Анна Сергеевна стояла у окна, глядя, как её сын укладывает сумки в машину. Её пальцы, покрытые тонкой сеткой морщин, нервно теребили край шторы. Позади неё Светлана с грохотом двигала посуду, будто нарочно создавая резкий звон, словно отсчитывая минуты до отъезда свекрови.
— Завтра борщ сварю, — сказала Анна Сергеевна, не отводя взгляда от окна. — Артём любит, когда с чесноком.
Светлана с такой силой поставила кастрюлю на плиту, что та едва не треснула.
— Анна Сергеевна, мы уже всё решили. Квартира у нас тесная. Вам пора возвращаться домой, и лучше не затягивать. Я не хочу вас обидеть, но мы с Артёмом женаты меньше года, а вы уже третий месяц здесь.
— Я всё понимаю, — тихо ответила Анна Сергеевна, наблюдая, как сын проверяет давление в шинах их старого «жигулёнка». — Всё понимаю.
Она действительно понимала. Их маленькая двушка на окраине города не была рассчитана на троих. Но куда ей деваться? В посёлок, в старый дом с покосившейся верандой и скрипящими полами? После тридцати пяти лет работы воспитателем в детском саду и сорока лет брака она осталась одна. Её муж, Виктор Павлович, ушёл внезапно — сердце остановилось прямо на рыбалке. Их общий мир, который они строили десятилетиями, рухнул в одночасье.
— Мам, ты собралась? — Артём появился в дверях, вытирая руки старой тряпкой. Анна Сергеевна заметила его усталый взгляд — последние дни он почти не спал, разрываясь между работой, молодой женой и матерью, которая стала для них обузой.
— Почти, сынок, — она попыталась улыбнуться, скрывая тоску. — Только фиалку полью.
— Я сама справлюсь, — резко ответила Светлана, схватив лейку. — Не волнуйтесь.
Анна Сергеевна сжала губы. Фиалку на подоконнике она подарила молодым на свадьбу. Теперь цветок задвинули в угол, будто он, как и его хозяйка, был здесь лишним.
Выйдя из кухни, она услышала приглушённые голоса:
— Неужели нельзя было это в пятницу сделать? У нас в субботу гости...
— Свет, в воскресенье автобусов почти нет. Куда ей ехать?
— Я понимаю, но можно было раньше всё решить...
Анна Сергеевна осторожно прикрыла дверь комнаты, которая уже не была её. Сборы заняли немного времени — почти всё осталось в посёлке, куда она теперь возвращалась. Главное — не забыть коробку с письмами Виктора Павловича и старый альбом с фотографиями.
На маленькой автобусной остановке было зябко и пустынно. Артём мялся у машины, не решаясь уехать.
— Мам, ты точно доберёшься? Может, я всё же довезу?
— Не выдумывай, сынок. Шесть часов туда-обратно — целый день потеряешь. А у вас гости завтра, — она посмотрела на часы. — Езжай, автобус вот-вот подойдёт.
Артём обнял её, прижавшись к её седым волосам. От него пахло новым лосьоном — наверное, подарок Светланы.
— Я приеду через пару недель, ладно? Посмотрю, что с печкой, может, подправлю.
— Приезжай, конечно, — улыбнулась Анна Сергеевна. — Я пирожков напеку.
Она смотрела вслед уезжающей машине, а потом позволила себе присесть на скамейку. Потёртый чемодан стоял рядом, словно старый друг. На остановке почти никого не было — кому охота ехать в глухой посёлок в субботний вечер?
— Тоже в Сосновку? — раздался голос рядом.
Анна Сергеевна обернулась. Мужчина её возраста, с потрёпанным рюкзаком, смотрел на неё с добродушной улыбкой. Лицо его было обветренным, с морщинками у глаз — такие появляются от частого смеха или работы на солнце.
— Да, туда, — кивнула она. — А вы?
— Тоже туда, — он улыбнулся шире, показывая щербинку между зубов. — Пётр Николаевич, можно просто Пётр.
— Анна Сергеевна, — она протянула руку, как когда-то учила своих воспитанников.
— К родным? — спросил он, присаживаясь на скамейку, но держа дистанцию.
— Домой еду, — ответила она, глядя на чемодан. — А вы?
— А я, можно сказать, кочевник, — он хмыкнул. — Был у сына в городе, теперь к сестре в Сосновку. Она на Лесной живёт.
— Знаю ту улицу, — оживилась Анна Сергеевна. — Я там с Марьей Петровной чай пила, она мне вышивать помогала.
— Марья? Соседка моей сестры! — воскликнул Пётр. — Вот ведь мир тесен.
Автобус подъехал с шумом, скрипя тормозами в вечерней тишине. Пётр помог Анне Сергеевне занести чемодан. Они сели рядом, и всю дорогу он рассказывал о своих поездках по стране, о работе на стройке, о внуках, которых видел редко.
— А у вас внуки есть? — спросил он, когда Сосновка уже виднелась за окном.
— Скоро будет, — она улыбнулась. — В ноябре родится.
— Это хорошо, — кивнул Пётр. — Значит, скоро снова в город поедете.
Анна Сергеевна промолчала. Она не была уверена, что Светлана захочет её видеть рядом с внуком.
Дом встретил её сыростью и холодом. Электричество, к счастью, работало. Она поставила телефон на зарядку и занялась печкой. Через час стало теплее. Анна Сергеевна сидела за столом, пила чай и перебирала фотографии. Вот Артём в детском саду — она сама вырезала ему костюм зайчика. А вот его выпуск в университете, она с Виктором Павловичем по бокам, такие счастливые. А вот их свадьба — старая, потускневшая фотография, где они с мужем смотрят друг на друга, будто весь мир для них не существует.
Стук в дверь заставил её вздрогнуть. Кто мог прийти так поздно?
— Кто там? — спросила она, подходя к двери.
— Это Пётр. Простите, что поздно. Сестра пирог испекла, просила вам передать. С малиной.
Анна Сергеевна открыла дверь. Пётр стоял с тарелкой, накрытой салфеткой.
— Сестра — это Нина Петровна, бывший библиотекарь, — улыбнулся он. — Сказала, что вы с ней вместе в школе работали.
— Нина Петровна! — воскликнула Анна Сергеевна. — Конечно, помню её! Мы столько лет вместе книги для детей подбирали.
— Она просила передать, что ждёт вас завтра на чай. Пирог этот — её рук дело, говорит, вы малиновый любите.
Анна Сергеевна взяла тарелку, чувствуя лёгкое тепло от ещё тёплого пирога.
— Спасибо... Передайте Нине Петровне, что я зайду.
— Сами передадите, — подмигнул Пётр. — Я за вами зайду в два, если не против.
Когда дверь за ним закрылась, Анна Сергеевна вернулась к столу. Пирог пах малиной, напоминая о лете, когда они с Виктором Павловичем собирали ягоды в саду. Она отрезала кусочек и сделала глоток чая.
Телефон завибрировал. Артём.
— Мам, ты доехала? Всё в порядке? — в его голосе чувствовалась тревога.
— Всё хорошо, сынок. Печку растопила, сижу с пирогом, — она улыбнулась, глядя на угощение.
— Пирог? Откуда? — удивился он.
— Долгая история, — уклонилась она от ответа. — Как вы там?
— Нормально, — он замялся. — Мам, я хотел сказать... Света не со зла. Ей сейчас непросто, беременность, нервы...
— Я знаю, сынок, — мягко ответила она. — Не переживай за меня.
После разговора она долго сидела в тишине. За окном шумел ветер, стуча ветками по стеклу. Крыша, наверное, опять протекает — надо будет проверить. В голове крутились мысли о сыне, о невестке, о будущем внуке. Будет ли ей место в их жизни? Или она так и останется здесь, в посёлке, с воспоминаниями?
Утром её разбудил стук. На пороге стоял Пётр с лопатой и молотком.
— Доброе утро! — бодро сказал он. — Шёл к сестре дорожку расчистить, а она говорит, ваш забор вот-вот рухнет. Думаю, начну с вас.
— Да что вы, не надо! — Анна Сергеевна накинула шаль и вышла за ним. — Артём обещал приехать, он всё починит.
— Когда он ещё приедет, — отмахнулся Пётр. — А тут дел на пару часов. Лучше чай заварите, я мигом.
К обеду забор стоял ровно, а во дворе выросла аккуратная куча дров. Пётр сидел на кухне, уплетая оладьи, которые она испекла.
— Вкуснятина! — он улыбнулся. — У вас талант, Анна Сергеевна.
— Это просто оладьи, — смутилась она, но похвала грела душу.
— Не скажите, — возразил он. — У моей жены, царство ей небесное, оладьи такими пышными не выходили.
— Давно она... ушла? — осторожно спросила Анна Сергеевна.
— Семь лет назад, — он посерьёзнел. — Болезнь. Не спасли.
— Сочувствую, — она коснулась его руки. — Мой Виктор тоже ушёл недавно.
Они помолчали. Потом Пётр встрепенулся:
— Ну что, к Нине Петровне? Она уже заждалась.
Зима пришла незаметно. Анна Сергеевна втянулась в деревенскую жизнь. Нина Петровна позвала её в местный кружок, где женщины вышивали и обсуждали всё на свете. Пётр заходил почти ежедневно — то трубу починить, то снег убрать, то просто поболтать. Иногда они вместе ходили за дровами или в магазин.
Артём звонил, но приехать не мог — работа, подготовка к рождению ребёнка. Анна Сергеевна не сердилась, понимая его занятость.
В декабрьский вечер, когда за окном бушевала метель, они с Петром сидели у печки. Телефон зазвонил.
— Мама! — голос Артёма дрожал от радости. — У нас девочка! Три с половиной килограмма, пятьдесят два сантиметра!
— Господи, какая радость! — она прижала руку к сердцу. — Света как? Всё хорошо?
— Да, всё в порядке! Назвали Машей.
— Маша, — прошептала Анна Сергеевна, и слёзы потекли по щекам. — Красивое имя.
Пётр молча протянул ей платок.
— Поздравляю с внучкой, — улыбнулся он. — Поедете к ним?
— Не знаю, — честно ответила она. — Не уверена, что меня там ждут.
Пётр задумчиво посмотрел на неё.
— А не думали перебраться поближе к городу? Не к ним, а, скажем, в райцентр. Там и поликлиника, и магазины, и автобусы каждый день.
— На что? — горько усмехнулась она. — На мою пенсию?
— Не только на вашу, — тихо сказал он. — Я тоже подумываю туда переехать. Сестра говорит, я у неё слишком засиживаюсь.
Анна Сергеевна посмотрела на него внимательно.
— Пётр Николаевич, вы что, предлагаете...
— Я предлагаю подумать, — он поднял руки. — Вы мне нравитесь, Анна Сергеевна. Хочу, чтобы мы... продолжили общаться, но в удобстве.
Она молчала. В шестьдесят три года она не ожидала таких разговоров.
— Сначала к внучке съезжу, — наконец сказала она. — А потом подумаем.
В роддом их не пустили — только родственникам. Они с Петром стояли у входа, глядя на окна четвёртого этажа.
— Может, позвоните Артёму? — предложил Пётр.
Она покачала головой:
— Не хочу навязываться. Вернутся домой — тогда навещу.
Они уже уходили, когда из дверей вышел Артём. Усталый, но счастливый.
— Мама? — он замер. — Ты как здесь?
— Проездом, — улыбнулась она. — Решила поздравить.
Артём посмотрел на Петра.
— А это...
— Пётр Николаевич, — тот протянул руку. — Приятель вашей матери.
Артём пожал руку, глядя на мать.
— Почему не сказала? Я бы встретил.
— Не хотела отвлекать, — она достала из сумки свёрток. — Вот, связала носочки для Машеньки.
Артём взял свёрток, и его взгляд смягчился.
— Спасибо, мам. Света оценит.
— Правда? — с надеждой спросила Анна Сергеевна.
— Конечно, — он помолчал. — Она недавно вспоминала твой борщ. Говорит, у неё так не получается.
Анна Сергеевна улыбнулась:
— Секрет в лавровом листе.
Они стояли у роддома — мать и сын, между которыми будто выросла стена. Пётр отошёл в сторону, рассматривая заснеженные деревья.
— Мам, — вдруг сказал Артём. — Может, приедешь к нам? Когда Света с малышкой выпишутся. Помогла бы...
— А Света не против? — осторожно спросила она.
— Я поговорю, — твёрдо сказал он. — Она сама не знает, как справляться. А её мама далеко.
Анна Сергеевна посмотрела на Петра, ждавшего в стороне.
— Приеду, сынок. Но ненадолго. У меня свои планы.
— Планы? — Артём удивлённо поднял брови.
— Да, — она кивнула на Петра. — Мы с Петром Николаевичем собираемся снять квартиру в райцентре. Вместе.
— Вместе? — Артём перевёл взгляд на мужчину, потом на мать. — Вы что, вместе?
— Можно сказать и так, — она почувствовала, как краснеют щёки. — Мне шестьдесят три, но это не значит, что я должна быть одна.
Артём молчал, переваривая новость.
— И давно вы... знакомы?
— С того дня, как ты отвёз меня на автобус, — она взяла его за руку. — Жизнь иногда удивляет, сынок.
Через неделю Анна Сергеевна вошла в квартиру сына. Светлана встретила её с малышкой на руках, с натянутой улыбкой.
— Проходите, Анна Сергеевна. Артём задерживается на работе.
Анна Сергеевна поставила сумки и протянула руки:
— Можно взглянуть на внучку?
Светлана чуть помедлила, но передала ребёнка. Маша была крохотной, с пухлыми щёчками. Она спала, посапывая.
— Вылитая ты в детстве, — прошептала Анна Сергеевна, глядя на внучку. — Те же бровки.
Светлана промолчала, посмотрев на часы.
— Простите, но скоро кормить. Потом уложить.
— Конечно, — Анна Сергеевна вернула малышку. — Я хотела поговорить. Я не останусь надолго. Артём просил помочь, я помогу. Но через неделю уеду. У меня свои дела.
Светлана удивлённо посмотрела на неё.
— Какие дела?
— Переезжаю в райцентр. С другом, — коротко ответила Анна Сергеевна. — Так что не переживайте, мешать не буду.
— Понятно, — Светлана прижала дочку к себе. — Спасибо, что приехали.
Неделя прошла в хлопотах. Анна Сергеевна готовила, убирала, стирала, чтобы Светлана могла отдыхать. Напряжение между ними не исчезло, но стало чуть легче.
Артём возвращался поздно, усталый. Он подолгу смотрел на дочку, молча. Анна Сергеевна чувствовала, что у молодых что-то не так, но не лезла.
Однажды вечером она услышала разговор из спальни.
— ...И долго она ещё будет тут? — голос Светланы был раздражённым.
— Неделю, — устало ответил Артём. — Потом уедет к своему... приятелю.
— Приятелю? Ты шутишь? В её годы?
— А что такого? — в голосе Артёма звучала злость. — У мамы своя жизнь.
— Да ладно! Это просто повод, чтобы не сидеть в посёлке. Прицепится к этому деду, а потом опять к нам вернётся.
Анна Сергеевна отошла от двери, чувствуя, как сжимается сердце. Она достала телефон и набрала Петра.
— Пётр Николаевич? Это Анна Сергеевна. Насчёт квартиры... вы уже нашли что-нибудь?
Через неделю она собирала вещи. Артём зашёл в комнату.
— Мам, ты точно уезжаешь? Может, останешься?
— Нет, сынок, — она покачала головой. — Пётр Николаевич нашёл квартиру, скоро заселяемся.
Артём смотрел, как она укладывает вещи.
— Мам, прости за всё. За Свету, за всё это...
— Ничего, — она погладила его по плечу. — У вас своя жизнь, у меня своя.
— Но ты же одна... — начал он.
— Не одна, — перебила она. — У меня есть Пётр, Нина Петровна, кружок вышивания. Я не одна, Артём.
Он смотрел недоверчиво.
— Ты правда с этим Петром? Серьёзно?
— А что такого? — она застегнула сумку. — Я ещё могу кому-то нравиться. И любить тоже.
Артём покраснел:
— Прости, я не так выразился. Просто... это неожиданно.
— Для меня тоже, — она посмотрела ему в глаза. — Но я не хочу больше ни от кого зависеть.
Она взяла сумку и вышла. В коридоре Светлана укачивала Машу.
— Уже уезжаете? — спросила она, с облегчением в голосе.
— Да, такси заказала, — ответила Анна Сергеевна. — Больше не побеспокою.
Пётр встретил её на вокзале. Они молчали всю дорогу. Только у райцентра он спросил:
— Как прошло?
— Как и думала, — коротко ответила она.
Квартира была маленькой — комната, узкая кухня, старый санузел. Но своя. И главное — тишина.
— Не хоромы, — развёл руками Пётр. — Но на наши деньги лучше не найти.
Анна Сергеевна поставила сумку:
— Сойдёт.
Она разбирала вещи, когда Пётр подошёл сзади и положил руки ей на плечи:
— Всё будет хорошо, вот увидишь.
Она мягко убрала его руки:
— Пётр Николаевич, давайте сразу ясно. Мы снимаем квартиру, чтобы дешевле было. Я готовлю, вы ремонтируете. А дальше — у каждого своё.
Он выглядел разочарованным:
— Но мы же договаривались...
— Я передумала, — твёрдо сказала она. — Мы оба не молодые для этого.
Вечером она сидела на кухне, глядя на падающий снег. Телефон молчал — Артём не звонил. Она знала, что он не скоро позвонит. Может, никогда.
В комнате Пётр включил телевизор. Громко. Как Виктор Павлович.
Снег за окном падал медленно. Анна Сергеевна думала о посёлке, где сугробы, наверное, уже по пояс. Раньше Виктор расчищал двор. Теперь некому.
В углу стояла её сумка. Артём не заметил, что она не взяла ничего из дома в посёлке. Не попрощалась с соседями. Оставила ключи на столе, не заперев дверь.
Она не вернётся. Дом, который они с мужем строили, теперь ничей. Пусть забирают, что хотят. Пусть всё сгниёт. Ей всё равно.
— Анна Сергеевна, — Пётр появился с двумя кружками. — Что вы в темноте сидите?
Она не заметила, как стемнело. Он включил свет, поставил перед ней чай.
— Может, в карты сыграем? У меня колода есть.
— Не умею, — ответила она.
— Научу, — он улыбнулся, и она заметила его золотой зуб. — Вечера же длинные.
«Вечера длинные», — подумала она. Это теперь её жизнь? Карты с чужим человеком в съёмной квартире?
Телефон завибрировал. Сообщение от Нины Петровны: «Анна, как устроилась? Возвращайся, без тебя тоскливо».
Пётр раскладывал карты:
— Это туз, он старший... А это валет...
Анна Сергеевна смотрела на его руки — грубые, с въевшейся грязью. Руки труженика. Хорошие. Но чужие.
Она убрала телефон, не ответив. Потом. Или никогда.
— Слушаете? — Пётр посмотрел на неё. — Это дама, она сильнее валета.
— Слушаю, — кивнула она. — Дама.
Снег укрывал город. Снег, который не надо расчищать. Свобода. От обязательств, от ожиданий, от надежд.
— Ваш ход, Анна Сергеевна.
Она взяла карту наугад.
— Так не ходят, — мягко сказал Пётр.
— Простите, — она убрала карту. — Я, наверное, не научусь.
— Научитесь, — уверенно сказал он. — Времени у нас полно.
Да, подумала она. Времени много. А жизни — мало.