Предыдущая часть:
Екатерина хотела сменить тему, чтобы не обсуждать Константинова, чувствуя, что её мысли слишком очевидны.
— Надо проверить проектор, — сказала она, вставая, её голос стал деловым. — Он в последнее время барахлил. Займись, пожалуйста. А я позвоню Юлии, узнаю, нет ли форс-мажора.
На самом деле звонить она не собиралась. Общаться с Юлией, чья самоуверенность её раздражала, ей совсем не хотелось, а в том, что Константинов приедет, она была уверена. Не зря же она полночи представляла эту встречу, прокручивая в голове его улыбку с обложек книг.
Они прибыли вовремя: Константинов, Юлия и двое парней с коробками книг. Екатерина едва взглянула на помощников — её внимание было приковано к Владимиру. Как всегда, он выглядел безупречно: идеально отглаженный костюм, подчёркивающий фигуру, аккуратная стрижка с лёгким намёком на молодёжный стиль. В свои сорок два он выглядел максимум на тридцать пять. Павел же, даже после парикмахерской, при малейшем ветре становился похож на растрёпанного учёного, а его единственным спортом был бег между корпусами института, где он преподавал. Она невольно сравнила их, и её щёки слегка покраснели от этой мысли.
Пользуясь тем, что Виктор Михайлович был занят разговором с поставщиками, Екатерина подошла к Константинову.
— Добрый день, — улыбнулась она, её голос был тёплым, но с лёгкой дрожью от волнения. — Рада видеть вас в нашем магазине.
Он обернулся, и её грудь стянуло от волнения. Она боялась, что он посмотрит на неё с равнодушием, но Константинов улыбнулся в ответ, его глаза были тёплыми.
— Здравствуйте, — сказал он, его голос был мягким и приветливым. — Вы директор магазина, если не ошибаюсь?
— Старший продавец, — поправила Екатерина, её тон был слегка смущённым, — и ваша поклонница. Я прочла все ваши книги. Сколько же их?
Она запнулась, смутившись своей неподготовленности. Константинов не обратил на это внимания, его улыбка стала шире.
— Двадцать пять, — ответил он, его тон был лёгким. — Рад познакомиться, Екатерина. Не каждый день встречаешь таких преданных читателей. Это приятно.
— Откуда вы знаете моё имя? — удивилась она, её голос был полон удивления, а щёки снова покраснели.
Он указал на её бейджик. Екатерина, совсем забывшая о нём, почувствовала, как её лицо горит.
— Ах да, точно, — пробормотала она, её голос стал тише. — Не подумала.
— Мне бы такой, — усмехнулся Константинов, его тон был шутливым. — Меня слишком часто называют Эдуардом.
— Как героя «Любви по-французски»? — спросила она, её голос стал чуть увереннее, глаза загорелись.
— Похоже, я и правда на него похож, — улыбнулся он, его тон был лёгким, но с ноткой загадочности, — хотя сам не знаю, чем.
Екатерина была готова говорить с ним вечно, чувствуя, как её волнение сменяется радостью. Но Юлия, появившаяся словно из ниоткуда, прервала их.
— Вова, из издательства звонят, — сказала она, её голос был лёгким, но с ноткой нетерпения, а взгляд мельком скользнул по Екатерине, словно оценивая. — Что-то по рукописи. Поговори сам.
Её фамильярный тон вызвал у Екатерины новое раздражение, но она сдержалась. Константинов кивнул ей, его лицо стало серьёзнее.
— Извините, мне нужно идти, — сказал он, его тон был извиняющимся. — Эдуард сам себя не напишет.
— Конечно, понимаю, — ответила Екатерина, её голос был спокойным, но внутри она чувствовала лёгкое разочарование.
Когда он ушёл, Ксения подошла и спросила, её голос был полон любопытства, а глаза искрились:
— Ну что, получила свою минуту славы? Что он сказал?
— Сказал, что рад познакомиться, — ответила Екатерина, её тон был задумчивым. — И ещё что-то, но я не запомнила.
Она и правда растерялась, помня только его улыбку, от которой её сердце всё ещё билось быстрее. Ксения, поняв это по её глазам, вздохнула и сменила тему.
— Ладно, пошли, — сказала она, её голос стал деловым. — Виктор Михайлович зовёт. В секции учебников бардак, надо разобраться.
Обыденное задание заняло целый час. Пока в главном зале шла встреча с Константиновым, Екатерина перебирала учебники, сгорая от нетерпения. Пропустить мероприятие было бы обидно, её пальцы нервно теребили край блузки. Ксения заметила её состояние.
— Иди уже, — махнула она рукой, её тон был добродушным, с лёгкой улыбкой. — Я тут закончу.
— Спасибо, Ксюша, ты золото, — ответила Екатерина, её голос был полон благодарности. — Завтра напомню.
Она тихо вошла в зал, встав за спинами собравшихся. В основном это были женщины за сорок, и Екатерина ощутила лёгкое беспокойство — ей не нравилось быть частью толпы, её взгляд скользил по их лицам. Фотограф скучал в стороне, видимо, закончив свою работу. Владимир Константинов сидел за столом, улыбался и вёл себя удивительно непринуждённо. Как ему удавалось оставаться таким раскованным, когда все взгляды были устремлены на него?
Владимир Константинов, поблагодарив собравшихся за внимание и тепло попрощавшись, покинул зал, оставив за собой лёгкий гул голосов. Екатерина осталась стоять среди толпы, ощущая, как её накрывает странное чувство опустошённости, словно яркий праздник закончился слишком быстро, оставив лишь тоскливую тишину. Женщины вокруг переговаривались, обсуждая его обаятельную улыбку, лёгкость ответов, элегантный костюм, а она смотрела на опустевший стол, где он только что сидел, и пыталась понять, почему этот человек так сильно её волнует. Возможно, дело было в его книгах, которые она читала с упоением, представляя себя героиней его романтических историй, полной страсти и приключений. Или в том, что её собственная жизнь давно превратилась в череду однообразных дней, где единственным разнообразием были мелкие размолвки с Павлом да бесконечные проверки полок в магазине? Она покачала головой, отгоняя эти мысли, и направилась к выходу из зала, напоминая себе, что пора возвращаться к работе. Но в груди всё ещё тлело чувство, что она упустила нечто важное — момент, который мог бы сделать этот день особенным.
Она прошла мимо полок с книгами, аккуратно расставленных после вчерашней уборки, и невольно задержала взгляд на секции любовных романов, где стояли произведения Константинова. Их яркие обложки выделялись среди строгих тёмных корешков учебников, и она подумала, что эти книги, такие лёгкие и полные жизни, как будто насмехались над её серыми буднями. Её пальцы слегка задрожали, когда она коснулась одной из обложек, и в памяти мелькнула сцена из «Любви по-французски», где героиня танцевала под звёздами. Стажёрка на кассе, молодая девушка с длинной косой, что-то объясняла пожилой покупательнице, и Екатерина, бросив на неё взгляд, решила пока не вмешиваться. Она вернулась в подсобку, где её ждали коробки с новыми учебниками, которые нужно было разобрать и занести в каталог. Работа была монотонной, но она помогала отвлечься от мыслей, которые кружились в голове, унося её в прошлое.
Екатерина вспомнила, как познакомилась с Павлом в институте, на втором курсе. Тогда она была звездой филологического факультета, старостой группы, которую за твёрдый характер и стремление к совершенству в шутку прозвали «железной леди». Её целью был красный диплом и работа в единственной в их городе иностранной компании — мечта, казавшаяся достижимой благодаря её упорству и отличным оценкам. Павел же, студент-экономист, был полной противоположностью: незаметный отличник, которого девушки обходили стороной. Его растянутые свитера и лохматая причёска делали его похожим на типичного ботаника, и он редко привлекал чьё-либо внимание. Их знакомство было случайным, но, как она поняла годы спустя, определило её судьбу.
Это произошло на занятиях по правоведению, которые по странной прихоти деканата объединили филологов и экономистов в одну группу. В тот день Екатерина опоздала — автобус ушёл раньше расписания, что она, не желая винить себя, приписала ошибке водителя. Она нетерпеливо поглядывала на часы, стоя на остановке, её пальцы нервно сжимали ремень сумки, пока следующий автобус не пришёл через долгие пятнадцать минут. В итоге она вбежала в аудиторию, чувствуя, как горят щёки от неловкости, и едва успела выдохнуть:
— Извините за опоздание, можно войти? — её голос дрогнул, несмотря на попытку казаться уверенной.
Пожилая преподавательница, не скрывая раздражения, кивнула, её губы сжались в тонкую линию. Свободных мест почти не осталось, кроме одного — рядом с парнем в жёлтом свитере, таком бесформенном, что он казался надетым на вешалку. Екатерина, внутренне вздохнув, подошла ближе.
— Привет, тут свободно? — шепнула она, хотя место и так было пустым, её голос был чуть громче, чем нужно.
Парень кивнул и молча убрал с парты свою сумку, его движения были неловкими. Она села, достала тетрадь и попыталась вникнуть в лекцию. Доска была пуста, а преподавательница объясняла что-то невнятное, не записывая. Парень придвинул к ней свою тетрадь, исписанную аккуратным почерком, его рука чуть дрожала.
— Трудовой договор, — тихо произнёс он, едва шевеля губами, его голос был почти неслышен. — Время труда и отдыха.
Его шёпот был осторожным, но преподавательница, словно обладая сверхъестественным слухом, тут же отреагировала:
— Разговорчики, Павлов! — рявкнула она, постучав ручкой по столу, её глаза сверкнули.
Екатерина, никогда не нарушавшая правил, неожиданно для себя шепнула, её голос был полон лёгкой насмешки:
— Время отдыха ещё не наступило.
Преподавательница бросила на неё сердитый взгляд, и Екатерина, изобразив раскаяние, раскрыла тетрадь. Но краем глаза она заметила, как Павлов улыбается — робко, почти по-детски, его глаза светились теплом. Эта улыбка показалась ей неожиданно трогательной, и она запомнила её, хотя тогда не думала, что их пути ещё пересекутся. Расписание вскоре изменили, и экономисты стали заниматься отдельно. Но, к своему удивлению, Екатерина поймала себя на том, что скучает по этому парню в нелепом свитере и его улыбке, которая словно обещала что-то большее.
Их вторая встреча случилась через полгода, в мае, когда всех студентов отправили на плановый медосмотр. Екатерина не боялась врачей — её здоровье было крепким, простуды случались редко. Она снисходительно наблюдала за одногруппницами, которые нервно хихикали в очереди, их голоса звенели в коридоре. И вдруг заметила Павлова, стоявшего в стороне от остальных, погружённого в книгу, несмотря на тусклый свет. «Настоящий ботаник», — подумала она, но её взгляд задержался на нём. Вместо свитера на нём была мешковатая футболка, в которой он выглядел ещё более худым. Почему он так неопрятно одет? Может, у него проблемы в семье? Она вспомнила одногруппницу Веру, которую воспитывала бабушка, и невольно задалась вопросом, не сирота ли Павлов. Но тут же отмахнулась от этой мысли — его серьёзное, интеллигентное лицо говорило о хорошем воспитании.
Очередь двигалась медленно, и Екатерина, от нечего делать, продолжала наблюдать за ним. Что он читает? Учебник или что-то художественное? Она сама любила книги, покупала их с каждой стипендией, но разглядеть обложку издалека не могла. Скорее всего, что-то по бухгалтерии — это подходило к его очкам и сосредоточенному виду. Но та улыбка, которую она видела на лекции, не давала ей покоя. Она была рада, когда пришёл её черёд заходить в кабинет — лучше врачи, чем эти странные мысли о Павлове.
В кабинете было душно, кондиционер едва справлялся. Терапевт задала несколько дежурных вопросов, почти не слушая ответов, измерила давление и отправила Екатерину к медсестре.
— Сожмите руку в кулак, — монотонно сказала медсестра, её голос был усталым. — Ещё раз. Вен совсем не видно, плохо.
Екатерина отвернулась, не любя уколов, её пальцы сжались чуть сильнее. Медсестра, явно раздражённая, решила взять кровь с тыльной стороны ладони. Укол оказался резким, и Екатерину внезапно повело, её колени подогнулись. Она бы рухнула на пол, если бы кто-то не подхватил её под локти.
— Девушка, вам плохо? — спросила медсестра, словно это не было очевидно, её тон был полон недовольства.
Екатерина открыла глаза. Перед ней мелькнули светлые вихры волос и круглые очки. Павлов.
— Пройдите на кушетку, — буркнула медсестра. — Мы ещё не закончили.
— Что вы собираетесь продолжать? — резко спросил Павлов, его голос прозвучал неожиданно твёрдо, а взгляд стал жёстким.
— Взять кровь на анализ, — отрезала медсестра, её брови нахмурились.
— Никакой крови, — возразил он, его тон не терпел возражений. — Не видите, в каком она состоянии?
— Вы что себе позволяете? — возмутилась медсестра, её голос стал громче. — Я пожалуюсь вашим преподавателям!
Павлов не стал её слушать. К удивлению всех, он подхватил Екатерину на руки и направился к выходу, его шаги были неловкими, но решительными.
— Коновалы, — бросил он, выходя в коридор, его голос был полон презрения.
Он чуть не уронил её — силы явно не были его коньком. Но Екатерина уже пришла в себя и, удержав равновесие, встала на ноги, её руки всё ещё дрожали. В коридоре воцарилась тишина, студенты переглядывались, пытаясь осмыслить увиденное. Кто-то хихикнул, а одна девушка с завистью сказала:
— Прямо как на свадьбе.
— Вы чем там занимались? — крикнул какой-то парень и громко рассмеялся, его голос эхом разнёсся по коридору.
Павлов не обращал на них внимания. Он посмотрел на Екатерину с искренним беспокойством, его глаза были полны заботы.
— Как ты? Всё в порядке? — спросил он, его голос был мягким, но тёплым.
Она растерянно кивнула, всё ещё не веря в происходящее. Его взгляд, обычно робкий, в тот момент был полон решимости, почти воинственным. Больше она никогда не видела у Павла такого выражения, и этот эпизод остался в её памяти как нечто уникальное. Именно эта улыбка и неожиданная смелость позже заставили её сказать «да», когда он предложил ей выйти за него замуж. Ни у кого другого она не встречала такой искренности.
Теперь, сидя в подсобке и перебирая коробки с учебниками, Екатерина грустно улыбнулась, вспоминая тот день. Её руки задрожали, а в памяти мелькнула картина: Павел, неловко держащий её на руках, его тёплый взгляд, полный заботы. Какой наивной она была, влюбившись в парня из-за одного поступка и этой улыбки. И к чему это привело? Её мечты о блестящей карьере — о работе в издательстве, о редактировании модных журналов — разбились о реальность. Вместо этого она сортирует книги в магазине, пока её муж, всё такой же неуклюжий, преподаёт в институте, бегая между корпусами. А ведь она могла бы быть на месте Юлии, помощницы Константинова, заниматься его рукописями, первой читать его новые романы, обсуждать с ним идеи. Эти мысли кольнули её, и она попыталась сосредоточиться на работе, аккуратно расставляя книги по полкам.
Продолжение: