— Дедушка, а что это? — внук Артём осторожно достаёт из старого чемодана пожелтевший конверт.
Николай Степанович поправляет очки, всматривается. На конверте — его имя, написанное знакомым почерком. Адрес их старой квартиры на Васильевском острове, которую продали десять лет назад.
— Это... — голос у него садится, — это письмо от бабушки Тани.
— От бабушки? — удивляется Артём. — Но она же рядом жила. Зачем письма писать?
Николай Степанович берёт конверт дрожащими руками. Вскрывает. Внутри — несколько листков, исписанных аккуратным женским почерком.
«Коля, милый, если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет рядом. Не грусти очень. Я хочу, чтобы ты помнил наше счастье, а не горе...»
Слёзы застилают глаза. Таня умерла год назад, после долгой болезни. А это письмо... Когда она его написала? И зачем спрятала в чемодан?
— Дедушка, ты плачешь?
— Не плачу, Артёмушка. Просто... пыль в глаза попала.
Но Артём — мальчик смышлёный, двенадцать лет. Понимает: дедушка расстроился.
— А можно я тоже прочитаю? Или это секрет?
Николай Степанович колеблется. Потом кивает:
— Можно. Это от твоей бабушки.
В письме Таня писала о их жизни. О том, как они познакомились в студенческие годы — он инженер, она учительница. Как поженились, как радовались рождению сына — Артёмова папы.
«Помнишь, как мы мечтали о путешествиях? Всё собирались в Париж съездить, но то работа, то ребёнок маленький, то денег нет... А потом я заболела. Коля, если со мной что-то случится — обязательно поезжай. За нас обоих посмотри на мир».
Дальше были практические советы — где лежат документы, кому звонить, как себя вести после похорон. И в конце:
«Не замыкайся в себе. Общайся с людьми, не сиди дома один. И обязательно играй с Артёмом — он тебя очень любит. Будь ему не только дедушкой, но и другом».
Артём дочитал и посмотрел на деда серьёзными глазами:
— Дедушка, а ты правда хотел в Париж?
— Хотел... Мы оба хотели. Но так и не собрались.
— А почему?
Николай Степанович задумывается. Почему? Всегда находились причины отложить. Работа, быт, привычки...
— Знаешь, внучек, взрослые иногда очень глупо себя ведут. Откладывают важное на потом. А потом может и не наступить.
Артём кивает, будто понимает.
— А давайте в чемодане ещё поищем! Может, бабушка что-то ещё оставила?
И правда — на дне чемодана ещё несколько конвертов. Все подписаны: «Николаю», «Артёму», «Сыну»...
Николай Степанович открывает тот, что адресован внуку:
«Мой дорогой Артёмушка! Когда ты читаешь это письмо, ты уже большой мальчик. Хочу, чтобы ты знал — дедушка Коля очень хороший человек. Только после моей смерти он, наверное, загрустит. Помоги ему не грустить. Играй с ним, разговаривай, рассказывай про школу. Он может показаться строгим, но на самом деле очень добрый...»
Артём читает вслух, и Николай Степанович слушает голос внука, а слышит — жену. Как будто она сама говорит с ними.
— Дедушка, — говорит Артём, дочитав, — а бабушка права. Ты иногда грустишь. Особенно по вечерам.
— Скучаю по ней, внучек.
— А давайте сделаем так, как она просила! Будем разговаривать, играть... А ещё поедем в Париж!
Николай Степанович улыбается сквозь слёзы:
— В Париж? Ты серьёзно?
— Конечно! Бабушка же просила. За неё тоже посмотришь на мир.
Вечером Николай Степанович звонит сыну — Артёмову папе:
— Володя, тут такое дело... Нашли письма от мамы. Она просила... в общем, хочу с Артёмом съездить за границу.
— Пап, ты серьёзно? В твоём возрасте? Да ещё с ребёнком?
— А что такого? Мне семьдесят, не сто. И Артём мальчик самостоятельный.
— Но вы же никогда никуда не ездили... Языка не знаете, документов нет...
— Документы сделаем. А язык... справимся как-нибудь.
Сын вздыхает:
— Ладно, пап. Если очень хочется... Только недолго. И звоните каждый день.
Когда Николай Степанович рассказывает Артёму, что поездка возможна, мальчик прыгает от радости:
— Ура! А можно я друзьям расскажу?
— Можно. Но сначала надо всё организовать.
Следующие недели проходят в приятной суете. Документы, билеты, гостиница. Артём изучает путеводители, строит планы. Николай Степанович покупает новый чемодан — старый решили оставить дома, как память.
— Дедушка, а ты боишься лететь?
— Немного. А ты?
— Я тоже. Но это же интересно! Мы первые в нашей семье за границу едем!
В аэропорту Николай Степанович действительно волнуется. Всё кажется слишком сложным, незнакомым. Но Артём берёт его за руку:
— Дедушка, не переживай. Мы же вместе!
И правда — вместе не страшно.
Париж встречает их дождём и серым небом. Но это не портит настроения. Они селятся в маленький отель рядом с Нотр-Дамом, выходят гулять.
— Смотри, дедушка! — показывает Артём на собор. — Как в книжках!
Николай Степанович тоже смотрит, поражённый. Он видел тысячи фотографий, но живьём — совсем другое. Величественно, торжественно...
— Таня, видишь? — шепчет он. — Мы добрались...
— Что ты сказал, дедушка?
— Ничего, внучек. Просто... радуюсь.
Они проводят в Париже четыре дня. Лувр, Эйфелева башня, прогулки по Сене... Артём фотографирует всё подряд — «покажу в школе!» Николай Степанович просто впитывает — звуки, краски, атмосферу.
Вечером сидят в кафе, едят круассаны.
— Дедушка, а правда, что бабушка была учительницей?
— Правда. Французский язык преподавала.
— Вот бы она с нами была... Она бы тут со всеми разговаривала.
— Была бы, — соглашается Николай Степанович. — Мечтала сюда попасть. Говорила: хочу увидеть Париж глазами влюблённой женщины.
— А что это значит?
— Не знаю, внучек. Наверное, что-то особенное...
На следующий день они поднимаются на Эйфелеву башню. Весь Париж — как на ладони. Артём прижимается к перилам, смотрит вниз.
— Дедушка, а это правда самая красивая смотровая площадка в мире?
— Не знаю. Но очень красивая.
И вдруг Николай Степанович понимает — Таня здесь, рядом. Не физически, конечно. Но он чувствует её присутствие. Её радость от того, что они всё-таки приехали.
— Спасибо, — шепчет он ветру.
— Кому спасибо? — спрашивает Артём.
— Бабушке. За то, что подтолкнула нас к поездке.
Домой возвращаются усталые, но счастливые. В самолёте Артём засыпает, положив голову на дедушкино плечо. Николай Степанович смотрит в иллюминатор — внизу проплывают облака.
«Таня, — думает он, — ты была права. Надо жить, а не существовать. Надо делать то, о чём мечтаешь».
Дома их встречает сын Володя:
— Ну как? Не устали? Не заболели?
— Папа, мы столько всего видели! — тараторит Артём. — И в Лувре были, и на башне Эйфеля, и круассаны ели!
— Спасибо, что отпустил, — говорит Николай Степанович сыну. — Правильно сделали.
— А дедушка совсем не грустил! — добавляет Артём. — Мы всё время разговаривали и смеялись!
Вечером, когда Артём уходит домой, Николай Степанович остаётся один. Но одиночество теперь другое — не тоскливое, а спокойное.
Он достаёт письма Тани, перечитывает. И понимает: она знала, что делала. Эти письма — не просто память. Это руководство к действию. Программа новой жизни.
На столе лежат фотографии из поездки. Он и Артём на фоне Нотр-Дама. Они же у Лувра. На Эйфелевой башне...
Берёт телефон, звонит соседке по лестничной площадке — Марии Петровне, ровеснице. Они изредка встречались, но особо не общались.
— Мария Петровна? Это Николай Степанович. Не хотите чаю попить? Расскажу про Париж...
— С удовольствием! — в её голосе слышится радость. — А то сижу одна, скучаю...
Через полчаса они сидят за его столом, рассматривают фотографии.
— Какая красота! — восхищается Мария Петровна. — А я всё собираюсь к дочке в Новосибирск съездить, да всё откладываю...
— А зря. Надо ездить, пока можем. Жизнь коротка.
— Вы правы, Николай Степанович. После вашего рассказа и мне захотелось куда-нибудь поехать.
Они разговаривают до позднего вечера. О поездках, о детях, о жизни. И Николай Степанович понимает — Таня была права. Нельзя замыкаться в себе. Люди нужны друг другу.
Через месяц он едет с Артёмом в Петергоф. Потом — в Псков, к брату, с которым не виделись пять лет. Потом планируют поездку в Карелию.
— Дедушка, а мы теперь всё время будем путешествовать? — спрашивает Артём.
— Не всё время. Но часто. Мир большой, интересный. Грех не посмотреть.
— А бабушка радуется, что мы ездим?
Николай Степанович задумывается. Радуется ли? Он не знает наверняка. Но чувствует — да. Потому что они живут полной жизнью. Не просто доживают оставшиеся годы, а проживают их осмысленно.
Вечером, разбирая вещи после очередной поездки, находит в кармане куртки записку. Своим почерком: «Купить Артёму новый рюкзак». Когда написал? Не помнит.
А рядом — другая записка, не его почерком: «Молодец, Коля. Именно так и надо жить».
Он вертит бумажку в руках. Откуда она? Когда появилась? Мистика какая-то...
А может, и не мистика. Может, просто любовь не исчезает со смертью. Остаётся в мелочах, в воспоминаниях, в делах, которые мы совершаем друг для друга.
За окном — зимний вечер. Снег падает крупными хлопьями. Николай Степанович заваривает чай, садится в кресло. На столе — открытка от Марии Петровны из Новосибирска: «Спасибо, что подтолкнули! Дочка так рада!»
Он улыбается. Получается, Танины письма помогли не только ему. Через него — и другим людям.
«Вот что значит — правильно жить, — думает он. — Не только себе, но и окружающим добро делать».
А в старом чемодане, который теперь стоит на почётном месте в шкафу, лежат остальные письма. Николай Степанович их пока не открывает. Знает — они ждут своего времени. Когда понадобится очередной совет, очередной толчок к жизни.
Пока же достаточно и того, что уже прочитал. Жить полной жизнью. Не откладывать мечты. Заботиться о близких.
Простые истины. Но как же трудно их исполнять без напоминания от тех, кто нас любит.
Хорошо, что любовь оставляет письма.