Дождь стучал по подоконнику офиса «Сириус Консалтинг» монотонно, убаюкивающе. Почти все уже разошлись. Оставался только Алексей Петров, упорно доделывавший квартальный отчет для начальника отдела продаж, Сергея Михалыча. Свет от монитора выхватывал его усталое лицо. Еще чуть-чуть, – подумал он, потягивая остывший чай из кружки с надписью «Не буди во мне зверя, он и так не высыпается». Тишину нарушал лишь шелест бумаг да мерное гудение системного блока.
Алексей встал, чтобы размять затекшую спину. Проходя мимо принтера, он заметил торчащий из лотка забытый кем-то лист. Машинально взял его. И… замер. Ледяная волна прокатилась по спине. Это была зарплатная ведомость отдела. Та самая, конфиденциальная, святая святых бухгалтерии, которую по нелепой случайности кто-то распечатал не на тот принтер. А может, просто забыл забрать. Его глаза автоматически нашли свою фамилию. Цифра напротив нее заставила сердце екнунуть. Ну вот, блин…
Он быстро оглянулся – пусто. Скомкал злополучный лист и сунул в карман пиджака, висящего на спинке стула. Главное, чтобы никто не видел. Но ощущение надвигающейся беды не покидало. Оно висело в воздухе, густом от пыли и офисной усталости.
Утро следующего дня началось… странно. Коллеги, обычно шумно обсуждавшие вчерашние сериалы или пробки, встретили Алексея натянутым молчанием. Некоторые прятали глаза. Даже вечно улыбчивая Ольга из бухгалтерии, разливавшая утренний кофе, лишь кивнула ему как-то сухо.
– Петров! – резкий голос разрезал тишину. Это был Виктор Семенов, коллега по отделу, человек с вечно недовольным выражением лица и репутацией главного «борца за справедливость» (по его собственному мнению). Он стоял у своего стола, держа в руке… нет, не ведомость, а кружку. Но взгляд его был тяжелым, обвиняющим. – Зайди на минутку. Поговорить надо.
Алексей почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Неужели?.. Он медленно направился к кабике Виктора.
– Закрой, – коротко бросил Семенов, когда Алексей вошел.
Тот послушно прикрыл стеклянную дверь. Шум офиса приглушился.
Виктор отхлебнул кофе, пристально глядя на Алексея поверх очков. Пауза затянулась. Неприятно.
– Вчера вечером, – начал Виктор нарочито медленно, – я задержался. Документы доделывал. И… случайно увидел кое-что интересное у принтера. Очень интересное.
Алексей молчал. Что тут скажешь? Отрицать бессмысленно.
– Ты, Петров, – голос Виктора стал жестче, металлическим, – слишком много зарабатываешь для своей должности! Намного больше, чем я. Чем Оля. Чем почти все здесь! – Он ударил кулаком по столу, зазвенела кружка. – Это что за беспредел?! Ты же такой же старший менеджер, как и я! Или нет? Может, ты нам что-то не договариваешь? Шефу родственник? Или у тебя там… особые заслуги? – Последнюю фразу Виктор произнес с мерзким, намекающим подтекстом.
В груди у Алексея все сжалось. Не от страха, нет. От дикой, бессильной ярости и несправедливости.
– Виктор, это конфиденциальная информация, – попытался он сохранить спокойствие, но голос предательски дрогнул. – Ты не имел права…
– Не имел права? – перебил Семенов, вскочив. Лицо его покраснело. – А ты имеешь право получать в полтора раза больше меня, делая то же самое?! Это нарушение всех мыслимых норм! Коллективного договора! Это… это издевательство!
– Я не виноват, что у меня такой оклад! – вырвалось у Алексея. – Договорился при приеме! И работаю я, между прочим…
– Ой, да брось! – фыркнул Виктор. – Мы все тут пашем! А ты… «договорился». Очень удобно. Ну ладно. – Он сел, взгляд стал холодным, хищным. – Раз так, коллектив должен знать правду. О справедливости. О равенстве. Негоже, чтобы нас дурачили.
Он открыл дверь кабинки. Его голос, громкий, полный фальшивого негодования, прокатился по открытому пространству офиса:
– Коллеги! У нас тут вопиющая несправедливость! Алексей Петров, наш равный коллега, оказывается, получает зарплату чуть ли не как замначальника! Пока мы тут вкалываем за копейки!
Тишина воцарилась гробовая. Десятки глаз уставились на Алексея. Взгляды были разными: шокированные, любопытные, сочувствующие, но больше всего – обиженные, злые. Шёпот, как рой ос, пополз по рядам столов.
– Виктор, ты что делаешь? – попыталась вступиться Ольга, но ее голос потонул в нарастающем гуле.
– А что я делаю? Правду говорю! – пафосно воздел руки Семенов. – Нечего за спинами прятаться! Пусть все знают, кто тут наживается на нашем труде!
Алексей стоял как истукан. Он чувствовал, как жар стыда и гнева заливает его с головы до ног. Слова застревали в горле. Вот он, ад. Офисный, мелкий, но такой реальный.
День превратился в пытку. Коллеги, еще вчера дружелюбные, теперь отворачивались, переставали разговаривать при его приближении, обменивались многозначительными взглядами. За обедом в столовой за его столиком остались пустые места. Даже Ирина, с которой они часто обсуждали проекты, лишь виновато пожала плечами, проходя мимо.
– Слышал новость? – доносился шепот из курилки. – Петров-то… золотой мальчик, оказывается.
– Ну да, видать, языком хорошо работает… не только по делу.
– А я-то думал, мы одна команда… Ан нет, есть «равнее».
– Надо бы с шефом поговорить… коллективно. Непорядок!
Алексей пытался работать, но цифры в отчете плясали перед глазами. Каждый смех за спиной казался насмешкой. Каждый шёпот – обсуждением его «незаслуженного» богатства. Он чувствовал себя прокаженным. Виктор же расцвел. Он ходил по офису триумфатором, собирая вокруг себя недовольных, подливая масла в огонь. Его фразы «равная оплата за равный труд» и «коллективная солидарность» звучали как боевые кличи.
К концу дня Алексей был морально раздавлен. Он сидел за своим столом, тупо глядя в монитор, не видя ничего. Мысль о том, что завтра все повторится, вызывала тошноту. И что теперь? Уволиться? Но куда? И как объяснить причину? Агрессивная «забота» коллектива и ядовитые взгляды Виктора стояли перед глазами.
Внезапно зазвонил внутренний телефон. Резкий, пронзительный звук заставил вздрогнуть.
– Петров? Ко мне. Срочно. – Голос Сергея Михалыча, начальника отдела, был необычно сухим, без привычного басистого тембра. Ну всё. Приплыли.
Алексей медленно поднялся. Ноги ватные. Дорога по коридору до кабинета шефа казалась бесконечной. Он ловил на себе колючие взгляды. Виктор, стоя у окна, смотрел на него с едва скрываемым злорадством.
В кабинете Сергея Михалыча пахло дорогим кофе и дорогим же табаком (хотя курить в офисе было запрещено). Шеф сидел за массивным столом, откинувшись в кресле. Перед ним лежал… тот самый скомканный лист. Алексей узнал его. Рядом – распечатка служебной записки. Подпись – Семенов В.И. и еще несколько фамилий.
– Садись, Леша, – сказал Сергей Михалыч. Голос усталый, но без явной злобы. – Неловкая вышла ситуация. Очень.
Алексей молча опустился в кресло. Готовился к худшему: выговору, понижению оклада (чтобы «уравнять»), а то и увольнению «по соглашению сторон».
– Виктор Семенов, – шеф ткнул пальцем в подписи на записке, – и его группа поддержки, выражают крайнее возмущение. Требуют «справедливости». То есть, уравниловки. Или твоего понижения. В общем, чтоб ты не выделялся. – Сергей Михалыч тяжело вздохнул. – Говорят, ты вводишь разлад в коллектив. Подрываешь командный дух.
– Сергей Николаич, – начал Алексей, с трудом подбирая слова, – я… я не виноват, что увидели ведомость. И оклад… мы же с вами договаривались при приеме. Я пришел сюда с опытом из «Глобал Тек», с конкретными навыками и клиентской базой…
– Знаю, Леша, знаю, – шеф махнул рукой. – Я все помню. И не тебе это объяснять. Вот что я скажу. – Он придвинулся к столу, его взгляд стал острым. – Ты думаешь, я не знаю, кто сколько делает? Знаю. Отлично знаю. Виктор Семенов? Он работает ровно столько, чтобы его не уволили. Делает минимум. Ищет поводы для склок, а не для роста продаж. Его клиентская база – это три с половиной стабильных, но мелких клиента, которых он унаследовал. А ты? – Сергей Михалыч ткнул пальцем в стол для убедительности. – Ты за полгода привел двух ключевых клиентов из «Глобал Тек», которые дают треть оборота отдела! Ты ведешь сложные переговоры, которые Семенов даже не пытался начинать! Ты сидишь допоздна, когда нужно доделать проект! Ты – инвестиция. Он – балласт. И его оклад – это плата за его скромный вклад и за то, что он не слишком мешает. А твой – это плата за твой опыт, за твои результаты и за твой потенциал. Вот и вся «несправедливость».
Алексей слушал, не веря своим ушам. Камень с души начал падать. Но оставался вопрос: «И что теперь?»
– Коллектив возбужден, Сергей Николаич, – осторожно заметил он. – Виктор… он умеет говорить.
– Умеет, – хмыкнул шеф. – Умеет сеять смуту. Но не умеет работать. Вот что мы сделаем. – Сергей Михалыч откинулся в кресле. – Во-первых, я проведу общее собрание. Без тебя. Объясню ситуацию в общих чертах – без цифр, конечно. Скажу, что оклады формируются индивидуально, исходя из опыта, компетенций, результатов и рыночной стоимости специалиста. Что сравнение зарплат – это прямой путь к развалу команды и нарушение внутренних правил. Что слив конфиденциальной информации – это проступок, граничащий с нарушением трудовой дисциплины. – Он посмотрел на Алексея строго. – Во-вторых, Леша, тебе придется какое-то время быть… стойким оловянным солдатиком. Шум уляжется. Люди поостынут. Семенову, конечно, я вынесу выговор за разглашение конфиденциальной информации и подстрекательство. Это его охладит. А тех, кто продолжит тебя «травить»… – Шеф многозначительно постучал пальцем по столу. – …с ними я поговорю лично. И не так мягко.
Алексей почувствовал, как напряжение медленно, но верно отпускает. Не все потеряно.
– Спасибо, Сергей Николаич. Я… я не ожидал.
– Чего? Что я вступлюсь? – Шеф усмехнулся. – Леша, я не дурак. Я ценю тех, кто приносит результат. А Семенов… – он махнул рукой в сторону открытого пространства офиса, – …он просто шум. Шум, который рано или поздно затихает. Или его глушат. Иди. Завтра будет легче. Надеюсь.
Выйдя из кабинета, Алексей почувствовал, как воздух снова стал просто воздухом, а не колючей субстанцией. Коллеги все еще избегали его взгляда, но теперь это казалось не таким уж важным. Он прошел к своему столу, мимо Виктора. Тот смотрел на него с немым вопросом и плохо скрываемым беспокойством. Алексей встретил его взгляд. Спокойно. Без вызова, но и без страха. И отвернулся. Впервые за день он сел и действительно начал работать над отчетом.
На следующий день Сергей Михалыч, как и обещал, собрал отдел. Алексей в это время был «на переговорах с клиентом» – то есть сидел в соседнем кафе с ноутбуком. Шеф говорил жестко, без лишних сантиментов. Он не называл цифр, но четко дал понять, что оклады – зона его ответственности и HR, а не предмет коллективного обсуждения. Что разглашение подобной информации недопустимо и карается. Что отдел – это не колхозное собрание, а профессиональная команда, где ценят результат, а не сплетни. Что те, кому кажется, что их недооценивают, могут прийти к нему лично и обсудить свой рост и вклад, а не устраивать склоки.
Эффект был, как от ведра ледяной воды. Особенно когда шеф объявил о выговоре Семенову за нарушение правил конфиденциальности и подрыв рабочей атмосферы. Виктор сидел бледный, сжавшись, избегая взглядов коллег. Его «борьба за справедливость» в одночасье превратилась в неприкрытую глупость и карьерное самоубийство.
Травить Алексея открыто перестали сразу. Осталось лишь глухое напряжение, неловкость, избегание. Но это уже было терпимо. Как сказал шеф – шум затихал. Постепенно. Ольга из бухгалтерии первая робко улыбнулась ему у кофемашины. Потом Ирина спросила совета по одному клиенту. Жизнь, пусть и с оглядкой, возвращалась в колею.
Прошло пару месяцев. Однажды Алексей задержался, как обычно. Офис снова был почти пуст. На столе у принтера он увидел забытую кем-то флешку. Рядом валялся листок с нераспечатанной ведомостью. Он машинально взял листок, чтобы выбросить в шредер. И вдруг остановился. Улыбнулся. Горьковато. Ирония судьбы. Он аккуратно разорвал листок на мелкие клочки и отправил их в недры уничтожителя бумаг. Звук работающего шредера был удивительно успокаивающим.
Виктор Семенов уволился через три недели после собрания. «По собственному желанию». Говорили, нашел место с «более справедливой», то есть уравнительной, оплатой. Алексей иногда задумывался: а что если бы не вмешательство шефа? Если бы он струсил под давлением «коллектива»? Скорее всего, ушел бы сам. Потерял хорошую работу из-за чужой зависти и собственной неосторожности.
Он вышел из офиса поздно. Дождь снова стучал по асфальту. Но теперь его стук был просто стуком дождя. Не предвестником беды. Алексей вдохнул влажный прохладный воздух. История закончилась. Без громких развязок, без всеобщего примирения, но с пониманием. Пониманием того, что цена твоего труда – это твоя тайна и твоя крепость. И что иногда эту крепость приходится защищать. Не от врагов извне, а от внезапно вспыхнувшей зависти тех, кто сидит за соседним столом. И что самое надежное оружие в такой войне – не оправдания, а спокойствие и уверенность в своей ценности. И хороший шеф, который эту ценность видит. Остальное… остальное – просто офисный шум.