В самом унылом уголке Мурчащего Города, там, где даже фонари светили нехотя, а тени казались гуще обычного, затерялся Угрюмый Переулок. И в одном из его серых домов, под скрипучими ступеньками, жил котёнок по имени Эх.
Эх был не просто грустным. Он был грустным от ушей до кончика хвоста. Каждое утро он просыпался с тяжестью на душе – такой, будто кто-то невидимый наступил ему прямо на сердце и забыл убрать лапу. От тяжести на душе всё скрежетало. А от скрежета хотелось свернуться клубочком в самом тёмном углу и никогда не показывать наружу своего носа.
Однажды, когда грусть особенно разбушевалась, Эх, еле переставляя лапки, доплелся до старого кота Маркиза. Который кажется, повидал ни одну эпоху. Тот, по обыкновению, дремал на своем потёртом коврике у камина, который уже почти не грел.
– Маркиз... – прошептал Эх, и голосок его задрожал. – Что со мной? Почему... почему у меня на душе так тоскливо? Так больно, так неприятно...
Маркиз открыл один, когда-то зелёный, чуть подернутый дымкой глаз. Взглянул на котёнка – на его потухший взгляд, на шёрстку, утратившую блеск. И вздохнул так глубоко, что задрожали тяжёлые усы.
– Тоскливо? – протянул он хрипловато. – Понимаю. Это тени Печали прокрались в душу и поселились там. Наглые и всё разрушающие. Обожают тихих и печальных. Таких как ты. Питаются солнечным светом души, от того и скребутся изо всех сил, требуя еще.
Эх съёжился. Тени Печали? Звучало жутко. И очень... правдиво.
– А как... как их прогнать? – чуть не плача, спросил котёнок.
– Хм-м... – Маркиз почесал за ухом. – Прогнать их может только одно – солнечный лучик радости. Твой собственный. Он зажигается внутри и сжигает эту нечисть дотла. Но... – старый кот прищурился, – найти его – дело непростое. Он у каждого свой. И не лежит на дороге.
Солнечный лучик радости! Вот в чём спасение. Это то, чего не хватало всем в Угрюмом Переулке. Надежда, маленькая и робкая, дрогнула в груди маленького Эха, на мгновение приглушив нестерпимую тоску.
«Найду!»– решил он. «Обязательно найду!»
И Эх отправился на поиски. Он гонялся по лужам за солнечными зайчиками – проворными, насмешливыми, ускользающими прямо из-под лап! «Не то» – понимал он, задыхаясь.
Он заглянул в самую полную, самую ароматную миску с парным молоком. Вылакал до дна. Вкусно? О да! Животик стал круглым и довольным. Но... внутри все так же ныла тоска. «Не в молоке он», – вздохнул малыш, вылизывая усы.
Он забрался на самый тёплый подоконник, туда, где солнышко пригревало кирпичи до самого полудня. Стало тепло снаружи, шёрстка нагрелась. Но холод и тяжесть внутри не отступали. Тени Печали лишь лениво переворачивались, продолжая свое чёрное дело. «И не здесь...» — вздохнул Эх.
Усталость навалилась внезапно, как мокрая простыня. Ноги подкосились. Отчаяние снова сжало сердце когтистой лапой. Эх заполз под ближайший куст сирени, свернулся в крошечный, дрожащий комочек и... заплакал. Тихими, горькими кошачьими слезами. «Нет у меня Лучика... Никогда не найду... Так и буду жить с этой тоскою».
И вдруг... сквозь всхлипы он услышал. Очень слабый. Жалобный. Прерывистый писк.
Эх прекратился в слух, забыв на миг о своих слезах. Писк повторился. Близко. Прямо здесь, под кустом. Котёнок осторожно раздвинул лапкой мокрые листья и ветки.
Там, на сырой земле, дрожал крошечный комочек пёрышек. Птенец! Маленький воробышек, выпавший из гнезда, промокший до нитки, беспомощный. Его крошечные глазки были закрыты, крылышки беспомощно растопырены. Он был таким маленьким, таким беззащитным... И таким одиноким.
Что-то внутри котёнка дрогнуло. Не раздумывая, забыв про свою усталость, про свою грусть, про этих противных скребущих Теней, он подполз ближе. Инстинкт, древний и чистый, сработал сам собой. Он аккуратно, нежно, начал вылизывать промокшего птенца. Язычком, тёплым и шершавым, он разглаживал слипшиеся пёрышки, согревал окоченевшее тельце. Лапой бережно пододвинул малыша к своему тёплому животику. «Надо согреть!» – пронеслась единственная мысль.
Птенец слабо запищал, но уже не так жалобно. Эх осторожно взял его в зубы за загривок, как мама-кошка носит котят, и, преодолевая усталость, потащил прочь от сырого укрытия. Он нашел неглубокое, сухое и безопасное дупло в старом тополе неподалеку. Уложил птенца на мягкий мох. Прилёг рядом.
И тут случилось чудо. Маленький воробышек открыл глазки-бусинки. Взглянул на Эха. Слабенько, но так радостно чирикнул! А потом нежно, доверчиво, ткнулся своим крошечным клювиком в его лапу. Как будто говорил: «Спасибо».
И вдруг Эх почувствовал, что там, где всего минуту назад царили холод и печаль что-то вспыхнуло. Зажглось! Разлилось необыкновенное тепло. Не просто тепло – сияние! Мягкое, золотистое, живое. Как крошечное солнышко. Как самый настоящий солнечный лучик.
Он рос и разливался, от кончика носа до кончика хвоста! Наполнял всё внутри светом и лёгкостью.
А тени печали.. В ужасе забились, зашипели и... поползли прочь!Расползались, таяли, исчезали в тёмных углах дупла, не в силах вынести сияния лучика. Тоска исчезла! Словно её никогда и не было.
На их месте осталось глубокое радостное мурчание. Оно вырвалось из груди само собой, громкое, довольное, счастливое! Котёнок выгнул спинку, потянулся. Шёрстка вдруг заблестела, будто её присыпали звёздной пылью. В глазах загорелись изумрудные искорки. Он чувствовал себя лёгким, как пушинка! Тёплым, как свежий блин! И бесконечно счастливым, как мотылёк, парящий над цветком.
Когда он, сияющий от радости, вернулся к Маркизу, старый кот не удивился. Он просто медленно кивнул, и в его глазах мелькнуло одобрение и что-то похожее на улыбку.
– Ну что, малыш? Я вижу, ты нашёл свой лучик?
– Нашёл! – воскликнул Эх, и его мурчание стало еще громче. – Он... он зажёгся, когда я помог птенчику! Сам собой.
Маркиз мудро поджал усы.
– Вот именно, Эх. Вот именно. Запомни это навсегда, – сказал он тихо, но так, что каждое слово отпечаталось в памяти навсегда. – Лучший способ прогнать тени Печали из души — это зажечь внутри свет доброго дела. Он всегда найдёт дорогу в темноте и не оставит от них и следа. Держи свой лучик крепко. Не давай Теням вернуться.
Эх кивнул. Он всё понял. И его золотистый лучик радости, зажжённый теплом сострадания и благодарности, светил теперь так ярко, что даже в Угрюмом Переулке стало чуточку светлее. А на душе... на душе было тихо и невероятно уютно. И мурлыкалось как-то само собой.
#сказкаПоВоскресеньям #котФёдор #ФёдорКот