Счастье довольно сложно поймать. Кажется, оно было на берегу в Лос-Анджелесе, когда чувствуешь свою непосредственную причастность к западному миру. Этот оплот калифорникации имел вполне обычные песок, волны, пирс и бомжей и, в общем-то, чем-то напоминал Геленджик. И все же был самой западной оконечностью цивилизованного мира. Трасса 66, проходящая через все Штаты с северо-востока на юго-запад заканчивалась пирсом Санта-Моника. Здесь были орущие торгующие мексиканцы, зажаренные креветки, маленький парк аттракционов, днем русскоязычные рыбаки.
Город был соком, который тек. Здесь было столько историй, столько свободы, контраста и денег. Я осталась студенткой. Да еще и по-европейски правильной, приличной – с отцом. Я очень люблю его. В эту поездку с ним было безопасно, как в детстве, и захватывающе-ново от перспектив. Он сам сбросил часть связывающих обязательств , прилетев на конференцию за деньги фирмы на неделю. Top management perks.
И вот мы оказались здесь, потому что оба захотели. В первый вечер мы вышли к океану. Он был Тихий, из тех, кто принимает в свое лоно. Мощный, потому что являлся воплощением стихии. Мягкий, теплый и нежный ко мне. Я боялась, но доверяла. Я сходила с самой западной оконечности земли в воду. И впереди меня не было земли. Туда далеко дальше были острова, может быть, а еще дальше Китай или Япония, что-то азиатское и южное. Но мы были в Лос-Анджелесе. И здесь было много бизнесменов, сумасшедших на улице, магазины Эппл, Тесла, был Диснейленд. Здесь люди придавались свободе и не переходили ее, потому что закон ограничивал, но стоял очень далеко.
Я неслась босиком по пляжу, по песку, задирая юбку, танцуя под живую музыку у пирса. Недалеко был папа. Он ждал, пока я набегаюсь, наобщаюсь с Тихим океаном. И я вспомнила строчку из песни группы СБПЧ: «Жизнь проще и жестче». Океан очень жесток, я ничто по сравнению с ним. А жизнь прекрасна. Прекраснее всех фильмов, в которых я думала, что живу.
