— Придётся отдать Микки, — сказал Олег, застёгивая куртку у дверей. Он произнёс это ровным голосом, будто сообщил, что завтра похолодает.
Екатерина замерла с чашкой кофе в руках. Она уже собиралась спросить, не забыл ли он купить молока, но теперь просто смотрела на него, не веря услышанному.
— Что ты сказал?
— Мама приедет пожить на пару недель. У неё аллергия на шерсть. Ты же знаешь. Так что, ну… — он пожал плечами, — нужно будет кому-то отдать Микки. Только на время.
Кот, услышав своё имя, поднял голову с подоконника и посмотрел на них своими янтарными глазами. Он уже десять лет был рядом с Екатериной — с тех пор, как она нашла крошечного рыжего комка у общежития в университетские годы. С Микки она прошла через экзамены, первую работу, несколько болезненных разрывов и переездов. Он встречал её каждый вечер, когда всё в жизни летело к чертям. Он был её якорем.
— Почему ты мне не сказал раньше? — спросила она, голос стал тонким, почти хриплым.
— Мама только вчера предупредила. У неё там конфликт с соседями, надо уехать, а ей негде остановиться. Что ты так смотришь? Это же временно.
Олег взял ключи, бросил короткое «не переживай», и вышел, оставив за собой щелчок замка. Екатерина осталась одна.
Микки спрыгнул с подоконника и потерся о её ноги, тихо урча. Она опустилась на пол, обняла его, уткнувшись лицом в его тёплый, пахнущий уютом мех.
— Что же нам делать, малыш?..
Постоянная проблема
С Ольгой Аркадьевной у Екатерины не заладилось с самого начала. С первых встреч она дала понять, что считает невестку неподходящей: слишком независимая, слишком умная, слишком "не как надо". А ещё — безмерно далёкой от идеала хозяйки.
Каждый звонок от свекрови был не просто беседой, а допросом:
"Что сегодня готовила, почему в квартире пыль под полкой, когда уже дети? Екатерина старалась держать дистанцию, говорить вежливо, но коротко. А Олег?"
Он только разводил руками:
"Она же моя мать. Я не хочу ссориться".
С годами Екатерина научилась не брать всё близко к сердцу. Просто включала в голове "режим экономии энергии" и пережидала. Но теперь — это уже было нечто большее, чем просто придирки по телефону. Теперь ей предлагали расстаться с единственным существом, которое всегда было рядом, без условий, без упрёков, без требований.
Микки появился в её жизни до Олега. Он спал на её груди в студенческом общежитии, ел с ней лапшу быстрого приготовления и согревал, когда не было денег на отопление. Он был её "дом", когда дома ещё не было.
И теперь её коту не находилось места в доме, потому что так решила мама мужа. Это было как приговор:
"Ты и всё, что тебе дорого, неважны".
Екатерина посмотрела на Микки, который спал на кресле, свернувшись клубочком. Ей стало больно и обидно. Она не хотела выбирать между любимым существом и чужими прихотями.
Но внутри уже что-то начало меняться.
Линия фронта
Вечером, как ни в чём не бывало, Олег вернулся домой. Он снял ботинки, поцеловал Екатерину в щёку и достал из холодильника пиво. В его глазах не было ни тревоги, ни сомнений — будто утренний разговор был про то, где поужинать в субботу.
— Ну, что там? Нашла кому Микки пристроить? — спросил он, усаживаясь на диван.
Екатерина отложила книгу и посмотрела на него с удивлением.
— Нет, не нашла. И не искала.
— Катя, ты же понимаешь, мама приезжает в субботу. Нам нужно решить вопрос. Ты же не хочешь, чтобы у неё был приступ?
— А почему я должна избавляться от своего кота? Это мой дом. Он живёт здесь десять лет. Он часть моей жизни.
— Но мама — это семья. Ей нужно место, ей плохо. Это же временно!
— А мне хорошо не будет. И Микки тоже. Знаешь, я устала от того, что каждый раз кто-то должен подвинуться, уступить, прогнуться — и всегда это я.
Олег поставил бутылку на стол с таким раздражением, что пена брызнула на скатерть.
— Ты хочешь сказать, что кот важнее моей матери? Важнее меня?
Екатерина встала, подошла к окну, где Микки спал на подоконнике, и тихо проговорила:
— Я хочу сказать, что я больше не хочу быть человеком, от которого ожидают жертв. Я предлагаю решение: гостиница, съёмная квартира, встречи вне дома. Никто не выгоняет твою мать, просто я не готова выгонять из своей жизни тех, кто мне дорог.
— Почему моя мама должна ютиться где-то, а твоя спокойно приезжает в гости?
— Потому что моя мама не требует от меня выбирать между собой и тем, кого я люблю. Она уважает мои границы.
Олег фыркнул:
— Ты начиталась психологов.
— А ты не научился слышать людей.
В комнате повисла глухая, тяжелая тишина. Только Микки пошевелился, спрыгнул с подоконника и подошёл к Екатерине, как будто знал, что её нужно поддержать.
Она погладила его по голове.
— Я не отдам кота, Олег. Ни на день, ни на час. Это не вещь. Это часть моей жизни. Это — мой выбор.
Олег отшатнулся от стола, схватил куртку.
— Прекрасно. Раз кот важнее семьи — я у Сергея.
И вышел, хлопнув дверью.
Рубеж
Когда дверь захлопнулась, Екатерина долго стояла на месте, не двигаясь. Потом медленно опустилась в кресло. Микки тут же прыгнул к ней на колени, устроился, уткнулся в её ладонь и замурлыкал.
Раньше она бы побежала за Олегом. Звонила бы, извинялась, объясняла. Она знала этот сценарий наизусть: молчание, обида, ссора, слёзы, прощение. Но сейчас — нет.
Она впервые не чувствовала себя виноватой. Ни перед ним, ни перед собой.
Вечер прошёл в тишине. Она приготовила себе лёгкий ужин, налила бокал вина и села с книгой. Было почти непривычно спокойно. Без тревожных взглядов на телефон, без ожидания, что он вот-вот напишет или позвонит.
На следующий день тоже ничего. Ни сообщений, ни звонков. Екатерина пошла на работу, вернулась домой, занялась уборкой, поставила фильм, обняла Микки. И снова — чувство внутренней тишины. Оно было почти ново.
Кажется, она впервые за долгое время принадлежала себе.
Микки вёл себя так, словно понимал: становиться рядом — его роль. Он был мягким якорем, который напоминал: "Ты не одна". Он следовал за ней по пятам, ложился рядом, когда она садилась читать, и укладывался в ноги ночью.
Екатерина не скучала. Она не проверяла телефон, не обновляла мессенджеры. Она начала дышать свободно — так, как не умела уже много лет.
Впервые за долгое время она чувствовала себя в безопасности. Потому что сделала выбор не в пользу комфорта других, а в пользу уважения к себе.
Возвращение
Вечером пятницы, когда Екатерина как раз закончила читать главу и пошла на кухню налить себе чаю, в замке повернулся ключ.
Она затаила дыхание. Дверь открылась медленно, и на пороге показался Олег. Уставший, с тяжёлой сумкой через плечо и темными кругами под глазами. Он выглядел так, словно неделю не спал. Молчал, глядя в коридор, будто не решаясь войти.
— Привет, — сказал он наконец.
— Привет, — спокойно ответила Екатерина, не вставая со своего места за столом. Она не бросилась к нему. Не ждала его. Просто отметила для себя факт: он вернулся. Всё остальное будет зависеть от того, что он скажет дальше.
Олег поставил сумку у стены и прошёл в комнату. Его взгляд скользнул по Микки, который лениво приоткрыл один глаз и снова задремал.
— Мама не приедет, — тихо сказал он, — передумала. Осталась у тёти Вали. Говорит, не хочет вмешиваться.
Екатерина молча кивнула.
— Ты злишься? — спросил он.
Она поставила чашку на стол и посмотрела на него спокойно:
— Уже нет. Просто многое поняла.
— Что именно?
— Что я слишком долго подстраивалась под других. Забивала на свои чувства. И что пора прекратить.
Он сел на край дивана, опустив голову.
— Прости. Я… я и правда не думал, что для тебя это настолько важно.
— А ты должен был. Это не просто "кот". Это про уважение к моим границам. Про то, готов ли ты в этом доме учитывать меня, а не только маму.
Олег кивнул. В его глазах появилась усталость, в которой смешивались вина и сомнение.
— Что теперь? — спросил он.
Екатерина сделала глоток чая.
— Теперь мы решаем всё вместе. С уважением ко всем. Или не решаем ничего.
Точка опоры
Прошла неделя. Олег снова жил дома, но в отношениях уже не было прежней беззаботности. Екатерина не спешила снова делать для него шаги навстречу. Она присматривалась. Прислушивалась к себе.
Они стали разговаривать больше. Екатерина озвучила всё: и про тревожные звонки свекрови, и про ощущение, что её мнение в доме всегда было второстепенным. Олег слушал, впервые не перебивая.
— Мне казалось, ты просто не хочешь конфликтов, — сказал он как-то вечером.
— Я не хочу терять себя. А конфликты — это не всегда плохо. Иногда они нужны, чтобы что-то стало на свои места.
Микки, как всегда, был рядом. Он прыгал к ней на колени, урчал, тёрся о щёку, и Екатерина всё яснее понимала: этот кот дал ей больше, чем десятки разговоров с подругами, чем любые советы психологов.
Он не позволил ей предать саму себя.
Теперь она знала: она не обязана выбирать между любовью и собой. Тот, кто любит по-настоящему, никогда не потребует отказаться от того, что делает тебя тобой.
Однажды вечером, когда всё в доме было спокойно, она посмотрела на Олега и тихо сказала:
— Спасибо, что вернулся. Но если бы ты не пришёл, я бы всё равно справилась.
Он удивлённо посмотрел на неё. Она улыбнулась:
— Потому что теперь у меня есть главное — уважение к себе. А это больше, чем просто компромисс.
Микки тихо замурлыкал, свернувшись у неё в ногах.
И Екатерина поняла: что бы ни было дальше, она уже никогда не откажется от себя ради чьего-то удобства. Потому что в её доме теперь будут жить только те, кто умеет любить с уважением.
Хотите больше эмоций? Окунитесь в наши другие рассказы!