Каждое лето одна и та же история. Лена с мужем Артёмом собирали вещи и ехали на дачу к свекрови. Тамара Фёдоровна жила там с мая по октябрь, превратив небольшой участок в шесть соток в настоящую крепость со своими правилами и порядками.
Встречала свекровь всегда одинаково — сначала радостные объятия с сыном, дежурная улыбка невестке, а потом начинались привычные причитания.
— Наконец-то соизволили явиться, — говорила Тамара Фёдоровна, хотя приезжали точно в назначенное время. — Артёмушка, ты совсем худой стал. Видно, дома толком не кормят.
Лена слушала молча. За пять лет брака привыкла к таким заявлениям. Муж только смеялся и махал рукой — мол, мама всегда преувеличивает, не обращай внимания.
Первое утро на даче всегда было показательным. Тамара Фёдоровна накрывала завтрак на веранде: перед Артёмом ставила большую тарелку с яичницей из трёх яиц, нарезала толстые ломти хлеба, клала огурцы и помидоры из собственного огорода. Перед Леной — маленькую тарелочку с одним яйцом и парой кусочков овощей.
— Мужику надо есть хорошо, а вам и полтарелки хватит, — выдавала свекровь с улыбкой. — Женщине много не требуется, не на стройке же работает.
Артём уплетал завтрак, довольно урча. Лена жевала свою скромную порцию, стараясь не показать, что голодна. После бессонной ночи в душной комнатке под крышей аппетит был отменный, но просить добавки казалось унизительным.
— Артёмка, ты садик полей, а то всё засыхает, — командовала свекровь. — А ты, Лена, займись домом. Пол помой, бельё постирай. Руки же у тебя есть.
Муж послушно брал лейку и отправлялся к грядкам. Лена таскала воду, драила полы, развешивала мокрые простыни. К обеду выматывалась так, будто разгружала вагоны.
— А женщины раньше и дом держали, и детей рожали, и мужьям прислуживали, — рассуждала Тамара Фёдоровна за обедом. — Не то что нынешние. Только и знают, что в телефонах копаться да работой хвастаться.
Лена работала методистом в детском саду, получала пятьдесят восемь тысяч рублей. Артём трудился слесарем на заводе за пятьдесят две. Но для свекрови мужской труд всегда был важнее и тяжелее.
— Артёмушка, ты ещё супчика возьми, — суетилась Тамара Фёдоровна, подливая сыну вторую порцию. — А то на работе силы понадобятся.
— Мам, у меня отпуск, — смеялся Артём.
— Отпуск отпуском, а восстанавливаться надо.
Лена ела в одиночестве, когда свекровь занималась хозяйственными делами. Иногда доедала остатки со стола, чувствуя себя нахлебницей в чужом доме.
По вечерам к Тамаре Фёдоровне приходила соседка Зинаида Ивановна. Женщины пили чай на веранде, обсуждали деревенские новости и жаловались на современную жизнь.
— Женщины нынче совсем распоясались, — вздыхала свекровь, выразительно поглядывая на Лену. — Мужей не уважают, семью не ценят. Только о себе думают.
— Это точно, — поддакивала Зинаида Ивановна. — Раньше жена за мужем как за каменной стеной была. А теперь сама себе хозяйка.
— Вот и получается — семьи рушатся, дети без отцов растут, — продолжала Тамара Фёдоровна. — А всё потому, что женщина своё место забыла.
Лена сидела за столом, делая вид, что читает книгу. Слова свекрови впивались как заноза. Особенно болезненно звучали намёки на то, что современные женщины слишком свободно себя ведут.
— Мужика слушаться надо, — поучала Тамара Фёдоровна. — Он голова семьи, а женщина — шея. Шея голову держит, но не командует.
За пять дней пребывания на даче Лена превратилась в домработницу. Мыла, стирала, пололи грядки, собирала ягоды. Артём помогал только с тяжёлой работой, да и то по просьбе матери.
— Сынок, дрова поколи, — просила Тамара Фёдоровна.
— Хорошо, мам.
— Лена, малину собери, а то переспеет.
— Хорошо, Тамара Фёдоровна.
Просьбы жены свекровь часто не слышала или отвечала невпопад.
— Тамара Фёдоровна, может, чаю попьём? — предлагала Лена.
— Артёмушка, ты не устал? Отдохни, сынок.
— Может, сходим в лес за грибами?
— Пол надо бы помыть. Совсем грязный стал.
Лена понимала — игнорирование не случайно. Свекровь таким образом показывала, кто в доме главный, а кто должен прислуживать.
К концу недели терпение подходило к концу. Особенно когда Тамара Фёдоровна при соседках начинала поучения:
— Женщина должна мужу служить. Это её предназначение. А не карьеру строить да равенства требовать.
— Правильно говоришь, Тома, — кивала Зинаида Ивановна. — У меня внучка тоже башку задирает. Говорит — я сама себе деньги зарабатываю. А толку-то?
— Никакого толку. Мужик без должного почтения уходит к другой. А остаётся одинокая, несчастная.
В субботу пришло время местного праздника — день деревни. К Тамаре Фёдоровне должны были прийти родственники, соседи, старые знакомые. Свекровь готовилась три дня: варила, жарила, закатывала банки.
— Артёмка, стол на улице поставь, — распоряжалась Тамара Фёдоровна. — Лена, салаты нарежь и посуду помой. Чтобы всё блестело.
К вечеру во дворе собралось человек пятнадцать. Мужчины сразу взялись за водку, женщины — за домашнее вино. Стол ломился от закусок. Тамара Фёдоровна порхала между гостями, принимая комплименты за угощение.
— Томочка, как всегда, на высоте! — хвалила двоюродная сестра свекрови.
— Да уж постаралась, — скромно соглашалась хозяйка.
Лена сидела в конце стола, стараясь не привлекать внимания. Разговоры шли о ценах, урожае, деревенских новостях. Постепенно языки развязались, и начались более откровенные темы.
— А помните Нинку из соседней деревни? — рассказывала одна из соседок. — Так она мужа бросила, в город подалась. Говорит — самостоятельной быть хочет.
— И чем закончилось? — поинтересовалась другая.
— А тем, что через год вернулась с хвостом между ног. Квартиру снимать не на что, работа — копейки. Мужик, конечно, другую нашёл.
— Вот и результат женского равенства, — вставила Тамара Фёдоровна. — Хотела быть сама себе хозяйкой — получи и распишись.
Гости дружно закивали. Мужчины поднимали рюмки, женщины поддакивали. Лена чувствовала, как напряжение внутри растёт с каждой минутой.
— А я всегда говорю, — продолжала свекровь, набирая обороты, — женщина — это обслужка. Мужчина — голова. А нынешние только и знают, что в телефонах сидеть да в город бежать от хозяйства.
Все рассмеялись. Артём тоже улыбнулся и качал головой — мол, мама, как всегда, перегибает палку. Но возражать не стал.
Лена замерла, положив вилку на тарелку. Кусок застрял в горле.
Утром Лена проснулась в пять утра. На кухне царил хаос после вчерашнего застолья: грязные тарелки громоздились в раковине, на столе валялись остатки салатов, крошки хлеба. На стуле висела её любимая кофта — видимо, кто-то из гостей использовал вещь как подстилку для сумки.
Тамара Фёдоровна ещё спала, похрапывая в соседней комнате. Артём тоже не подавал признаков жизни. Лена встала, умылась, тихонько собрала свои вещи в дорожную сумку. Зарядку, документы, косметичку — всё аккуратно уложила, не делая лишнего шума.
Последний раз оглядела дачный дом. Пять лет подряд приезжала сюда, надеясь, что отношения со свекровью наладятся. Надеясь, что Тамара Фёдоровна когда-нибудь увидит в невестке не прислугу, а равного человека. Но надежды не оправдались.
Калитка скрипнула. Лена шагнула на пыльную дорогу, ведущую к автобусной остановке. Утренний воздух был свежим, трава блестела от росы. Птицы пели в садах, где-то мычала корова. Обычное деревенское утро.
На остановке достала телефон, написала мужу короткое сообщение: «Я уехала. Мне достаточно». Отправила и сразу перевела телефон в беззвучный режим.
Автобус пришёл через двадцать минут. Лена села у окна, смотрела на мелькающие поля и леса. Внутри не было ни слёз, ни истерики — только тяжёлое, ровное спокойствие. Словно долго копившееся напряжение наконец разрядилось.
В городе сразу поехала к подруге Нине. Та жила в двухкомнатной квартире на окраине, работала бухгалтером в строительной фирме. Встретила удивлённо, но вопросов не задавала — по лицу было видно, что Лена не настроена на разговоры.
— Чай будешь? — предложила Нина.
— Буду.
Сидели молча на кухне, пили чай с печеньем. За окном шумел город: сигналили машины, кричали дети во дворе, работал перфоратор в соседней квартире. Привычные звуки, от которых не хотелось убегать и прятаться.
— Хочешь рассказать? — осторожно спросила Нина.
— Потом. Может быть.
Лена отключила геолокацию на телефоне. Пусть не знает никто, где находится. Пусть подумают, поймут, что значит исчезнуть без объяснений.
Первый звонок от Артёма поступил через три часа. Лена не ответила. Потом ещё один — тоже проигнорировала. К вечеру на телефоне было семнадцать пропущенных вызовов от мужа и пять от свекрови.
Последним звонила золовка — младшая сестра Артёма, живущая в соседнем городе.
— Лена, что случилось? — голос Кати звучал взволнованно. — Артём в панике, мама ругается. Говорят, ты просто взяла и уехала.
— Так и есть.
— Но почему? Из-за чего?
— Из-за того, что мне надоело быть обслугой.
— Какой обслугой? Ты о чём?
— Неважно, Катя. Просто передай — я в порядке.
— Лена, но ведь из-за одной фразы...
— До свидания.
Лена отключилась. Никто не извинился. Никто не понял, в чём проблема. Только удивлялись — как можно так реагировать на «безобидные» слова.
На следующий день вернулась домой. Своя квартира, свой порядок, свои вещи. Никто не говорил, что и как делать. Никто не объяснял, какое место должна занимать женщина. Просто тишина, покой и возможность жить так, как хочется.
Артём приехал вечером. Вид у мужа был обиженный, но не злой. Сел на диван, долго молчал.
— Мать говорит, ты обиделась на вчерашние слова, — наконец сказал.
— Не обиделась. Поняла.
— Что поняла?
— Что я там лишняя. Что твоя мама видит во мне только бесплатную рабочую силу. И что ты с этим согласен.
— Лена, ну что ты! Мама просто по-старому воспитана...
— По-старому или нет — не важно. Важно то, что я больше не поеду.
— Совсем не поедешь?
— Совсем.
Артём помолчал, потер лицо руками.
— А как же семейные традиции? Мать ждёт нас каждое лето...
— Пусть ждёт тебя. Ты поезжай, никто не запрещает.
— Но мы же муж и жена...
— Именно. Муж и жена. Равные люди. А не хозяин и прислуга.
Муж встал, прошёлся по комнате.
— Может, стоит поговорить с мамой? Объяснить, что тебя обидело?
— Артём, за пять лет твоя мама ни разу не поинтересовалась моим мнением. Ни разу не спросила, как дела на работе. Кормила меня остатками, заставляла мыть полы и при этом объясняла всем, что женщина — это обслуга. А ты молчал.
— Я не думал, что это так важно для тебя...
— Вот именно. Не думал.
Лена подошла к окну. Во дворе играли дети, молодые мамы толкали коляски. Обычная летняя жизнь, полная простых радостей.
— Следующее лето проведём в городе, — сказала твёрдо. — Или съездим на турбазу. Вдвоём.
— А мама?
— Мама пусть привыкает к тому, что у сына есть жена. Со своим мнением и достоинством.
Артём ничего не ответил. Просто кивнул и ушёл на кухню заваривать чай.
С тех пор на дачу к Тамаре Фёдоровне Лена не ездила. Свекровь звонила первое время, возмущалась, требовала объяснений. Потом звонки стали реже, а к концу лета и вовсе прекратились.
Артём первые две недели настаивал, уговаривал, даже злился. Но потом привык. Летний отпуск они стали проводить на турбазах, ездили к морю, путешествовали по ближайшим городам. Без свекрови, без упрёков, без разделения на хозяев и прислугу.
Через год муж даже признался:
— Знаешь, а ведь отдыхать стало намного приятнее.
— Почему?
— Никто не командует, не распределяет обязанности. Мы просто отдыхаем.
Лена улыбнулась. Она давно поняла простую истину: уважение к себе не нужно выпрашивать словами или доказывать долгими объяснениями. Иногда достаточно просто встать и уйти, показав, что твой комфорт и достоинство не являются разменной монетой за чужие привычки и предрассудки.