– Этот дом всегда принадлежал мне! – вскричала престарелая соседка, размахивая пожелтевшими документами.
Ирина растерянно застыла у калитки, сжимая в руке связку ключей. Все слова, которые она приготовила для первого знакомства с соседями, мгновенно выветрились из головы. Перед ней стояла маленькая сухонькая старушка с абсолютно белыми волосами, уложенными в аккуратную прическу. Несмотря на теплый майский день, соседка куталась в серую шерстяную кофту, а ее высохшие руки с выступающими венами тряслись, сжимая какие-то бумаги.
– Извините, вы о чем? – Ирина наконец обрела дар речи. – Я только что купила этот дом. У меня есть все документы.
– Какие еще документы? – возмутилась старушка. – Я здесь живу больше пятидесяти лет! Посмотрите! – Она потрясла пачкой пожелтевших от времени бумаг. – Вот право собственности! Еще моими родителями получено!
Ирина почувствовала, как по спине пробежал холодок. Только этого не хватало. Неужели ее обманули? Она потратила все сбережения на покупку этого небольшого домика на окраине города. Место тихое, зеленое, до реки рукой подать – идеальный вариант для новой жизни после развода.
– Послушайте, давайте все спокойно обсудим, – Ирина сделала глубокий вдох. – Меня зовут Ирина Сергеевна. Я купила дом у Павловых. Вы их знаете?
– Каких еще Павловых? – старушка сверкнула выцветшими, но все еще живыми глазами. – Никаких Павловых тут отродясь не было! Этот дом построил мой отец! Я здесь родилась! Здесь выросла! А теперь какие-то люди приходят с ключами!
Из-за забора соседнего участка выглянула еще одна женщина, полная, с добродушным лицом.
– Клавдия Петровна, ну что вы опять? – она укоризненно покачала головой. – Здравствуйте, – обратилась она к Ирине. – Вы не обращайте внимания. Клавдия Петровна иногда путается. Она раньше действительно жила в этом районе, но совсем в другом доме.
– Ничего я не путаю! – возмутилась Клавдия Петровна. – Валентина, ты сама все прекрасно знаешь! Вот смотри! – Она протянула бумаги соседке. – Вот право собственности! От тысяча девятьсот шестьдесят третьего года!
Валентина вздохнула и повернулась к Ирине:
– Проходите в дом, не стойте на улице. Клавдия Петровна немного разволновалась, ей нужно успокоиться. А потом мы все выясним.
Ирина неуверенно кивнула и открыла калитку. Клавдия Петровна тут же схватила ее за руку:
– Вы не имеете права! Это мой дом! Я здесь каждый уголок знаю! Там, на кухне, еще должна быть старая печка с изразцами! А в спальне – шкаф, который мой отец сам сделал!
Ирина замерла. В доме действительно была старая печь с изразцами, хотя и не действующая. Риелтор говорила, что это историческая ценность, украшение дома.
– А что за шкаф? – осторожно спросила она.
– Дубовый, с резьбой! – воскликнула Клавдия Петровна. – Папа вырезал на дверцах виноградные листья! А внутри, на задней стенке, должны быть вырезаны наши инициалы – мои и моей сестры!
Ирина почувствовала, как земля уходит из-под ног. В спальне действительно стоял такой шкаф. Она даже успела заглянуть внутрь, когда осматривала дом перед покупкой, и видела какие-то надписи на задней стенке.
– Пойдемте в дом, – решительно сказала Валентина, беря под руку Клавдию Петровну. – И вы тоже, – кивнула она Ирине. – Разберемся на месте.
Они вошли в дом – небольшой, но уютный, с деревянными полами и высокими потолками. Ирина купила его с мебелью – решила начать новую жизнь с чистого листа, без вещей, напоминающих о прошлом. Теперь она нервно оглядывалась по сторонам, будто видела дом впервые.
Клавдия Петровна, ступив на порог, вдруг замерла. Ее глаза расширились, а руки затряслись еще сильнее.
– Обои, – прошептала она. – Обои другие. И пол перестелили.
– Конечно, другие, – вздохнула Валентина. – Клавдия Петровна, вы же знаете, что ваш дом снесли почти двадцать лет назад. Вы жили в соседнем квартале, где сейчас многоэтажки.
– Нет! – старушка решительно замотала головой. – Мой дом здесь! Я помню! Вот печка!
Она бросилась на кухню и остановилась перед старой печью с изразцами. Провела рукой по холодной поверхности, погладила потрескавшуюся плитку.
– Видите? Вот здесь скол был, еще когда папа дрова колол и случайно ударил поленом, – она указала на трещину на одном из изразцов.
Ирина переглянулась с Валентиной. Та лишь пожала плечами и тихо сказала:
– Клавдия Петровна последнее время часто путается. Живет одна, дети в Москве, редко приезжают. Но она никогда не была такой... настойчивой.
Клавдия Петровна меж тем уже направилась в спальню, уверенно, будто знала планировку дома наизусть. Ирина и Валентина поспешили за ней.
В спальне старушка сразу подошла к дубовому шкафу. Провела рукой по резным виноградным листьям на дверцах, потом решительно открыла их и заглянула внутрь.
– Вот! – торжествующе воскликнула она. – К. П. и А. П. – Клавдия Петрова и Анна Петрова! Моя сестра! Мы вырезали их перочинным ножиком, когда нам было по десять лет. Папа нас потом ругал, но стереть не стал.
Ирина осторожно заглянула в шкаф. На задней стенке действительно были вырезаны буквы «К. П.» и «А. П.». Неровные, детским почерком.
– Может быть, просто совпадение, – неуверенно сказала она. – Прежние владельцы говорили, что шкаф достался им от предыдущих хозяев.
– Каких еще предыдущих хозяев? – возмутилась Клавдия Петровна. – Этот дом всегда принадлежал нашей семье! До того, как... – она вдруг замолчала, нахмурилась, будто пытаясь что-то вспомнить.
– До того, как вы переехали в новую квартиру, – мягко подсказала Валентина. – Помните, Клавдия Петровна? Когда ваш муж заболел, вы переехали в квартиру с центральным отоплением. Вам тяжело было печь топить.
– Нет, – тихо сказала старушка. – Нет, не так было. Нас... выселили. Сказали, что будут дорогу строить. Нам дали квартиру. Но потом никакой дороги не построили. А дом... дом должны были снести.
Она снова замолчала, растерянно оглядываясь вокруг.
– Но он же здесь, – прошептала она. – Как он может быть здесь? Я думала, его снесли.
Ирина почувствовала, как к горлу подступает комок. Что-то здесь было не так. Она обернулась к Валентине:
– Вы давно здесь живете?
– Лет двадцать пять, – ответила та. – Когда мы сюда переехали, этот дом уже стоял. Но он был заброшен, никто в нем не жил. Потом его купила молодая пара, отремонтировала. Они жили здесь лет десять, а потом продали Павловым. А Павловы, видимо, продали вам.
– А до того? – настаивала Ирина. – Вы не знаете, кто жил здесь раньше?
Валентина пожала плечами:
– Говорили, что до того, как дом забросили, здесь жила какая-то семья. Но их расселили, когда планировали строить новую дорогу. Проект потом заморозили, а дом остался.
Клавдия Петровна внимательно слушала их разговор. Ее глаза вдруг прояснились, а на лице появилось осмысленное выражение.
– Точно, – сказала она. – Нас выселили в восьмидесятом. Сказали – временно, пока дорогу строят. Дали квартиру в новом районе. А потом... потом все забылось. Муж болел, дети росли, работа... А дом... Я думала, его снесли.
Она снова огляделась, но теперь ее взгляд был другим – внимательным, цепким.
– Конечно, многое изменилось. Но печка... И шкаф... И вот эта половица, – она указала на пол, – она всегда скрипела. Папа хотел починить, да руки не дошли.
Ирина осторожно наступила на указанную половицу. Та действительно отозвалась протяжным скрипом.
– Я не понимаю, – растерянно сказала Ирина. – Если это действительно ваш дом, почему его не снесли? И почему вам не вернули право собственности, когда проект дороги отменили?
Клавдия Петровна горько усмехнулась:
– Кто бы нам что вернул? Времена такие были... Нам сказали – переезжайте в благоустроенную квартиру, с горячей водой, с отоплением. А мы что? Простые люди. Муж – слесарь на заводе, я – учительница младших классов. Нам сказали – надо, мы и переехали. А потом... потом все закрутилось. Муж заболел, сын в армию пошел, дочь замуж вышла... Не до того было.
Она устало опустилась на кровать и расправила на коленях свою пачку документов.
– Я нашла их недавно, когда старые вещи перебирала. И вспомнила. А потом увидела, что в дом кто-то заезжает, и решила... – она запнулась. – Сама не знаю, что решила. Просто... это же наш дом.
В комнате повисла тяжелая тишина. Ирина не знала, что сказать. Она потратила все сбережения на покупку этого дома, сделка была оформлена официально, документы проверены юристом. Но эта старушка с пожелтевшими бумагами, которая знала каждый уголок дома...
– Можно посмотреть ваши документы? – наконец спросила Ирина.
Клавдия Петровна протянула ей пачку бумаг. Ирина осторожно взяла их и начала просматривать. Свидетельство о праве собственности от 1963 года на имя Петрова Ивана Степановича. Технический паспорт дома. Какие-то квитанции об оплате коммунальных услуг, датированные семидесятыми годами.
– Это действительно документы на этот дом, – тихо сказала Ирина. – Но они устарели. По закону, если вас официально расселили и предоставили другое жилье, вы утратили право собственности на этот дом.
– Я понимаю, – кивнула Клавдия Петровна. – Я не претендую... Просто... Можно мне иногда приходить сюда? Просто посидеть во дворе, вспомнить...
Ее голос дрогнул, а глаза наполнились слезами. Ирина почувствовала, как сжалось сердце. Она села рядом со старушкой и осторожно взяла ее за руку.
– Конечно, можно. Приходите, когда захотите. Мы можем вместе чай пить во дворе. Вы расскажете мне историю этого дома, а я... я постараюсь сохранить то, что вам дорого. Печку эту, шкаф...
Клавдия Петровна благодарно сжала ее руку.
– Спасибо, – прошептала она. – Вы не представляете, как это важно для меня.
Валентина, наблюдавшая за этой сценой, одобрительно кивнула.
– Ну вот и хорошо, – сказала она. – А теперь давайте все вместе чай попьем. Я как раз пирог испекла.
Они перешли на кухню. Валентина достала из сумки пирог, Ирина поставила чайник. Клавдия Петровна сидела у окна, задумчиво глядя во двор.
– Там, под яблоней, мы с сестрой закопали шкатулку, – вдруг сказала она. – С нашими сокровищами. Марки, значки, ленточки... Интересно, она еще там?
– Яблоня? – переспросила Ирина. – Там сейчас только пень остался. Видимо, спилили.
– Жаль, – вздохнула Клавдия Петровна. – Это была хорошая яблоня. Белый налив. Папа привез саженец из питомника, когда мне было пять лет.
– А шкатулка? – заинтересовалась Ирина. – Вы помните, где именно ее закопали?
– Конечно, – кивнула старушка. – С северной стороны, в трех шагах от ствола. Мы положили сверху плоский камень, чтобы место не забыть.
– После чая можем поискать, – предложила Ирина. – Если хотите.
Глаза Клавдии Петровны загорелись:
– Правда? Вы не против?
– Конечно, нет, – улыбнулась Ирина. – Мне и самой интересно.
Они пили чай, и Клавдия Петровна рассказывала истории из своего детства. О том, как отец строил этот дом, как мать разбивала сад, как они с сестрой играли во дворе. Ирина слушала, и постепенно дом, который она купила всего несколько дней назад, наполнялся для нее новым смыслом. Это был уже не просто набор стен и крыша над головой. Это был дом с историей, с душой.
После чая они вышли во двор. От яблони действительно остался только пень – огромный, в два обхвата.
– Вот здесь, – Клавдия Петровна указала на место в нескольких шагах от пня. – Должен быть плоский камень.
Они начали искать. Земля давно заросла травой, но под слоем дерна что-то действительно прощупывалось. Ирина принесла из сарая лопату и осторожно начала копать.
– Вот он! – воскликнула она, когда лопата ударилась о что-то твердое.
Они расчистили землю и увидели плоский серый камень, размером примерно с тетрадный лист.
– Он самый, – дрожащим голосом подтвердила Клавдия Петровна. – Шкатулка должна быть прямо под ним.
Ирина осторожно подняла камень. Под ним обнаружилась ямка, а в ней – металлическая коробочка, изъеденная ржавчиной.
– Вот она! – Клавдия Петровна с благоговением взяла коробочку в руки. – Не могу поверить... Столько лет прошло...
Она осторожно открыла крышку. Внутри лежали выцветшие от времени детские сокровища: несколько почтовых марок, значок с изображением Кремля, голубая ленточка, засушенный цветок, какие-то мелкие монетки.
– Господи, – прошептала старушка, и по ее щекам покатились слезы. – Я думала, все это навсегда потеряно...
Валентина, наблюдавшая за ними, покачала головой:
– Надо же, столько лет прошло, а коробочка сохранилась. Как в сказке прямо.
Клавдия Петровна осторожно перебирала свои детские сокровища.
– Эту ленточку мне мама подарила на семь лет, – сказала она, поглаживая выцветший голубой шелк. – А этот цветок мы с сестрой сорвали в день, когда закапывали шкатулку. Сказали, что это будет наша тайна на века.
Ирина смотрела на счастливое лицо старушки и понимала, что не может просто так отпустить ее.
– Клавдия Петровна, – решительно сказала она. – Я хочу вам предложить... Вы говорили, что живете одна, дети редко приезжают. А дом большой, здесь три комнаты. Может быть... может быть, вы захотите вернуться? Не насовсем, если не хотите. Но хотя бы погостить. Я бы с радостью послушала еще истории об этом доме.
Клавдия Петровна подняла на нее изумленный взгляд:
– Вы предлагаете мне... жить здесь? В моем старом доме?
– Да, – кивнула Ирина. – Хотя бы иногда. Когда захотите. Это ведь и ваш дом тоже, по-своему.
Клавдия Петровна растерянно посмотрела на Валентину, будто ища поддержки.
– По-моему, отличная идея, – улыбнулась та. – Ирине одной в таком большом доме скучно будет, а вам в вашей квартире тоскливо. Вместе веселее.
– Но я не могу принять такое предложение, – пробормотала Клавдия Петровна. – Это слишком... великодушно.
– Ничего подобного, – возразила Ирина. – Мне будет приятно. И потом, кто лучше вас расскажет мне историю этого дома? Кто покажет, где лучше разбить грядки, где посадить цветы?
Клавдия Петровна задумалась, а потом робко улыбнулась:
– Если вы правда не против... Я могла бы иногда приезжать. И сад помогла бы восстановить. Тут раньше такие розы цвели! И сирень у забора! А еще можно малины посадить, она хорошо растет с южной стороны участка...
Она вдруг осеклась и смущенно добавила:
– Простите. Я разговорилась. Это все-таки ваш дом теперь.
– Наш дом, – мягко поправила ее Ирина. – Пусть будет наш. Я купила его, чтобы начать новую жизнь. И я почему-то уверена, что с вами эта новая жизнь будет гораздо интереснее.
Они стояли посреди двора – молодая женщина и старушка, между которыми, казалось бы, не могло быть ничего общего. Но старый дом с печкой, резным шкафом и скрипучей половицей объединил их, связал невидимыми нитями.
– Знаете, – сказала вдруг Клавдия Петровна, бережно прижимая к груди свою шкатулку с детскими сокровищами, – моя мама всегда говорила, что дом – это не стены и крыша. Дом – это люди, которые в нем живут, и истории, которые в нем происходят. Может быть, этот дом все эти годы ждал, когда истории продолжатся?
Ирина улыбнулась и взяла старушку под руку:
– Думаю, вы правы. И я очень рада, что теперь мы продолжим эти истории вместе.
Валентина украдкой вытерла слезу:
– Вот и славно. А теперь пойдемте допивать чай, пока не остыл. И я еще один пирог принесу – с яблоками. Клавдия Петровна, вы ведь любите яблочный пирог?
– Очень люблю, – кивнула старушка. – Особенно с яблоками из нашего сада. Знаете что? Давайте посадим новую яблоню! Белый налив. На том же месте. Я знаю, где можно саженцы достать.
Они направились к дому – дому, который когда-то принадлежал семье Петровых, потом долго стоял заброшенным, потом перешел к новым хозяевам, а теперь стал домом для Ирины и Клавдии Петровны. Домом, который обрел новую историю, сохранив при этом свою душу.
Самые популярные рассказы среди читателей: