ты была слишком маленькой, потом начались проблемы в школе, потом подростковый возраст...
— А теперь что изменилось? — Алина высвободила руку. — Почему именно сейчас?
Родители снова переглянулись.
— Твои биологические родители нашли тебя, — наконец сказала мать. — Они обратились в службу опеки, наняли адвоката. Хотят восстановить отношения.
— Погодите, — Алина встала, ей нужно было двигаться. — Вы хотите сказать, что восемнадцать лет назад какие-то люди отказались от меня, а теперь вдруг решили вернуться и забрать? Так не бывает.
— Бывает, милая, — мягко сказала Ирина Сергеевна. — Они... у них была сложная ситуация тогда. Они были очень молоды.
— И что, теперь они выросли и решили, что хотят поиграть в родителей? — Алина почувствовала, как внутри поднимается злость. — Кто они вообще такие?
— Мы не знаем всех подробностей, — ответил отец. — Это было закрытое удочерение. Мы знали только, что биологическая мать была несовершеннолетней, а отец студентом. Они не могли позволить себе растить ребенка.
— А сейчас, значит, могут, — горько сказала Алина. — Как удобно.
— Они пытались связаться с нами еще год назад, — продолжил Константин Михайлович. — Но мы отказались от встречи. Ты еще была несовершеннолетней, и мы имели право принимать решения за тебя.
— А теперь нет? — Алина нахмурилась.
— Теперь тебе восемнадцать, — мягко сказала мать. — Ты имеешь право сама решать, хочешь ли ты знать своих биологических родителей.
— Я не хочу, — отрезала Алина. — Они мне не нужны. У меня есть родители — вы.
Ирина Сергеевна всхлипнула и крепко обняла дочь.
— Мы тоже так считаем, милая. Но закон... закон на их стороне. Теперь, когда тебе восемнадцать, они могут обратиться к тебе напрямую. И мы боимся, что они так и сделают.
— Пусть обращаются, — Алина пожала плечами. — Я не обязана с ними встречаться.
— Нет, конечно, — быстро согласился отец. — Никто не может тебя заставить. Просто... мы хотели, чтобы ты услышала правду от нас, а не от чужих людей или из официальных бумаг.
— Спасибо, — Алина вдруг почувствовала усталость. Слишком много информации за один раз. — Я... мне нужно подумать. Можно я пойду к себе?
— Конечно, малыш, — отец поцеловал ее в лоб. — Мы будем здесь, если захочешь поговорить.
В своей комнате Алина упала на кровать и уставилась в потолок. Удочерена. Это слово звучало странно, чуждо. Всю жизнь она считала себя дочерью Ирины и Константина Воронцовых. А теперь оказывается, что где-то есть другие люди, с которыми ее связывает кровь.
Она встала и подошла к зеркалу. Каштановые волосы, карие глаза, высокие скулы — черты, которые она всегда считала унаследованными от матери. А оказывается, это совпадение. Или нет? Может, ее специально подбирали похожей на приемных родителей?
В дверь тихонько постучали.
— Можно? — голос матери звучал неуверенно.
— Да, заходи.
Ирина Сергеевна присела на край кровати.
— Я понимаю, это шок для тебя, — сказала она, теребя край кофты. — Я бы все отдала, чтобы избавить тебя от этого.
— Почему вы не рассказали раньше? — спросила Алина, садясь рядом. — Неужели так сложно было сказать правду?
— Мы боялись, — честно призналась мать. — Боялись, что ты начнешь воспринимать нас иначе. Что почувствуешь себя чужой. Мы так любим тебя, Алина. Ты — наша жизнь.
— Я не чувствую себя чужой, — тихо сказала Алина. — Просто... это странно. Как будто вся моя жизнь была основана на лжи.
— Не на лжи, — Ирина Сергеевна взяла ее за руку. — На любви. Мы любили тебя с первой минуты, как увидели. Ты была таким крошечным комочком, с пушком вместо волос и самыми серьезными глазами, которые я когда-либо видела. Ты посмотрела на меня, и я поняла — это моя дочь. Неважно, что не я тебя родила. Ты моя.
Алина почувствовала, как к горлу подступают слезы.
— Но теперь эти люди хотят меня забрать?
— Они не могут тебя забрать, — твердо сказала мать. — Ты взрослая. Они просто хотят познакомиться с тобой. Установить отношения.
— А если я не хочу?
— Тогда никто не может тебя заставить, — Ирина Сергеевна сжала ее руку. — Но подумай хорошенько. Может быть, тебе будет интересно узнать о своих корнях. О том, откуда ты. Это естественное желание.
— А тебе не будет больно, если я захочу с ними встретиться?
Мать помолчала, потом честно ответила:
— Будет. Очень. Но я справлюсь, если буду знать, что это нужно тебе. Твое счастье всегда было для нас на первом месте.
Алина обняла мать, вдыхая знакомый запах ее духов.
— Я не знаю, чего хочу, — призналась она. — Мне нужно время, чтобы все обдумать.
— Конечно, милая. Сколько угодно времени.
Вечером Алина все-таки пошла с друзьями в кафе. Нацепила улыбку, принимала поздравления, задувала свечи на торте. Но мысли ее были далеко. Кто они, эти люди, которые дали ей жизнь, а потом отказались от нее? Почему они решили вернуться именно сейчас? Чего хотят?
Вернувшись домой, она нашла родителей в гостиной. Они сидели, держась за руки, и выглядели такими уязвимыми, что сердце Алины сжалось.
— Я хочу знать больше, — сказала она, садясь в кресло напротив. — Все, что вам известно о моем... происхождении.
Отец кивнул и достал из ящика стола папку.
— Здесь все документы об удочерении, — сказал он. — Немного, но все, что у нас есть.
Алина открыла папку. Свидетельство о рождении, где в графе «родители» стояли имена Ирины и Константина Воронцовых. Решение суда об удочерении. Медицинская карта младенца. И несколько листов с информацией о биологических родителях — без имен, только возраст, группа крови, образование, состояние здоровья.
— Им было по восемнадцать, — тихо сказала Алина, пробегая глазами строчки. — Как мне сейчас.
— Да, — кивнула мать. — Они были совсем молодыми.
— И что, за восемнадцать лет они ни разу не поинтересовались, как я? — в голосе Алины прозвучала обида. — А теперь вдруг решили объявиться?
— Мы не знаем, интересовались ли они раньше, — ответил отец. — Это закрытое удочерение, информация о тебе была недоступна для них, как и информация о них для тебя.
— И что изменилось?
— Законы, — вздохнула Ирина Сергеевна. — Сейчас биологические родители имеют больше прав, чем раньше. И еще... — она запнулась.
— Что еще?
— Они нашли тебя через социальные сети, — неохотно сказал отец. — У тебя открытый профиль, там много фотографий, информации. Они узнали, где ты живешь, где учишься.
Алина поежилась. Мысль о том, что незнакомые люди следили за ней в сети, была неприятной.
— И что они сказали? Чего хотят?
— Они говорят, что просто хотят познакомиться, — ответила мать. — Рассказать, почему тогда приняли такое решение. Узнать, какой ты выросла.
— А на самом деле?
— Мы не знаем, милая, — отец потер переносицу. — Возможно, у них искренние намерения. А возможно, они хотят использовать тебя каким-то образом.
— Использовать? — Алина нахмурилась. — Как?
Родители переглянулись.
— Мы навели справки, — наконец сказал отец. — Твой биологический отец сейчас довольно успешный бизнесмен. У него своя компания, хороший доход. А биологическая мать — его жена и партнер по бизнесу.
— То есть они вместе? Все эти годы?
— Да, — кивнула Ирина Сергеевна. — Они поженились, когда тебе было около трех лет.
— И детей у них больше нет?
— Нет, — отец покачал головой. — Насколько нам известно, ты их единственный ребенок.
Алина откинулась на спинку кресла, пытаясь осмыслить информацию. Ее биологические родители были вместе все это время. Они могли бы растить ее, если бы захотели. Но они выбрали карьеру, бизнес, деньги. А теперь, когда все это у них есть, решили, что можно вспомнить и о ребенке.
— Я не хочу с ними встречаться, — твердо сказала она.
— Ты уверена? — спросила мать. — Может быть, стоит хотя бы выслушать их?
— Зачем? — Алина покачала головой. — Что они могут сказать, чтобы оправдать восемнадцать лет отсутствия в моей жизни? «Извини, у нас были дела поважнее»?
— Мы поддержим любое твое решение, — сказал отец. — Но я прошу тебя: не руби с плеча. Обдумай все хорошенько. Это решение может повлиять на всю твою жизнь.
— Я уже все обдумала, — Алина встала. — Мои родители — это вы. А те люди... они просто случайные генетические доноры. Они отказались от меня, когда им было неудобно иметь ребенка. Теперь я отказываюсь от них.
В ту ночь Алина долго не могла уснуть. Восемнадцатый день рождения, который должен был стать праздником взросления, превратился в день открытий, перевернувших всю ее жизнь. Она лежала в темноте, перебирая в уме детские воспоминания, пытаясь найти в них хоть какой-то намек на то, что родители — не ее родители. Но нет, ничего такого не было. Они всегда любили ее, заботились, поддерживали. Они и есть ее настоящая семья.
Утром Алина спустилась к завтраку с решимостью во взгляде. Родители уже сидели за столом, оба выглядели так, будто тоже не спали всю ночь.
— Я хочу, чтобы вы позвонили им, — сказала она, садясь за стол. — Скажите, что я не хочу никаких контактов. Ни сейчас, ни в будущем.
— Ты уверена? — тихо спросила мать. — Это очень серьезное решение.
— Абсолютно уверена, — кивнула Алина. — Они сделали свой выбор восемнадцать лет назад. Теперь я делаю свой.
Отец взял ее за руку.
— Мы поддержим тебя, что бы ты ни решила. Но есть одна вещь, которую ты должна знать. Они оставили тебе письмо. Еще тогда, когда отказались от тебя. Просили передать, когда тебе исполнится восемнадцать.
— Письмо? — Алина удивленно моргнула. — Почему вы не сказали об этом вчера?
— Потому что хотели, чтобы ты приняла решение без влияния их слов, — ответила мать. — Чтобы это был действительно твой выбор.
Отец встал и достал из серванта конверт, пожелтевший от времени.
— Вот, — он протянул его Алине. — Ты не обязана его читать. Можешь выбросить, если хочешь.
Алина взяла конверт. Он был легким, но почему-то казался тяжелее камня. Целая жизнь, упакованная в несколько листов бумаги.
— Я прочитаю, — сказала она после паузы. — Но это ничего не изменит.
Она поднялась к себе в комнату и долго сидела на кровати, глядя на конверт. Наконец, глубоко вздохнув, она открыла его.
Внутри было короткое письмо, написанное аккуратным женским почерком.
«Здравствуй, дочка. Когда ты читаешь эти строки, тебе уже восемнадцать лет. Ты взрослая, самостоятельная, и, я надеюсь, счастливая. Я знаю, ты можешь ненавидеть меня за то, что я отказалась от тебя. И у тебя есть на это полное право. Но я хочу, чтобы ты знала: это было самое трудное решение в моей жизни. Мне было восемнадцать, как тебе сейчас. У меня не было ни денег, ни жилья, ни поддержки семьи. Твой отец был таким же молодым и неустроенным. Мы любили друг друга, но не могли дать тебе то, чего ты заслуживала — стабильный дом, материальное благополучие, уверенность в завтрашнем дне. Я могла оставить тебя себе и мучиться всю жизнь от невозможности дать тебе лучшее. Или отпустить тебя к людям, которые смогут стать настоящими родителями. Я выбрала второе. Это было решение не от нелюбви, а от любви. Я отдала тебя, потому что любила слишком сильно, чтобы обречь на жизнь в нищете и неблагополучии. Я не знаю, расскажут ли тебе приемные родители обо мне. Возможно, они решат, что так будет лучше для тебя. И я уважаю их выбор. Но знай: где бы ты ни была, что бы ни делала, я всегда буду любить тебя и надеяться, что однажды ты сможешь если не простить, то хотя бы понять меня. Твоя мама, Елена».
Алина опустила письмо на колени. По щекам текли слезы. Она не знала, что чувствует — злость, обиду, жалость или что-то совсем другое. Эта женщина, Елена, была когда-то напуганной восемнадцатилетней девочкой, как она сама сейчас. Она приняла трудное решение, возможно, единственно верное в той ситуации.
Но это не делало ее матерью. Мать — это та, что внизу, на кухне, волнуется и ждет. Та, что качала ее, когда она болела, радовалась ее успехам, поддерживала в неудачах. Та, что любила ее каждый день на протяжении восемнадцати лет, а не издалека, абстрактно.
Алина спустилась вниз. Родители все еще сидели за столом, ждали ее.
— Я прочитала, — сказала она, садясь между ними. — И знаете что? Я поняла, что она поступила правильно. Она дала мне шанс иметь настоящую семью. Вас.
Ирина Сергеевна обняла дочь, уткнувшись лицом в ее плечо. Константин Михайлович положил руку на спину Алины.
— Я не хочу с ними встречаться, — продолжила Алина. — По крайней мере, сейчас. Может быть, когда-нибудь потом... когда я буду готова. Но сейчас мне нужно время. Время, чтобы привыкнуть к мысли, что я не совсем та, кем себя считала.
— Ты именно та, кто есть, — твердо сказал отец. — Наша дочь. Тот факт, что ты выросла не в утробе твоей мамы, а в нашей семье, в нашей любви, ничего не меняет.
— Я знаю, — Алина улыбнулась сквозь слезы. — И я вас очень люблю. Обоих.
Они сидели так долго, обнявшись, три человека, которых связывало нечто большее, чем просто кровь — общие воспоминания, общие радости и печали, общая жизнь. Настоящая семья.
А где-то в городе были другие люди, которые тоже считали Алину своей. Но для нее они были пока лишь абстракцией, именами на бумаге. Возможно, когда-нибудь она захочет узнать их лучше.
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Рекомендую к прочтению увлекательные рассказы моей коллеги: