— Валентина Петровна, что вы тут делаете? — звонкий голос разрезал тишину августовского вечера.
Старая учительница обернулась, прижимая мешок к груди. У пруда стояла Алина — внучка соседа Григория, вся в грязи и царапинах от малины. Девятилетние глаза смотрели с любопытством и тревогой.
— Алинушка, иди домой. Дед волнуется, — Валентина попыталась отступить к воде, но ноги словно приросли к берегу.
— А что у вас в мешке? — девочка шагнула ближе. — Там кто-то пищит!
Из мешка действительно доносились жалобные звуки. Валентина зажмурилась. Завтра утром за ней приедет зять, и навсегда увезет в город. К дочери Свете, которая с трудом согласилась принять мать в свою двухкомнатную квартиру. "Только никаких животных, мам! У Димки аллергия, да и места мало".
— Валентина Петровна! — Алина дернула за край мешка. — Это же котята! Зачем вы их мучаете?
Два крошечных существа — рыжий и полосатый — жались друг к другу. Мать сбила машина три дня назад, и теперь сироты обречены. По деревне Валентина обошла всех — никто не взял. У кого коты есть, у кого собаки, а у кого просто нет желания возиться с чужими проблемами.
— Понимаешь, милая, — Валентина вздохнула, — некуда их девать. А бросить на улице — мучительная смерть. Так хотя бы быстро...
— Нет! — Алина выхватила мешок. — Я их заберу! Дед разрешит!
— Григорий Семенович животных не любит. Помнишь, как он прошлой весной кота Мурзика выгнал?
— Это другое! Мурзик дрался и вонял! А эти маленькие, я их воспитаю! — глаза девочки загорелись. — Подождите здесь, я сейчас!
Алина помчалась домой, прижимая к себе пищащий мешок. Валентина опустилась на коряжку. Солнце садилось за лесом, и пруд темнел. Сорок лет она прожила в этой деревне. Учила детей, хоронила мужа, растила дочь. А теперь дом продан чужим людям из города, которые сделают из него дачу.
— Валентина Петровна! — через полчаса вернулась Алина, но уже без мешка. Лицо заплаканное, но решительное. — Дед пока сказал нет, но я его переубежу! Только не топите их, ладно?
— Алиночка, если Григорий Семенович не согласен...
— Он согласится! Я знаю, как его уговорить!
Девочка убежала снова. Валентина поднялась и пошла к дому. Что она делает? Перекладывает свою боль на чужие плечи? Но котята уже там, в тепле...
Утром Валентину разбудил шум во дворе. Григорий Семенович что-то сердито объяснял зятю, а Алина с Максимом играли с котятами у крыльца.
— Взял этих... благодетелей, — проворчал Григорий, подходя к калитке. — Алина пообещала месяц Максима не обижать и во всем ему помогать. Плюс кормить котов и убирать за ними. Поверил, старый дурак.
— Григорий Семенович, спасибо вам...
— Не благодарите раньше времени, — мрачно покачал головой мужчина. — Знал бы, что из этого выйдет...
Валентина уехала с легким сердцем. Котята спасены, Алина счастлива, а Григорий Семенович, при всей его суровости, добрый человек.
Прошло восемь месяцев. Письмо от Григория пришло в марте, когда в городе еще лежал грязный снег, а Валентина мучительно привыкала к шуму машин и теснотеродочкина быта.
"Валентина Петровна! Пишу вам с претензией. Ваши спасенные котята превратились в настоящих бандитов. Рыжий, которого Алина назвала Рексом, дерется с соседскими котами и таскает кур у Петровны. Полосатый Барсик разодрал диван и обои в зале. Алина, как обещала в первый месяц, ухаживала за ними. А потом появились какие-то новые увлечения — то рисование, то музыка. Теперь я сам кормлю этих нахлебников и убираю их безобразия. Максим от кошачьей шерсти чихает и покрывается пятнами. Участковый ветеринар сказал — аллергия. Лечение дорогое. Думаю отдать котов, но Алина устраивает истерики. Говорит, что они умрут без нее. Вот и живем. Хотел, чтобы вы знали, во что вылилось ваше спасение."
Валентина перечитала письмо три раза. Руки дрожали. Она представила Максимика с красными глазами, измученного Григория Семеновича, диван в кошачьих метках. А ведь тогда, у пруда, все казалось таким простым — девочка спасает котят, дед уступает доброте, животные приносят радость в дом.
Она написала ответ, извиняясь и предлагая помочь деньгами на лечение Максима. Но понимала — проблема не в деньгах. Проблема в том, что детские порывы и взрослые обещания живут в разных мирах. Алина искренне хотела спасти котят, искренне обещала за ними ухаживать. Но девятилетний ребенок не может предвидеть, что энтузиазм проходит, а ответственность остается.
Следующее письмо пришло через месяц. Григорий сообщал коротко: "Рекса сбила машина. Барсика отдал в соседнее село — там кота искали. Алина плакала три дня, но теперь успокоилась. Максим перестал чихать. Больше никого спасать не планируем."
Валентина отложила письмо и подошла к окну. За стеклом шумел чужой город, в котором она была гостьей в собственной жизни. Может быть, тогда у пруда она поступила бы правильнее, если бы довела дело до конца? Быстрая смерть лучше медленных мучений и разочарований?
Но сердце все равно сжималось при мысли о том августовском вечере, когда маленькая девочка с горящими глазами сказала: "Нет! Я их заберу!" И тогда, у темной воды, это казалось единственно возможным решением.
Дочь позвала ужинать. Валентина сложила письма в шкатулку к другим бумагам — к своей прежней жизни, которая осталась в проданном доме у заросшего пруда. Там, где детская доброта сталкивается с взрослой ответственностью, а хорошие намерения не всегда приводят к хорошим результатам.
И никто не виноват в том, что мир устроен сложнее детских представлений о справедливости.