— Я тебе говорю, дороже никто эту развалюху не купит, — сосед, Ефим Андреевич, смотрел на Наталью угрожающе.
— Да что ж вы такие упрямые! — всплеснула руками она. — Что мать была, теперь вот ты!
— Дом не продаётся, — отрезала Наталья. — Это память о маме, и я буду уважать её решение.
— Да ты же квартиру сможешь купить, — наставлял сосед, повысив голос. — Ну зачем тебе эти сложности с домом, его же содержать надо. И потом — у нас богатый район, а твоя хибара весь вид портит.
— Я буду здесь жить, — упрямо повторила Наташа, хмуря лоб. — Вам что, непонятно?
— Ненормальная, — процедил сосед сквозь зубы. — Ладно, посмотрим, как потом запоёшь, когда с реальными проблемами столкнёшься. А их я тебе точно устрою, можешь даже не сомневаться.
Сосед ушёл к себе на участок, а Наташа тяжело вздохнула. С таким давлением она сталкивалась уже шесть месяцев — с тех самых пор, как умерла мама, завещав ей дом и землю. Когда-то это был один из самых захудалых районов города, почти окраина, а потом тут понастроили торговых центров, проложили широкополосное шоссе — шум, огни, поток машин.
Старые домишки постепенно сносили, их сменяли коттеджи: один другого роскошней, с колоннами и цветущими клумбами. И только дом Натальи на берегу реки оставался на месте — как гнилой зуб среди фарфора на вставной челюсти. Он был не то чтобы ветхим, а самым обычным, просто не элитным, с блестящей железной крышей, аккуратно выкрашенной в лимонно-жёлтый цвет.
Наташа с мамой весной всегда обновляли фасад, да и участок в семь соток содержали в идеальном порядке. Но это не делало их равными остальным обитателям района. Соседи, Ефим Андреевич и Антонина Михайловна, появились здесь лет десять назад.
Он был главой строительного холдинга, который возводил поселок. Наташа помнила, как они запугивали соседей: как плакали старушки, которых принуждали продавать жильё и угрозами, и хитростью. Лишь её мама не сдалась, отстояла свой дом. Валентина Васильевна вообще была сильной женщиной — не боялась ни начальства, ни богачей.
Сосед поначалу шёл на прямое столкновение, но потом притих: у Валентины нашлись заступники. Но год назад она заболела... Онкология забрала маму слишком быстро. Ефим Андреевич выждал, пока девушка вступит в наследство, и решил предпринять новую атаку.
Антонина Михайловна смотрела на мужа сердито, поджав губы.
— Фим, поторопи её. Нам обязательно нужно побыстрее — ну, сам знаешь. Даша беременна, им дом строить пора начать, свой собственный. А эта дурочка всё упорствует.
— Ускорю, не дави! Сам всё понимаю, — огрызнулся Ефим Андреевич, морщась. — Нам этот участок до зарезу нужен.
— А мне кажется, с ней уже не надо церемониться. Это же не Валька — некому больше заступаться. Припугни её хорошенько, ну, мне что, тебя учить? Да уж побольше твоего понимаю.
Он потёр лоб, тяжело вздохнув:
— Девчонка, правда, упрямая, вся в мать. А у той, знаешь, отец кто был? Я случайно выяснил. Валька наша — дочь Фёдорова, того самого, владельца металлургического завода. Да, только в ссоре они были, но отец всё равно наверняка был в курсе жизни дочки. Поэтому я тогда и отступил.
— А эта — сиротка, без рода, без племени. Всё причитает, что одна на свете осталась. Её вряд ли теперь кто защитит.
— Ну вот и действуй, до осени нужно стройку начать, — требовала Антонина Михайловна. — Фима, иначе не успеем фундамент залить.
Они ещё долго переговаривались и обсуждали, как будут строить дочери дом... Ефим Андреевич был негласным главой посёлка, своеобразным царьком: он мог неугодным и свет отключить, и воду перекрыть от общей скважины. Поэтому появления других претендентов на дом Наташи он не боялся.
Глава их района тут же бы сообщил об этом своему приятелю, с которым вместе ездил на охоту. Наташа всю жизнь старалась следовать маминым правилам. Та работала в социальном фонде, помогала бездомным. И дочка ею очень гордилась. Но больших денег та работа не принесла. Поэтому Наташа отучилась в колледже на менеджера гостиничного сервиса, а теперь работала официанткой в небольшом кафе возле новой дороги.
Огромных заработков тут тоже не было, но на жизнь им хватало. С того разговора и начались Наташины мытарства. Сосед не обманул, начал прессовать её со всех сторон. Придумал какой-то мифический долг за электричество и воду, совершенно для неё неподъемный.
Свет отключили, а воду теперь приходилось таскать из колодца. Но хуже всего было то, что сосед заплатил каким-то вандалам. И теперь, каждую ночь Наташа сжималась в постели, опасаясь, что те ворвутся к ней прямо в дом. Пока же эти хулиганы переломали ей ветки на старой яблоне, затем перевернули тяжеленную бочку для полива с дождевой водой и каждую ночь забрасывали дом камнями.
Наташа стала ставни закрывать после того, как разбили стекло на веранде, но понимала: когда-нибудь хулиганы могут перейти и к более решительным действиям. Тем временем Антонина Михайловна тоже усилила давление. Вскоре про Наташу по посёлку поползли неприятные слухи.
Как-то её остановил на дороге Борис, сосед с другого конца улицы. Он был сильно пьян.
— Эй, ты же всё равно на трассе работаешь. Иди ко мне, я тоже заплачу, — проревел он.
— Вы что, с ума сошли?! — отбивалась Наташа. — Я официантка в кафе!
— Знаем мы таких... Ну чё ты невинную себя строишь? Давай, пошли, мне соседи всё рассказали.
— Отпустите, иначе я в полицию заявлю! — закричала Наташа, заливаясь слезами.
— Давай-давай, у меня там брательник начальником отделения работает, — глумливо хохотнул Борис. — Он тоже поучаствует.
Кое-как она вырвалась, но теперь... Просила хозяйку кафе Тамару подвозить ее прямо к дому. Та давно это предлагала, но раньше Наташа стеснялась. Теперь же собственная безопасность была дороже.
В полицию её тоже отвезла Тамара. Убедила, что нельзя оставлять это дело просто так. В участке встретил дежурный.
— Чего вы от меня-то хотите? — вздохнул участковый, усталый мужчина лет сорока. — Состава преступления нет. А хулиганят, скорее всего, дети. Предлагаете их там по кустам ловить?
— Роман Геннадьевич, но ведь можно же что-то сделать, — вздохнула Наташа. — Мне очень страшно.
— Ну вот, случится с вами что-то — приходите, откроем дело, улики хоть будут, — пояснил участковый. — А пока состава преступления нет.
— Не знаю. Ну, можете сигнализацию на дом поставить...
— Мне же свет отключили, — напомнила Наталья. — Тоже, между прочим, незаконно.
— А это вам в суд надо подавать, — отмахнулся участковый. — Девушка, я же говорю, мои полномочия тут очень ограничены.
Наташа шла от участкового и плакала. Очевидно, защитить её было некому, и девушка слишком отчётливо это понимала. В отчаянии она дошла до берега реки, где любила проводить время в детстве с мамой.
Она задумчиво плела венок, когда за спиной вдруг раздался голос:
— Девушка, я надеюсь, вы топиться не собираетесь? А то мне всю рыбу тут распугаете.
— Ой, это вы! — она повернула голову и улыбнулась, увидев знакомое лицо. — Мамин любимчик из фонда, Дима, да?
— Именно так, — подтвердил мужчина в футболке и шортах. — А что у вас за печаль-то?
И внезапно она рассказала ему обо всём. Уж очень хотелось поделиться хоть с кем-то. Дима не перебивал, смотрел на неё внимательно. Она помнила его.
Этот человек был найден неподалёку, в переулке, с тяжёлой травмой головы. Дело было год назад. Ничего о себе не помнил, и никто его не искал. Было только имя — глупая детская татуировка “Дима” на руке.
Так его и стали называть в приюте, куда его забрали после больницы.
— А вы так ничего и не вспомнили? — Наташа вдруг заинтересовалась судьбой этого мужчины.
— Не-а, белый лист, — пожал он плечами. — Даже забавно.
— И как же вы живёте? — поинтересовалась Наташа.
— Рыбу ловлю, продаю её, даже небольшую коптильню себе соорудил. Здесь есть старый домик егеря, которым никто не пользуется, а я там всё обустроил: шалашик такой... Сплю, как король.
— А почему из фонда ушли?
Наталья замялась, не зная, будет ли Диме приятно вспоминать прошлое.
— Хватит, и так год провёл на его обеспечении, — тихо ответил тот. — Да и вообще... В фонде после смерти вашей мамы некому стало бороться за финансирование. Закрыли месяц назад, разве не знали? — Дима тяжело вздохнул.
— Нет... — медленно покачала головой женщина. — А как же люди? Всех передали?
— Кого-то передали в дома престарелых, но остальные — на улице. Ай, ладно, у вас, наверное, своих проблем хватает... Не стоит и меня жалеть.
Наташа кивнула и побрела к своему домику. Тут позвонила Тамара — предложила выйти в вечернюю смену.
Наташа согласилась. Экономила буквально на всём, а по вечерам в кафе нередко оставляли хорошие чаевые.
Смену сдала почти в полночь. Тамара сама повезла её домой, побаивалась отпускать Наталью одну.
Но уже на въезде на улицу обе буквально остолбенели. Тамара притормозила так резко, что Наташа инстинктивно вцепилась в подголовник.
— Это что у тебя за салюты?! — удивлённо спросила Тамара, глядя в ночное небо.
— Понятия не имею... — пробормотала Наташа, сбитая с толку. — Наверное, хулиганы опять...
— Не похоже! Вон они, улепётывают, — засмеялась Тамара.
Два парнишки на велосипедах стремительно проехали мимо их машины. Один крикнул:
— В меня ракета едва не попала! А этот чудик ещё и смеётся!
— Всё, скажу дяде Ефиму, пусть сам в этот сад лезет! — подхватил второй.
— Валим быстрее, Колька, пока нас не догнали!
Наталья открыла калитку — и замерла. На крыльце, с коробкой ракетниц в руках, сидел Дима.
Она едва не рассмеялась от неожиданности.
— А вы что здесь делаете? — спросила, улыбаясь.
— Да вот... Решил поймать ваших ночных гостей. Раз полиция бездействует! — пояснил он. — Как вам мои методы?
— Это было красиво, — отозвалась Тамара, всё ещё стоя у калитки. — Жаль, только ни в кого не попали. Они Наталью совсем измотали...
— Тамар, не будьте такой кровожадной! — рассмеялась Наташа, с облегчением чувствуя, что напряжение чуть спало.
— Нет, этим негодяям я бы и вправду всыпала! — буркнула начальница. — Надеюсь, больше не появятся.
Тут в калитку заглянул Ефим Андреевич — тот самый сосед. Вид у него был возмущённый:
— Вы про закон о тишине слыхали? Что за салюты в полночь? Я сейчас полицию вызову!
— А, здорово, будете свидетелем! — деловито ответил Дима.
— Чего это? — озадачился сосед, сразу сбившись с напора.
— Незаконное проникновение на территорию и попутно вандализм. Снимем отпечатки, найдём этих молодчиков — я их отлично запомнил, — объяснил Дима.
— Мы, кстати, тоже, — вмешалась Тамара. — Одного зовут Коля.
— Я к себе пойду, наверное... Я же ничего не видел! — запнулся Ефим Андреевич, попятился и поспешил скрыться.
— Как-то странно... — заметил Дима, — рядом же живёте. Не боитесь, к вам залезут?
Ответа не последовало — сосед исчез за своим забором.
Тамара тоже уехала, оставив Наталью вдвоём с Димой. Женщина открыла дом, пригласила гостя войти. Дима помог ей растопить буржуйку на летней кухне. Скоро в маленькой комнате стало тепло и уютно. Они сели за стол ужинать, переглянулись и впервые за долгие месяцы Наталья почувствовала себя не совсем одинокой.
Наталья рассматривала своего нежданного гостя. Тот был симпатичным мужчиной, лет тридцати пяти. Конечно, жизнь на улице наложила свой отпечаток, но сильно это его не испортило.
— Вы не бойтесь, я смогу вас защитить, — пообещал Дима. — И от соседей тоже. Конечно, это посложнее будет, чем с малолетними хулиганами... но всё же.
— Ну зачем вам это? — вздохнула Наталья. — У вас разве своих мало проблем? Хотите мои ещё добавить?
— Да, понимаете... мама ваша была очень хорошим человеком, так что в память о ней я вас бросить не могу.
— Да... получается, вы почти ангел-хранитель, — улыбнулась Наталья. — Спасибо, меня и правда, похоже, больше некому защитить.
— Ну, моя рыбалка не на весь день, — засмеялся Дима. — Так что ночами я могу сторожить, а днём буду отсыпаться.
Наташа тоже ему улыбнулась. Давно ей не было так спокойно и уютно; и ту ночь она впервые за долгое время спала безмятежно.
Но сосед не останавливался. Ефим Андреевич был уверен, что сумеет всё равно продавить Наталью на продажу дома. Под нажимом жены он нанял архитектора, чтобы тот создавал проект дома на участке соседки. Тот приехал из другого города. Молодого человека звали Родионом, и он считался одним из самых перспективных специалистов.
Ефим Андреевич привык получать для себя только лучшее.
— Чё-то ты совсем зелёный, — фамильярно заявил Родиону заказчик. — Институт-то хоть закончил?
— Мне вообще-то тридцать три, — с достоинством ответил ему изящный мужчина. — Институт окончил, и солидные портфолио уже имею.
— Да знаю, знаю, — отмахнулся Ефим Андреевич, демонстрируя замашки помещика. — У нас тут ситуация нестандартная. Участок ещё не куплен, продавщица-девица молодая, цену себе всё набивает. Но я всё равно его заберу.
— Так... и как же я буду всё осматривать, измерения проводить? — изумился Родион, глядя на Ефима Андреевича. — Что, тоже денег больше хочешь? — усмехнулся тот.
— Да не, Дреев, заплачу за сложность, накину десять процентов сверху.
— Ладно, — кивнул Родион, — но я работаю только по предоплате.
— Сейчас переведу. Давай, контракт твой подпишем, — проворчал Ефим Андреевич, втайне рассчитывавший обмануть архитектора.
— Как же вы вообще живёте в своей Москве, если людям не доверяете? — скептически покачал головой Родион, но эти слова пропустил мимо ушей. Ему, честно говоря, уже и не хотелось браться за этот странный заказ, но Ефима Андреевича рекомендовал его преподаватель, так что не хотелось подвести отказом.
Покончив с формальностями, архитектор отправился бродить по окрестностям, а потом аккуратно открыл калитку и прошёл на участок Натальи.
Она как раз выходила из летнего душа и завизжала от неожиданности.
— Не пугайтесь, я не злодей, — попытался он её успокоить. — Работаю на покупателя вашего участка. Я архитектор, поэтому пришёл только посмотреть и замерить.
— Участок не продаётся, — сердито ответила Наталья, придерживая толстые банные полотенца. — Вам тут делать нечего.
Она прошла в дом и вскоре появилась в шортах и майке. Родион отметил, что девушка довольно симпатичная, но при этом грустная и какая-то измотанная. Услышав её историю противостояния с соседями, он опечалился ещё больше.
— И что ж теперь делать? — тихо пробурчал он, смотря на Наташу так, будто у неё было решение. — Если откажусь, мне теперь неустойка светит за сорванный заказ...
— Ай, ладно, замеряйте, мне не жалко, — кивнула она спокойно. — Просто надоели уже эти фокусы. Ни света, ни воды, хулиганы лезут, а заказчик ваш — просто ужасный человек.
— Это я уже и сам понял, — опустил голову Родион.
— Ну, не грустите... Хотите, кофе сварю? — предложила Наталья.
продолжение