Она выбрала их по акции, сверялась с размером, консультировалась с продавцом. Подарила с улыбкой. Он посмотрел и пожал плечами: «Спасибо… но я в таких не хожу». Потом снял сторис, где подписал: «От бабушки — к моде не подходи».
Елена Александровна расставляла тарелки на кухонном столе, прислушиваясь, как в комнате Витя разворачивает пакет. Несколько секунд молчания. Затем приглушенный вздох разочарования.
— Ба, ты же знаешь, я такое не ношу, — голос внука звучал спокойно, но Елена Александровна уловила в нем нотки раздражения.
Она обернулась. Четырнадцатилетний Витя держал в руках бело-синие кроссовки, разглядывая их так, будто перед ним лежали не новые ботинки, а нечто совершенно бесполезное.
— Что значит "такое"? — Елена Александровна подошла ближе. — Продавец сказал, что эта модель сейчас популярна у молодежи.
— Да, может у молодежи с Марса, — фыркнул Витя. — Это же базовая модель. Я ношу только лимитки.
— Лимитки? — непонимающе переспросила она.
— Лимитированные модели, ба. Эксклюзив. То, что нельзя просто так купить в магазине.
Елена Александровна присела на край дивана. Три тысячи рублей. Для нее это была значительная сумма. Последняя распродажа в дорогом спортивном магазине, консультант, убеждавший, что "эта модель — хит сезона". И вот теперь это.
— Мог бы хоть вид сделать, что тебе понравилось, — тихо произнесла она.
Витя закатил глаза:
— Зачем? Чтобы потом эта обувь пылилась в шкафу? Я честно говорю, что не буду их носить.
— Внучек, ты понимаешь, что это не маленькие деньги? — Елена Александровна старалась говорить спокойно.
— Понимаю, — Витя уже достал телефон и что-то печатал, едва обращая внимание на бабушку. — Но лучше бы ты мне просто деньгами дала. Я бы добавил и купил что-то стоящее.
В груди Елены Александровны что-то сжалось. Пальцы машинально сжали край домашнего халата.
— А что ты сейчас делаешь? — спросила она, глядя на телефон внука.
— Сторис выкладываю, — пожал плечами Витя. — Смешно же. «От бабушки — к моде не подходи».
Елена Александровна работала заведующей в детском саду уже двадцать пять лет. После выхода на пенсию ей предложили остаться на должности, и она согласилась — любила свою работу, да и дополнительный доход семье не помешал бы. Особенно сейчас, когда расходы растут быстрее, чем доходы.
— Ты слишком переживаешь из-за его реакции, — говорил муж, Сергей Петрович. — А Витька совсем обнаглел. Даже спасибо толком не сказал за подарок.
— Он же подросток, ему сложно сейчас, — вздохнула Елена Александровна.
— Сложно ему? — не сдавался Сергей Петрович. — А нам легко? Ты последнюю премию на эти кроссовки потратила, а он нос воротит.
Этим июльским вечером они сидели на кухне. За окном стояла жара, термометр показывал тридцать градусов даже в семь вечера. Сергей Петрович читал газету, Елена Александровна перебирала гречку — старая привычка еще с советских времен.
— Знаешь, я вчера с Анной Сергеевной разговаривала, — начала Елена Александровна. — У нее внук тоже... увлекается этими кроссовками. Говорит, некоторые стоят по тридцать тысяч и больше!
— С ума сойти, — покачал головой Сергей Петрович. — За обувь такие деньги.
— Это для них символ статуса, — неуверенно произнесла Елена Александровна фразу, услышанную от коллеги.
— Какой статус у четырнадцатилетнего подростка? — муж отложил газету. — Не зарабатывает, учится средне, только в телефоне сидит. И ты потакаешь.
Елена Александровна хотела возразить, но в прихожей хлопнула дверь. Витя вернулся с прогулки.
— Здравствуй, — сухо поздоровался Сергей Петрович.
— Привет, — бросил внук, направляясь к своей комнате.
— Вить, ужинать будешь? — окликнула его Елена Александровна.
— Не, я перекусил у друга, — ответил он, не останавливаясь.
Когда дверь в комнату Вити закрылась, Сергей Петрович тихо произнес:
— Ты хоть понимаешь, что вырастила неблагодарного эгоиста?
Витя жил с бабушкой и дедушкой уже третий год. После развода родителей мать уехала работать в Петербург, а отец часто был в командировках. Трехкомнатная квартира в спальном районе города принадлежала Сергею Петровичу — он получил ее от завода, где работал главным механиком.
Елена Александровна хорошо помнила день, когда дочь позвонила и попросила временно взять внука. "Временно" затянулось, и теперь Витя считал квартиру бабушки и дедушки своим домом, а их самих — чем-то вроде обслуживающего персонала.
— Лен, ты видела, что у нас обувь для улицы пропала? — спросил Сергей Петрович, заглянув на кухню.
Елена Александровна оторвалась от приготовления обеда:
— Какая именно?
— Да мои летние туфли и твои босоножки.
— Странно. Может, в прихожей завалились куда-то?
Сергей Петрович вышел, а через минуту вернулся с озадаченным видом:
— Нашел в мусорном ведре.
— Что?! — Елена Александровна протерла руки полотенцем. — Зачем?
— А ты у нашего модника спроси, — в голосе Сергея Петровича звучала злость. — Я тут у него в комнате целую фотосессию обнаружил.
Он протянул жене телефон. На экране была соцсеть Вити, а там фотографии: дедушкины туфли, бабушкины босоножки и подпись "Мои предки реально из прошлого века. Такой кошмар носят".
Елена Александровна почувствовала, как к лицу приливает кровь.
— Я поговорю с ним, — тихо сказала она.
— Хватит разговоров! — повысил голос Сергей Петрович. — Уже третий год говоришь, а толку?
Он решительно направился к комнате внука.
— Сережа, не надо скандалить, — попыталась остановить его Елена Александровна.
— Надо было давно это сделать, — бросил муж через плечо.
Дверь в комнату Вити распахнулась без стука.
— Вить, ты что себе позволяешь? — с порога начал Сергей Петрович.
Витя сидел за компьютером в наушниках и даже не обернулся, только рукой махнул, мол, не мешайте.
Сергей Петрович подошел и развернул кресло внука к себе:
— Я с тобой разговариваю.
— Дед, у меня игра! — возмутился Витя, снимая наушники. — Чего ты врываешься?
— Это наша квартира, и я буду входить, когда считаю нужным, — отрезал Сергей Петрович. — Объясни, почему наша обувь в мусорке и при чем здесь твои фотографии?
Витя хмыкнул:
— А, это... Это же прикол такой. Все сейчас так делают — фоткают некрасивые вещи родителей. Набрал кучу лайков, между прочим.
— Прикол? — голос Сергея Петровича дрогнул. — Ты нашу обувь в мусор выкинул ради лайков?
— Да ладно, — закатил глаза Витя. — Чего такого-то?
Елена Александровна стояла в дверях, не зная, что сказать. Она смотрела на внука и не узнавала в этом равнодушном подростке того милого мальчика, которого когда-то учила кататься на велосипеде.
— Вить, — начала она мягко, — ты понимаешь, что обидел нас?
— Да чем обидел-то? — Витя раздраженно дернул плечом. — Это же просто старая обувь.
— Которую мы носим, — заметил Сергей Петрович. — И, между прочим, на деньги, которые зарабатываем своим трудом. А не клянчим у бабушки на "лимитки".
Витя недовольно поморщился:
— Опять про деньги. Знаете, вообще-то мои родители вам платят за то, что я тут живу.
Елена Александровна замерла. Это был удар ниже пояса.
— Вон из-за компьютера, — внезапно тихо и спокойно сказал Сергей Петрович.
— Чего? — не понял Витя.
— Встал и вышел из-за компьютера, — повторил дед. — Сейчас же.
Что-то в интонации Сергея Петровича заставило Витю подчиниться. Он нехотя поднялся с кресла.
— Собирай вещи.
— В смысле? — растерялся Витя.
— В прямом. Завтра поедешь к отцу.
— Но у него командировка!
— Значит, поедешь в командировку с ним, — отрезал Сергей Петрович. — Или к маме в Питер. Выбирай.
— Дед, ты чего? — Витя растерянно посмотрел на бабушку. — Ба, скажи ему!
Елена Александровна ответила не сразу. Разрывалась между желанием защитить внука и пониманием, что потаканием только усугубляет ситуацию.
— Ба! — в голосе Вити проскользнули нотки испуга.
— Вить, так нельзя, — наконец произнесла она твердо. — Мы с дедушкой любим тебя, но ты... ты не ценишь то, что мы делаем.
— Да что я такого сделал?! — воскликнул Витя. — Подумаешь, пошутил! Все так делают!
— Все так не делают, — покачал головой Сергей Петрович. — Нормальные дети уважают старших.
— Я не ребёнок уже!
— Тогда веди себя как взрослый, — отрезал дед. — Взрослые не позорят своих близких в интернете и не выкидывают чужие вещи.
Витя плюхнулся на кровать:
— Это несправедливо! Из-за какой-то глупой шутки...
— Не только из-за неё, — вмешалась Елена Александровна. — Вить, ты давно стал... равнодушным. К нам, к тому, что мы делаем для тебя.
— Тебе бабушка кроссовки купила, — продолжил Сергей Петрович. — Три тысячи отдала. Для неё это большие деньги. А ты что сделал? "От бабушки — к моде не подходи"? Стыдно должно быть.
Витя упрямо смотрел в пол.
— Я позвоню твоему отцу, — сказал Сергей Петрович, выходя из комнаты.
Елена Александровна осталась стоять в дверях. Ей хотелось подойти, обнять внука, сказать, что всё будет хорошо. Но что-то останавливало её.
— Ба, — наконец произнес Витя, не поднимая глаз, — не надо звонить папе. Пожалуйста.
— А что надо, Вить? — тихо спросила она.
— Я... я не хотел никого обидеть, — голос внука дрогнул. — Это правда была просто глупая шутка.
— Шутки должны быть смешными для всех, а не обидными для кого-то, — ответила Елена Александровна.
— Я удалю эти фотки, — быстро сказал Витя. — Прямо сейчас.
— Дело не в фотографиях, — покачала головой бабушка. — А в том, что ты подумал, прежде чем их выложить.
Она развернулась и вышла из комнаты, оставив Витю одного.
***
За ужином никто не разговаривал. Сергей Петрович молча ел картошку с мясом, Елена Александровна почти не притронулась к еде, а Витя сидел, опустив голову, и водил ложкой по тарелке.
— Я дозвонился твоему отцу, — наконец нарушил тишину Сергей Петрович. — Он вернется из командировки через два дня и заберет тебя.
— Дед, — Витя поднял глаза, — я всё понял. Правда. Не надо меня отправлять.
— Поздно, — отрезал Сергей Петрович. — Решение принято.
— Ба, — Витя умоляюще посмотрел на бабушку.
Елена Александровна молчала. Она чувствовала себя виноватой — может, она действительно что-то упустила в воспитании внука? Может, слишком баловала его?
— Я извинюсь перед всеми, — продолжал Витя. — И... и буду носить те кроссовки.
— Не нужно, — покачала головой Елена Александровна. — Я их уже отдала.
— Кому? — удивился Витя.
— Дедушке, — она кивнула на мужа. — Ему как раз подошли.
Сергей Петрович хмыкнул:
— Видишь ли, Витя, некоторые люди ценят подарки не за их цену или престижность, а за то, что они сделаны с любовью.
Витя опустил глаза:
— Я понял.
— Надеюсь, — кивнул дед. — А теперь иди собирай вещи.
— Сережа, — тихо произнесла Елена Александровна, — может...
— Нет, Лена, — твердо прервал ее муж. — Хватит. Пусть родители занимаются его воспитанием. Мы свое уже сделали.
Витя встал из-за стола и молча ушел в свою комнату.
Когда они остались вдвоем, Елена Александровна тихо спросила:
— Правильно ли мы поступаем?
— А у нас есть выбор? — вздохнул Сергей Петрович. — Мы не справляемся, Лен. Он совсем от рук отбился.
— Мне кажется, он испугался.
— Конечно испугался, — кивнул муж. — Комфортная жизнь заканчивается. Придется с родителями жить, а они не такие мягкие, как ты.
Елена Александровна посмотрела в окно:
— Знаешь, мне его жалко.
— Мне тоже, — неожиданно согласился Сергей Петрович. — Но еще больше мне жалко тебя. Ты для него всё делаешь, а он...
Он не закончил фразу, но Елена Александровна поняла. Она встала, подошла к мужу и обняла его за плечи:
— Спасибо, что носишь те кроссовки.
— Удобные, кстати, — улыбнулся он. — Продавец не обманул.
***
Утром Елена Александровна нашла на кухонном столе белый конверт без надписей. Внутри лежали деньги — три тысячи рублей ровно, именно столько, сколько она отдала за кроссовки. К купюрам прилагалась записка, написанная угловатым подростковым почерком: "Прости меня, ба. Я был неправ."
Она опустилась на стул, держа деньги в руках. Откуда у Вити такая сумма? Копил на свои "лимитки"? Или это те самые деньги, которые она давала ему на карманные расходы?
В комнате внука было тихо. Елена Александровна заглянула туда — Витя спал, свернувшись калачиком, как в детстве. На секунду ей показалось, что он снова маленький мальчик, который приезжал к ним на каникулы и просил почитать сказку перед сном.
Она тихо прикрыла дверь и вернулась на кухню. Сергей Петрович уже проснулся и заваривал чай.
— Смотри, — она протянула ему конверт.
Муж прочитал записку, посмотрел на деньги:
— Хм. Неожиданно.
— Может, дадим ему еще один шанс? — неуверенно предложила Елена Александровна.
Сергей Петрович задумался:
— Не знаю, Лен. Не хочу, чтобы он решил, что можно делать гадости, а потом откупаться.
— Но он ведь понял...
— Понял, что мы серьезно настроены, — кивнул муж. — А что будет, когда поймет, что это была пустая угроза?
Елена Александровна не нашла, что возразить.
***
День прошел в необычной тишине. Витя заперся в комнате, сославшись на головную боль. Елена Александровна несколько раз заходила к нему с чаем и таблетками, но внук лежал, повернувшись к стене, и отвечал односложно.
Вечером раздался звонок. Сергей Петрович долго говорил по телефону, отойдя в другую комнату, а когда вернулся, сообщил:
— Звонил Саша. Говорит, командировку продлили на неделю, раньше приехать не сможет.
— И что будем делать? — спросила Елена Александровна.
— Пусть Витя пока остается, — пожал плечами муж. — Но условия не меняются.
На следующее утро, когда Елена Александровна собиралась на работу, на кухню вошел Витя. Уже одетый, он держал в руках мусорное ведро.
— Доброе утро, ба, — тихо поздоровался он. — Я мусор вынесу.
— Доброе, — растерянно ответила она. — Спасибо.
Весь день Елена Александровна думала о внуке. Что-то изменилось в его поведении, но она боялась поверить, что это надолго.
Вечером, вернувшись домой, она заметила чисто вымытый пол в коридоре и листок бумаги, прикрепленный магнитом к холодильнику: "Ужин в холодильнике. Витя."
Сергей Петрович, пришедший раньше, сидел в гостиной с газетой:
— Представляешь, прихожу, а у нас порядок. И ужин приготовлен.
— Сам готовил? — удивилась Елена Александровна.
— Говорит, по видеоурокам из интернета, — хмыкнул муж. — Съедобно, между прочим.
Елена Александровна не знала, что и думать. Неужели угроза отправить внука к родителям так на него подействовала?
Ужинали вместе, но Витя был непривычно молчалив. Только когда все доели, он вдруг произнес:
— Я хотел извиниться. За всё.
Елена Александровна и Сергей Петрович переглянулись.
— И еще, — продолжил Витя, — я хотел сказать... Я не хочу уезжать. Можно я останусь с вами?
— Почему ты вдруг передумал? — спросил Сергей Петрович. — Еще вчера ты считал нас "предками из прошлого века".
Витя опустил глаза:
— Я поговорил с мамой вчера.
— И что она сказала? — спросила Елена Александровна.
— Что... что у нее сейчас нет возможности меня забрать, — голос Вити дрогнул. — У нее новый муж и... в общем, им сейчас не до меня.
Елена Александровна почувствовала, как сжалось сердце. Она встала и подошла к внуку, обняла его за плечи:
— Вить, мы никуда тебя не отправим.
— Правда? — он поднял голову, в глазах блестели слезы.
— Правда, — кивнула она, глядя на мужа.
Сергей Петрович вздохнул:
— Но с одним условием, Витя. Ты должен изменить свое отношение к нам и к тому, что мы для тебя делаем.
— Я изменю, — быстро сказал Витя. — Честно. Я всё понял.
— Хорошо, — кивнул дед. — Посмотрим.
***
Прошла неделя. Витя действительно изменился: помогал по дому, не грубил, меньше сидел в телефоне. Елена Александровна хотела верить, что это надолго, но часть ее сомневалась — не наиграется ли внук в "хорошего мальчика", когда поймет, что угроза миновала?
В субботу они отправились за продуктами на рынок недалеко от дома. Витя нес тяжелые сумки и ни разу не заикнулся о том, что устал. Когда проходили мимо обувных рядов, он вдруг замедлил шаг у одного из прилавков.
— Что-то присмотрел? — спросила она.
— Нет, просто... — он замялся. — Дедушка говорил, что ему нужны новые тапочки для дома.
Елена Александровна улыбнулась:
— Давай посмотрим.
Они выбрали простые, но удобные тапочки. Когда она достала кошелек, Витя остановил ее:
— Не надо, ба. Я сам.
И протянул продавцу деньги — те самые, которые возвращал ей за кроссовки и которые она не взяла.
Домой шли, почти не разговаривая. Только возле подъезда Витя вдруг нарушил молчание:
— Знаешь, ба... Те кроссовки, которые ты мне подарила... На самом деле они вполне нормальные.
— Дедушка так и говорит, — кивнула Елена Александровна.
— Может, мы с ним будем по очереди их носить? — неожиданно предложил Витя. — Если он не против, конечно.
Елена Александровна остановилась и посмотрела на внука. В его глазах было что-то новое — понимание, забота, может быть, даже мудрость.
— Думаю, он будет не против, — улыбнулась она.
***
Вечером Сергей Петрович устроился в кресле на застекленном балконе с газетой. Кроссовки стояли рядом — надевал их только в парк, чтобы не стаптывать дома. Елена Александровна присела рядом на табурет.
— Как думаешь, надолго его хватит? — тихо спросила она.
— Не знаю, — честно ответил муж. — Неделю ходит шелковый, но... дети сейчас быстро меняются. Особенно когда рядом нет родителей.
Из комнаты Вити раздавались звуки компьютерной игры — он снова провел там весь вечер.
— Хотя бы мусор сегодня вынес, — вздохнула Елена Александровна.
— И то хорошо, — кивнул Сергей Петрович.
Телефон Елены Александровны пискнул — сообщение от дочери. Она давно не звонила, только писала иногда. "Мам, как там Витя? Саша говорит, вы хотели его отправить к нему?"
Елена Александровна показала сообщение мужу. Тот поморщился:
— Спохватилась. Три месяца не вспоминала.
— Что ей ответить?
— Правду, — пожал плечами Сергей Петрович. — Что пытаемся воспитывать вашего сына, как можем.
Елена Александровна начала печатать ответ, но остановилась. На самом деле, они все были виноваты — и она, слишком потакавшая внуку, и дочь с зятем, практически устранившиеся от воспитания, и сам Витя, выросший эгоистом.
— Знаешь, — сказала она, убирая телефон, — я не верю в чудеса. Не думаю, что он резко изменится. Но, может быть, хотя бы что-то поймет.
— Может быть, — согласился Сергей Петрович.
***
На следующее утро, собираясь на работу, Елена Александровна заглянула в комнату внука. Витя крепко спал, разметавшись по кровати. На столе стоял недоеденный бутерброд, на полу валялись носки. Всё как обычно.
Она тихо прикрыла дверь. Вчера внук обещал прибраться в комнате, но, видимо, забыл. Или решил, что опасность миновала и можно возвращаться к прежней жизни.
В прихожей она надела летние туфли. Взгляд упал на кроссовки мужа — те самые, злополучные. Может, правда отдать их Вите? Нет, это было бы неправильно. Нельзя идти на поводу у подростковых капризов.
Елена Александровна вышла из квартиры с тяжелым сердцем. Ей предстоял долгий день на работе, а вечером — разговор с дочерью. Надо решать, что делать с Витей дальше.
Но одно она знала точно: легких решений не будет. И мгновенных изменений — тоже. Всё, что они могли — продолжать любить внука и надеяться, что со временем он повзрослеет и поймет, как важно ценить заботу близких, даже если она выражается не в модных "лимитках", а в обычных кроссовках, выбранных с любовью.
Другие читают прямо сейчас этот рассказ