Телефон взорвался металлическим гудением. Ольга, стирая пыль с фото отца, вздрогнула. Голос Тамары врезался в тишину:
— Забирай маму завтра! Билеты сдала!
— Тамара, погоди... У меня квартальный отчёт...
— Не погоди! — рычание в трубке смешалось с мужским криком на фоне: «Хватит таскать старуху!»
Щелчок. Мертвая тишина. Ольга уронила тряпку. Своя квартира. Двадцать лет. Победа над бедностью. Над теснотой. Над их "Оля, уступи Тамарке". В горле застрял ком. Горький, как детские слёзы в подушку, когда мама говорила: "Тамарка старше, ей новое платье".
Глава 1: Чемодан
Таксист, швырнув чемодан в лифт, буркнул:
— Бабульке-то тесно у вас.
Мария Андреевна съёжилась, цепляясь за Ольгину руку. Её пальцы — холодные, жилистые веточки. Запах ударил в нос: камфора, пыль и что-то кислое — старость. Её старость. В моей победе.
— Оленька, извини... — шепот матери резал слух.
— Ничего, — выдавила Ольга. Дверь в квартиру открылась с скрипом. Как сердце.
Вещи матери заняли угол гостиной. Два стула, торшер с бахромой, свёрток с вязанием. Ольга наступила на что-то мягкое. Махровые тапки. Серые. Чужие. Она отшвырнула их под шкаф. Самостоятельная женщина. Не может убрать тапки.
Вечером мать ковыряла ложкой в тарелке:
— Супчик... водянистый. Тамара всегда на косточке варила.
Ольга впилась ногтями в колени. Вспомнила: восемь лет, кухня в деревне. Она — тянется к кастрюле с дымящимся борщом. Мамина шлепнула по руке: "Не тронь! Тамарке первый черпак!"
— Лаврушку забыла? — голос матери вернул в реальность.
— Да... забыла, — прошептала Ольга. Встала. Фарфоровая чашка со звоном упала в раковину. Правильно. Неправильно. Вечно.
Глава 2: Коробка
Шкаф в прихожей не закрывался. Выпирала коробка: "Максим". Коньки, диплом вуза, потрёпанный "Гарри Поттер". Сын сказал: "Ма, это моё детство!" Теперь детство давило на дверь. Рядом — мамины тапки. Два острова. Чужие.
Соседка Лидка поймала их в лифте:
— О-о! Мария Андреевна! К героической дочери? — Глаза-щёлочки скользнули по Ольге. — Ну что, Оль, долго терпеть будешь? Старость — не радость...
— Пока... надо, — выдавила Ольга. Лифт тронулся вниз. В ушах стучало: "Героическая". Она сжала ключи. Острия впились в ладонь. Самостоятельная. Не может сказать: "Отстань".
Ночью Ольга нашла на балконе отцовские часы. Карманные, с треснутым стеклом. Папа щурился, заводя их: "Время, Оленька, бесценно". Она прижала холодный металл к щеке. За стеной — храп матери. Громкий. Чужой. Победа? Или клетка?
Глава 3: Потоп
Утро началось с воды. Холодной, ползущей из-под двери ванной.
— Оленька... кран... — Мария Андреевна стояла в мокрой рубашке. Глаза — мутные озёра страха.
Ольга рванула вперёд. Шлёпнулась на колени. Тряпка хлюпала, впитывая коричневый поток. Её паркет. Её победа.
— Ключи! — крикнула она. Голос сорвался. — Где ключи?! Опять потеряла?!
Мать заплакала. Тихие, жалобные всхлипы. Как тогда, когда отец умер. Телефон завыл. Тамара.
— Тамарочка... Оля кричит... я ключи... — всхлип в трубку.
Ольга вырвала телефон:
— Приезжай! Сейчас же!
— Не могу! Конференция! — рявкнула Тамара. На фоне — грохот: "Опять твои сёстры!"
Дверь щёлкнула. Максим. Рюкзак за плечом. Увидел лужу, бабушкины слёзы. Отвёл Ольгу в сторону:
— Мам. Тебе — пятьдесят четыре. Не пятнадцать. Выбирай жизнь.
Дверь захлопнулась. Ольга уткнулась лбом в косяк. Школьный бал. Полночь. Она — в подъезде, целуется с Сашей. Мать выхватывает её за руку: "Думала, помрём с отцом от волненья!" Тогда — ненавидела. Сейчас — поняла: любовь. Неуклюжая. Удушающая.
Глава 4: Ночь
Крик разорвал ночь. Хриплый, захлёбывающийся.
— Дыши, мама! Где таблетки?!
— В синей... коробочке... — пальцы матери скользили по столу. Холодные. Синие.
Ольга перерыла тумбочку. Рассыпала пузырьки. Глицин. Корвалол. Пусто. Сердце колотилось: "Убью Тамару! Убью!" Нашла. Запихнула таблетку в синий рот.
"Скорая" ехала вечность. В свете фонаря мать казалась куклой. Хрупкой. Ненужной. Ольга гладила её руку:
— Держись...
— Прости... Оленька... — шепот. Как тогда в лифте.
В больничном коридоре под мерцающей лампой Ольга смотрела на руки. В пятнах йода. Дрожащие. Не героиня. Просто дочь. Испуганная.
Глава 5: Выбор
Тамара ворвалась утром. Меха летели, тушь расплылась.
— Жива?!
— Жива, — Ольга поставила чашку. Кофе остывал, не тронутый.
— Спасибо...
— Найму сиделку. Пансионат. Буду платить. Жить вместе... не могу.
Тамара замерла. Медленно опустилась на стул. Вдруг — всхлипнула:
— Завидовала... Квартира твоя... Тишина... А у меня... — махнула рукой в пустоту. — Война с мужем. Долги. Думала, ты... сильная.
Ольга впервые увидела слом в сестре. Шрам на броне.
— А я думала... ты считаешь меня слабой. Вечно второй.
Молчание. За окном застучал дятел. Тук-тук. Тук-тук. Как отцовские часы когда-то.
— Пансионат... — выдохнула Тамара. — Пусть. Ей там веселее. А мы... сестрами останемся?
Ольга кивнула. Слёзы текли солёные. Не от горя. От облегчения.
Глава 6: Тишина
Мария Андреевна уезжала с улыбкой:
— Говорят, там лото по вечерам! И доктор рядом...
Ольга поправила ей шаль. Пахло лекарствами. И чем-то новым. Надеждой?
— Навещай, мам.
— Обязательно, Оленька.
Такси тронулось. Тамара махала платком. Ольга стояла, пока машина не скрылась.
Вернулась. Квартира звенела пустотой. Она села на кухне. Солнечный зайчик прыгал по чистой плите. Открыла окно. Запахло дождём и свободой. Подошла к коробке "Максим". Достала коньки. Блестящие. Холодные. Его детство. Моя жизнь. Поставила на балкон. Рядом — отцовские часы. Завела. Тик-так. Тик-так. Время пошло. Её время.
На столе — одинокая чашка. Ольга налила чаю. Подняла к губам. Горький. Настоящий. Как правда, которую она наконец сказала себе:
Я — не плохая дочь. Я — человек. Который купил тишину. И заслужил её.
А как бы вы поступили? Забрать пожилого родителя к себе или найти компромисс? Поделитесь вашей историей в комментариях — поддержка важна каждому!