Наталья Сергеевна громко выдохнула, слегка шевельнув мизинцем левой ноги, на котором алел свежий педикюр цвета спелого граната. Жест получился едва заметным, почти неслышным, хотя она рассчитывала привлечь внимание дочери. Та, однако, не отрываясь, уткнулась в экран планшета, что-то печатая. Её муж, Дмитрий, расположился в соседней комнате, делая вид, что поглощён книгой, хотя на деле прислушивался к каждому звуку из гостиной.
— Леночка, — нараспев произнесла Наталья Сергеевна, — из-за тебя я не попала на дачу. А там мои тыквы! Кто их поливать будет?
Елена оторвалась от экрана и устало потёрла виски. Её лицо, унаследовавшее мягкие черты матери, на миг исказилось, будто от укола раздражения, но она быстро справилась с собой.
— Мама, — голос звучал ровно, но с твёрдой ноткой, — мы это обсуждали вчера. И позавчера. И в прошлую пятницу. Если бы ты, как я советовала, попросила соседку Марию Ивановну, твои тыквы были бы в порядке.
— Марию? — Наталья Сергеевна фыркнула с лёгким презрением. — Эту болтушку? Чтобы она потом всему посёлку растрепала, что я забросила огород? Что я за тыквами не слежу? Нет уж, спасибо.
В комнате наступила тишина. Дмитрий перевернул страницу книги, не прочитав ни слова. За окном шумел осенний ветер, гоняя по тротуару опавшие листья. Стёкла запотели, и по ним тянулись тонкие струйки воды, рисуя замысловатые узоры.
— Мама, — спустя минуту сказал Елена, — ты же знаешь, что мы с Димой не можем отвезти тебя на дачу. У меня отчёт надо сдать к среде, а у Димы...
— Да-да, знаю, — перебила Наталья Сергеевна. — У Димы свои дела. У вас вечно дела. А я что? Должна сидеть тут, взаперти, и смотреть, как мои тыквы погибают?
Дмитрий закрыл глаза, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Он начал мысленно считать до десяти, чтобы успокоиться. Этот приём обычно помогал, но в последнее время всё хуже.
История с тыквами тянулась уже месяц. Началось всё с того момента, как Наталья Сергеевна переехала к ним из своей однокомнатной квартиры на окраине. Переезд был неизбежен — в её доме начался ремонт труб, и жить там стало невозможно. По плану ремонт должен был занять три месяца, но слухи от соседей намекали, что он затянется на полгода.
— Как ты это выносишь? — спросила Ольга, подруга Елены, когда они встретились в кофейне через пару недель после переезда Натальи Сергеевны. — Я бы на твоём месте сбежала куда-нибудь. Хоть в хостел.
Елена крутила ложкой в чашке с латте, глядя на пузырьки пены.
— Всё не так просто, — ответила она, посмотрев в окно. — Мама одна, квартиру сдать не может — ремонт. На другую денег нет.
— А дача? — прищурилась Ольга.
— Там нет воды и света. Холодно, да и добираться неудобно.
Ольга пожала плечами и отломила кусочек круассана.
— И всё равно, жить со свекровью — это ненормально.
Елена вздохнула. «Если бы дело было только в свекрови», — подумала она. — «Если бы с ней можно было договориться».
Но договориться не получалось. Наталья Сергеевна была из тех, кто всегда знает, как правильно. Она точно знала, как складывать полотенца, в какой день стирать занавески и сколько секунд держать чайник на огне. Она помнила все юбилеи знакомых и никогда не забывала отправить открытку. Она знала, какие фильмы смотреть «культурным людям» и как расставлять книги на полке. Она была невыносима.
С первого дня Наталья Сергеевна принялась переустраивать их квартиру. Подушки на диване были переложены в «правильном» порядке, баночки с чаем переставлены по цвету, а любимая ваза Елены оказалась спрятана в кладовке — Наталья Сергеевна сочла её «слишком вычурной».
— Леночка, знаешь, — говорила она дочери, не понижая голоса, когда Дмитрий был рядом, — я всегда думала, что ты выйдешь за человека, который ценит порядок. Который понимает, что дом — это отражение его хозяев.
Елена делала вид, что не слышит. Она всегда гордилась своей выдержкой. «Я справлюсь», — твердила она себе, когда Наталья Сергеевна перекладывала её кремы на полке или «случайно» выбрасывала коробку с любимым мятным чаем.
Но тыквы стали последней каплей.
— Мама, — Елена захлопнула планшет, — а если мы закажем тебе такси до дачи? Проведёшь там день, польёшь свои тыквы, вернёшься к вечеру.
Наталья Сергеевна посмотрела на дочь так, будто ей предложили лететь на Луну.
— Такси? — переспросила она. — Ты хочешь, чтобы я, в моём возрасте, ехала одна с каким-то чужим шофёром за город? А если он грабитель? А если что похуже? Ты об этом подумала?
Елена с трудом сдержала вздох.
— Мама, это официальное такси. С лицензией, с проверкой. Всё безопасно.
— Ох, Леночка, — Наталья Сергеевна покачала головой. — Ты такая наивная. Вся в отца. Он тоже всем доверял. И что? Его обманули с премией, а потом и вовсе уволили. А потом он от тоски...
Она замолчала, достав платок с вышитыми ромашками. Платок был безупречно чистым и пах мятой.
Дмитрий вошёл в комнату, громко захлопнув книгу.
— Елена права, Наталья Сергеевна, — сказал он, стараясь говорить спокойно. — Такси — хороший вариант. Если хотите, я закажу машину прямо сейчас. Поедете утром, проведёте день на природе, позаботитесь о тыквах. К вечеру вернётесь. Я даже соберу вам перекус и чай в термосе.
Наталья Сергеевна посмотрела на зятя с холодной насмешкой.
— Вижу, тебе не терпится избавиться от меня хотя бы на день, — сказала она с лёгким ядом. — Неужели я так мешаю?
Елена хотела ответить, но Дмитрий опередил:
— Наталья Сергеевна, никто не хочет вас выгонять. Мы просто пытаемся решить вопрос с вашими тыквами.
— Моими тыквами, — повторила она, будто речь шла о фамильных драгоценностях. — Ты знаешь, Леночка, эти тыквы — особенные. Их твой отец привёз из поездки в Воронеж. Пятнадцать лет назад. Я их с тех пор ращу. Они сочные, как персики, и нежные, как твои детские мечты.
Елена почувствовала, как к горлу подкатывает ком. «Если я сейчас что-то скажу, пожалею», — подумала она и быстро вышла на кухню.
Там она включила чайник и уставилась в окно. Ветер гнал по улице листья, а небо затянули серые тучи. Елена смотрела на размытые контуры домов и думала, как странно повернулась её жизнь.
Шесть лет назад, когда она познакомилась с Дмитрием на выставке современного искусства, она не думала, что всё зайдёт так далеко. Он казался просто интересным парнем, с которым приятно обсуждать картины за бокалом вина. Потом — человеком, с которым можно делиться планами и мечтами. А потом она поняла, что влюбилась.
Их свадьба была тихой — просто роспись в ЗАГСе и ужин с близкими. Наталья Сергеевна тогда впервые показала себя, заявив, что «настоящие семьи венчаются в храме, а не подписывают бумажки». Но Елена настояла, и мать отступила. Это была их единственная победа.
С тех пор Наталья Сергеевна всё чаще вмешивалась в их жизнь. Сначала — редкими визитами и «полезными» советами. Потом — частыми появлениями с пирогами или «просто проведать доченьку». А теперь — постоянным присутствием в их квартире, в их жизни, в их отношениях.
Чайник щёлкнул, отключившись. Елена достала чашку — не свою любимую, которую мать убрала в дальний шкаф, а простую, серую, «безвкусную», как сказала бы Наталья Сергеевна. Залила кипятком пакетик ромашкового чая и снова посмотрела в окно.
«Может, Ольга права?» — подумала она. — «Может, надо просто уехать? Снять квартиру, пока ремонт у мамы не закончится? Но это дорого. А Дима никогда не оставит мать одну. Он слишком заботливый».
Елена отхлебнула чай. Он был горьковатым.
Наутро ветер стих, и выглянуло солнце, осветив мокрые после дождя улицы. Елена проснулась раньше обычного — Дмитрий ещё спал, обняв подушку. Она тихо вышла на кухню.
К её удивлению, Наталья Сергеевна уже была там. В строгом сером платье, с аккуратно собранными волосами и ниткой жемчуга на шее, она жарила что-то на сковороде. Пахло омлетом с зеленью.
— Доброе утро, — сказала Елена, стараясь звучать дружелюбно.
Наталья Сергеевна обернулась, окинув дочь придирающим взглядом.
— Не такое уж и доброе, — ответила она, возвращаясь к плите. — Я всю ночь думала о своих тыквах. Решила, что поеду на дачу, даже если придётся идти пешком.
Елена сдержала раздражение.
— Я же предлагала заказать такси, — напомнила она, наливая воду из кувшина.
— Я подумала, — кивнула Наталья Сергеевна. — Это, пожалуй, возможно. Но одной мне страшно. А если мне станет плохо? Кто поможет?
Она выключила плиту и переложила омлет на та332relku.
— Это Димочке, — пояснила она, заметив взгляд Елены. — Он всегда любил омлет с зеленью. С детства.
Елена промолчала. Она знала, что Дмитрий терпеть не может зелень по утрам. Но спорить было бесполезно.
— Так вот, — продолжила Наталья Сергеевна, — я решила, что ты могла бы поехать со мной.
Елена чуть не пролила воду.
— Я? — переспросила она. — Но у меня сегодня важный звонок по работе. Я не могу его отменить.
— Звонок? — Наталья Сергеевна приподняла бровь. — Это что, теперь по телефону работать будешь? Ты же полгода без дела сидишь.
Это был болезненный укол. Елена действительно потеряла работу полгода назад, когда её агентство закрылось. Теперь она брала заказы на фрилансе, но их было мало. Сегодняшний звонок был важен — потенциальный заказчик хотел обсудить иллюстрации для книги. Это могло стать большим проектом.
— Я работаю, — твёрдо сказала Елена. — На фрилансе. И сегодня у меня действительно важный звонок.
Наталья Сергеевна фыркнула.
— Фриланс — это не работа. Это так, хобби. Настоящая работа — это офис, график, зарплата. Когда ты приносишь пользу семье, а не сидишь дома и не рисуешь картинки.
Елена сжала кулаки.
— Вы не понимаете, как работает современный рынок, — сказала она, чувствуя дрожь в голосе. — Иллюстрации — это профессия. Она требует знаний, навыков, времени. А фриланс — это формат, который может давать доход. Если не срывать важные звонки.
Наталья Сергеевна поджала губы.
— В моё время женщины гордились умением вести дом, заботиться о близких, — сказала она. — А не бегали по звонкам, когда матери нужна помощь.
В этот момент на кухню вошёл Дмитрий, заспанный, с растрёпанной чёлкой.
— Утро доброе, — пробормотал он, подавляя зевок. — Что за спор?
— Никакого спора, Димочка, — тут же смягчилась Наталья Сергеевна. — Я приготовила тебе омлет. С зеленью, как ты любишь.
Дмитрий взглянул на тарелку и слегка поморщился.
— Спасибо, мама, но я, пожалуй, только чай. Не хочется есть с утра.
Наталья Сергеевна всплеснула руками.
— Как это — не хочется? Ты же всегда любил мой омлет! Помнишь, как в детстве просил: «Мам, сделай омлетик с травками»?
Дмитрий потёр висок, словно от назревающей головной боли.
— Не припомню, честно говоря. Но всё равно спасибо.
Он подошёл к чайнику и начал заваривать чай. Наталья Сергеевна обиженно отставила тарелку.
— Я тут говорила Лене, — сказала она, — что еду на дачу. К тыквам. И мне нужна компания.
Дмитрий обернулся, держа чашку.
— Мама, мы это вчера обсуждали. Я не могу — у меня отчёт. А у Лены звонок по работе.
— Звонок, — передразнила Наталья Сергеевна. — Какая может быть работа, когда речь о матери?
Елена почувствовала, что ещё немного — и она сорвётся. Она глубоко вдохнула, досчитала до десяти и сказала:
— Наталья Сергеевна, я с радостью поеду с вами в другой день. Но сегодня у меня важный звонок. Это моя репутация.
— Репутация, — снова передразнила мать. — Громкие слова. А как насчёт репутации хорошей дочери? Или жены? Или просто человека, который помогает старшим?
— Мама! — Дмитрий повысил голос. — Хватит давить на Лену. У неё есть право на свою работу и планы.
Наталья Сергеевна посмотрела на зятя так, будто он её предал.
— Вот как? — сказала она дрожащим голосом. — Ты против родной матери?
— Здесь нет сторон, мама, — устало ответил Дмитрий. — Есть взрослые люди с обязанностями. Если ты так волнуешься за тыквы, мы закажем такси. Или попросим соседку Анну...
— Только не Анну! — воскликнула Наталья Сергеевна. — Эта женщина только и ждёт, чтобы покопаться в моём огороде. Знаешь, что она сделала в прошлом году? «Случайно» сорвала мой лучший куст малины! А потом ещё заявила, что хотела «взять черенок». Как будто я бы ей не дала!
Елена и Дмитрий переглянулись. Историю с малиной они слышали уже раз двадцать.
— Ладно, не Анну, — согласился Дмитрий. — Может, Ивана Семёновича? Он нормальный, вы с ним ладили.
Наталья Сергеевна задумалась.
— Ивана? — переспросила она. — Ну, он, конечно, не сплетник. И руки у него на месте. Но всё же мужчина. А мужчины, знаешь, в огороде не сильны.
— Мама, — Дмитрий начал терять терпение, — тебе нужно только полить тыквы. Не пересаживать, не удобрять. Просто полить. Это любой сделает.
Наталья Сергеевна поджала губы.
— Ты весь в отца, — сказала она с горечью. — Никогда не понимал деталей. Думаешь, полить тыквы — это просто? А если перелить? А если недолить? А если полить в жару? Ты об этом подумал?
Дмитрий молча отхлебнул чай, стараясь не сорваться.
— Хорошо, мама, — сказал он наконец. — Давай так: я отвезу тебя на дачу в пятницу. Проведём день, польём тыквы, всё сделаем. А сегодня оставайся дома. Идёт?
Наталья Сергеевна посмотрела на свои ногти с аккуратным голубым маникюром.
— А если они засохнут до пятницы? — тихо спросила она. — Если будет жарко? Ты берёшь ответственность?
— Завтра снова дождь, — вмешалась Елена. — Я проверяла прогноз. Твои тыквы не пропадут.
Наталья Сергеевна бросила на дочь колючий взгляд.
— Уверена? А если прогноз врёт? Такое случается.
Елена сдержала вздох.
— Наталья Сергеевна, если вы настаиваете, я перенесу звонок и поеду с вами. Но тогда я могу потерять заказ. И деньги.
— Деньги, — протянула мать. — Всё всегда упирается в деньги. В мои годы семья была важнее.
— В ваши годы женщины не могли выбирать карьеру, — не выдержала Елена. — Они зависели от мужчин.
Тишина повисла в комнате. Дмитрий посмотрел на жену с удивлением — она редко спорила с матерью. Наталья Сергеевна выглядела ошеломлённой.
— Что ж, — сказала она ледяным тоном. — Вижу, вам плевать на мои тыквы. И на меня. Поеду одна. На такси, как вы хотели. И если что-то случится — это будет на вашей совести.
Она встала и вышла, хлопнув дверью.
Такси заказали на утро. Елена выбрала проверенную службу и водителя с хорошими отзывами. Она даже позвонила диспетчеру, попросив самого надёжного шофёра.
— Ты уверена, что хочешь ехать? — спросил Дмитрий, когда Наталья Сергеевна вышла из комнаты в элегантном синем костюме и туфлях на низком каблуке. — На улице сыро.
— Абсолютно, — отрезала она. — Мои тыквы ждать не могут.
Она поправила волосы и взглянула на часы.
— Такси опаздывает, — буркнула она. — Я знала, что им нельзя доверять.
— Мама, ещё только 9:58, — мягко сказал Дмитрий. — Машина на десять.
Наталья Сергеевна промолчала. Елена, сидя за ноутбуком, старалась не смотреть на свекровь.
Ровно в десять пришло сообщение от водителя — он ждал у подъезда.
— Машина тут, — сказала Елена. — Водителя зовут Сергей, у него чёрный Хёндай.
Наталья Сергеевна кивнула, взяла сумку с едой и зонтом и пошла к двери. У порога обернулась.
— Позвоню, когда приеду, — сказала она с такой интонацией, будто отправлялась в кругосветное путешествие.
Дмитрий проводил мать до машины. Водитель, мужчина средних лет с добродушной улыбкой, пообещал доставить её в целости. Когда такси уехало, Дмитрий вернулся домой, стряхивая капли дождя.
— Ну вот, — сказал он, — мама поехала спасать тыквы.
Елена оторвалась от ноутбука и посмотрела на мужа.
— Дим, нам надо поговорить, — сказала она твёрдо.
Дмитрий замер.
— О чём? — спросил он, хотя по её лицу уже понял.
— О твоей маме. О нас. О том, как жить дальше.
Дмитрий сел напротив, тяжело вздохнув.
— Я знаю, тебе тяжело, — начал он. — Но ты же понимаешь, я не могу бросить мать. Она одна.
— Я не прошу бросать, — ответила Елена. — Я прошу границы. То, что происходит — ненормально. Она не просто живёт с нами. Она контролирует нашу жизнь.
Дмитрий потёр виски.
— Она всегда такая была, — сказал он. — После смерти отца она осталась одна и...
— Дима, — перебила Елена, — твой отец умер двенадцать лет назад. Я понимаю её боль. Но это не повод разрушать нашу жизнь.
Дмитрий нахмурился.
— Ты драматизируешь, — сказал он. — Да, она сложная. Но она не хочет зла. Она хочет, как лучше.
Елена горько усмехнулась.
— Как лучше? Для кого? Она переставляет мои вещи, критикует мою работу, вмешивается в наши планы. Мы не живём своей жизнью.
— Это временно, — сказал Дмитрий. — Ремонт закончится, она уедет, и всё наладится.
— Наладится? — Елена покачала головой. — Даже когда она жила отдельно, она вмешивалась. А теперь, попробовав жить с нами, ты думаешь, она просто уйдёт?
Дмитрий молчал, глядя в окно. Дождь усилился.
— Я тебя люблю, — тихо сказала Елена. — Но я не могу так. Мне нужно пространство. Уважение. Нормальная жизнь без третьего человека.
— Что ты предлагаешь? — спросил Дмитрий.
— Два варианта, — ответила Елена. — Первый: снимаем квартиру, пока ремонт у твоей мамы не закончится. Второй: остаёмся здесь, но ставим правила. И ты следишь, чтобы она их соблюдала.
Дмитрий поморщился.
— Снимать квартиру дорого. Особенно сейчас, когда у тебя заказов мало, а у меня кредит за машину.
— А моё здоровье ничего не стоит? — тихо спросила Елена.
Тишина повисла, тяжёлая, как дождевые тучи.
— Хорошо, — сказал Дмитрий. — Давай второй вариант. Какие правила?
Елена достала лист бумаги.
— Я написала. Первое: никто не трогает чужие вещи. Второе: общие зоны — кухня, ванная — по договорённости. Третье: никаких разговоров за спиной. Четвёртое: уважение к работе и планам друг друга...
— Хватит, — прервал Дмитрий. — Я понял. Но ты же знаешь, мама не будет это соблюдать.
— Поэтому ты должен следить, — сказала Елена. — Она твоя мать. Тебя она слушает больше.
Дмитрий усмехнулся.
— Ты плохо знаешь мою мать.
— Тогда тебе придётся быть жёстче, — ответила Елена. — Потому что иначе — развод.
Слово упало, как камень. Дмитрий вздрогнул.
— Ты не серьёзна, — сказал он. — Мы же любим друг друга.
— Любви мало, — ответила Елена. — Нужно уважение. Свобода. Возможность быть собой.
Телефон Дмитрия зазвонил. На экране — «Мама».
— Да, мама, — ответил он. — Ты доехала?
Наталья Сергеевна что-то говорила. Судя по лицу Дмитрия, новости были плохие.
— Понял, — сказал он. — Не волнуйся.
Он отключился и посмотрел на Елену.
— Дорогу к даче размыло. Маме идти километр пешком. По грязи. Она в ярости и требует, чтобы я приехал.
— И что ты сделаешь? — спросила Елена, зная ответ.
Дмитрий развёл руками.
— Не могу оставить её там. Особенно в дождь.
— А отчёт? К среде? — напомнила Елена.
— Придётся ночью работать, — вздохнул он.
Елена посмотрела на мужа. В её глазах была усталость и решимость.
— У тебя всегда есть выбор, Дима, — сказала она. — Ты его сделал давно.
Она встала, закрыла ноутбук и пошла в спальню. Вскоре вышла с сумкой.
— Что ты делаешь? — растерялся Дмитрий.
— То, что надо было давно, — ответила Елена. — Еду к Ольге. Поживу у неё, пока не найду квартиру.
— Ты не можешь просто уйти, — сказал Дмитрий. — Надо обсудить.
— Мы обсуждаем это годами, — устало ответила Елена. — И каждый раз ты выбираешь маму. Я устала.
Она коснулась его плеча.
— Это не конец, — сказала она мягче. — Мне нужно время. Подумать. Решить, могу ли я так жить.
Дмитрий молчал. Он знал, что она права, но признать это значило пойти против матери.
— Мама ждёт, — напомнила Елена. — Езжай.
Она взяла сумку и вышла. Дверь тихо закрылась. Телефон Дмитрия снова зазвонил — «Мама».
За окном лил дождь, размывая тропинки на даче, где Наталья Сергеевна ждала сына. В другом конце города Елена садилась в такси, назвав адрес подруги. А на грядке росли тыквы — обычные тыквы, не ведавшие, что стали причиной трещины в семье, которая и без того держалась на тонкой нитке.
Дмитрий ответил на звонок.
— Да, мама. Еду.