– Как ты мог подарить нашу дачу своей матери?! – голос Алины сорвался на шепот, в котором смешались недоумение и ужас. – Стас, что это значит? Мои родители давали нам деньги на ее покупку!
– И что? – Станислав лениво отмахнулся, не отрывая взгляда от футбольного матча по телевизору. – Мама столько лет туда ездит. Какая, в сущности, разница, на кого оформлена бумага? Ей так спокойнее, понимаешь? Не гостьей себя чувствовать, а полноправной хозяйкой.
Все двадцать лет их брака Алина была непоколебимо уверена, что их союз – это крепость, возведенная на фундаменте взаимного уважения и доверия. Они со Стасом были не просто супругами, а партнерами, двумя частями одного целого. Любое решение, от выбора места для отпуска до покупки нового холодильника, они принимали вместе, обсуждая все «за» и «против». Сразу после свадьбы в Нижнем Новгороде родители Алины, люди старой закалки, сделали им щедрый подарок – значительную сумму денег, которой как раз хватило на покупку скромного дачного участка в СНТ «Заречье».
Ничего особенного поначалу: шесть соток слегка заросшей земли и покосившийся щитовой домик, больше похожий на сарай. Но для них это было не просто недвижимостью, а первым настоящим совместным имуществом, символом их новой семьи.
– Вот здесь, у крыльца, я разобью розарий, – мечтала Алина, кружа по участку в первый день. – А вдоль того забора посадим малину и крыжовник. Представляешь, свои ягоды!
– А тут поставим большую беседку, – подхватывал Стас, обнимая ее. – И мангал. Будем звать друзей на шашлыки каждые выходные! Только давай дачу на меня оформим, ладно? Все равно по закону все общее, а с председателем и всякими коммунальными службами мужчине проще договариваться. Меньше бюрократии будет.
Алина, опьяненная счастьем и совершенно не придававшая значения таким формальностям, с легкостью согласилась. Она доверяла мужу безгранично. Шли годы. В их квартире на улице Белинского раздавался детский смех – родились сын и дочь. Дачный домик-времянка постепенно, кирпичик за кирпичиком, превратился в добротный двухэтажный дом с печкой, утепленный и пригодный для жизни даже зимой. А некогда отдаленное «Заречье» благодаря расширению города оказалось почти в его черте, и теперь до дачи можно было доехать на обычном городском автобусе.
Участок тоже преобразился до неузнаваемости. Вместо бурьяна раскинулся изумрудный газон, появилась та самая беседка, вымощенные плиткой дорожки и, конечно, гордость Алины – великолепный розарий, которому завидовали все соседки. Если бы кто-то попросил ее оценить вложения в эту дачу, она бы не смогла назвать сумму. Потому что как измерить деньгами бессонные ночи над проектом дома, сотни часов, проведенных с лопатой и секатором, детский смех, доносящийся из песочницы, запах шашлыка и душевные разговоры в беседке до глубокой ночи? Дача стала не просто местом отдыха, а настоящей душой их семьи, их личным раем.
Тем сокрушительнее и больнее был удар. Однажды вечером, разбирая бумаги на рабочем столе Стаса, она наткнулась на незнакомую синюю папку. Внутри лежал официальный документ с гербовой печатью. Договор дарения. Алина пробежала глазами по строчкам, и земля ушла у нее из-под ног. Ее муж, Станислав Воронов, дарит принадлежащий ему на праве собственности земельный участок и расположенный на нем дом своей матери, Людмиле Аркадьевне Вороновой.
Она перечитывала документ снова и снова, не в силах поверить в реальность происходящего. Мозг отказывался принимать эту информацию. Перед глазами, как в калейдоскопе, проносились картины: вот они с маленьким сыном сажают первую яблоню, вот они со Стасом, перемазанные краской, красят фасад дома, вот она подрезает свои любимые плетистые розы сорта «Пьер де Ронсар». Розы, которые ее свекровь, Людмила Аркадьевна, почему-то всегда недолюбливала, называя их «бесполезными колючками».
– Это что такое?! – ворвалась она в комнату, потрясая бумагой. – Стас, я требую немедленного объяснения!
– А, ты про это, – муж с деланым недоумением посмотрел на нее. – Это просто бумаги, Алин. Чего ты так взвилась? Подумаешь, сделал маме приятное. Она давно просила. Велико дело.
– Наша дача! Это НАША дача! – Алина чувствовала, как дрожат ее руки. – Какое отношение к ней имеет Людмила Аркадьевна? У нее прекрасная трехкомнатная квартира у площади Минина, у нее есть сбережения! Зачем ей понадобился наш скромный участок? Я хочу понять истинную причину этого «щедрого жеста», Стас!
– Да что ты кипятишься?! – начал заводиться и он. – Я такой же владелец этой дачи, как и ты, дорогая моя. Имею право распоряжаться своей долей.
– Неужели? – вскипела Алина. – А ты не забыл, что у меня на эту дачу были свои планы? Например, передать ее детям, когда они создадут свои семьи. Возиться там в старости со своими цветами. Просто иметь место, куда можно сбежать от городской суеты. Наше место!
Алина смотрела на мужа и с ужасом понимала, что говорит со стеной. Он уже попал под полное влияние своей матери и не видел или не хотел видеть в своем поступке ничего предосудительного. Она снова взглянула на документ. Дата стояла совсем недавняя – середина февраля. Алина отчетливо вспомнила их последний осенний приезд на дачу. Людмила Аркадьевна тогда приехала с ними и с мрачным видом наблюдала, как невестка высаживает новые луковицы тюльпанов. Вслух она ничего не сказала, но ее поджатые губы и тяжелые вздохи говорили громче всяких слов.
С момента страшной находки Алина несколько раз пыталась вызвать мужа на серьезный разговор. Но все попытки разбивались о стену отшучиваний и притворного непонимания.
– Ну что ты так завелась? – удивлялся Стас с обезоруживающей улыбкой. – За все эти годы вопрос, кому принадлежит дача, даже не поднимался. А теперь вдруг тебя это так взволновало. Уверяю тебя, для нас с тобой и для детей ровным счетом ничего не изменится. Это чистая формальность.
– Если это формальность, зачем нужно было делать это тайно, исподтишка, у меня за спиной? – голос Алины звенел от обиды. – Ты мог просто спросить. Но ты предпочел поставить меня перед фактом, который я обнаружила случайно. И что за спешка была переоформлять все зимой? Людмила Аркадьевна боялась, что до весны ты передумаешь?
– Ты все усложняешь и накручиваешь себя! – возмутился Стас, переходя в наступление. – Никто ничего за твоей спиной не делал!
– Да, конечно. Просто о том, что наше семейное гнездо подарено, я узнаю из случайно найденных бумаг, – с горечью ответила Алина. – Что ж, посмотрим, как все обернется. Устраивать скандал и рушить семью из-за этого я не хочу. Поживем – увидим.
Наступила весна. В конце марта, когда снег на солнцепеке уже начал активно сходить, Алина по своей многолетней привычке собралась на дачу. Нужно было успеть обработать кусты смородины кипятком от вредителей, пока не набухли почки, да и просто проверить, как домик перезимовал. Она приехала в «Заречье» рано утром, предвкушая, как вдохнет влажный весенний воздух и займется любимыми делами. Но ее ждал неприятный сюрприз. По периметру их участка, где всегда был лишь символический штакетник, теперь высился глухой двухметровый забор из темно-зеленого профнастила. А калитка была заперта на новый, незнакомый замок.
– Это еще что за новости? – набрала она номер мужа, чувствуя, как внутри все холодеет. – Откуда на НАШЕЙ даче этот уродливый забор?
– Не знаю, осенью не было, – растерянно пробормотал Стас в трубку. – Сейчас маме позвоню, подожди. Наверное, решила нам сюрприз сделать, облагородить территорию.
Не прошло и пяти минут, как замок в калитке щелкнул, и она распахнулась. На пороге стояла Людмила Аркадьевна. Она смерила невестку холодным, изучающим взглядом и, не говоря ни слова, развернулась и пошла к дому. Только сейчас Алина заметила, что из печной трубы вьется тонкая струйка дыма. Она шагнула на участок, и ее сердце пропустило удар. Место, где еще осенью цвели ее розы, было перекопано. От десятков роскошных кустов не осталось и следа. Лишь голая, взрытая земля.
– Людмила Аркадьевна, где мои розы?! – бросилась Алина к свекрови, не веря своим глазам. – И что это за крепостная стена с замком?
– Это теперь МОЙ участок, а не «ваш», – отчеканила свекровь, даже не повернув головы. – А вместо твоих роз здесь будет жасмин и белый шиповник. Полезные растения. И попрошу тебя, Алина, и твою семью впредь без моего личного приглашения сюда не приезжать. Мы с Геннадием Петровичем ценим тишину и уединение.
– Да вы в своем уме?! – возмутилась Алина. – Может, вы все-таки объясните, зачем вам понадобилась именно моя дача? В Нижегородской области тысячи участков продаются! Сюда вложено столько сил, столько любви, вся наша жизнь! А вы просто пришли и все растоптали? Кстати, кто такой этот Геннадий Петрович?
– Мой мужчина. Настоящий хозяин, – с гордостью в голосе произнесла свекровь, впервые удостоив Алину взглядом. – Это он открыл мне глаза, насколько безалаберные хозяева были у этой дачи. Все в цветы игрались, а земля простаивала.
– Да что вы говорите! И где же вы познакомились с этим «настоящим хозяином»? – язвительно поинтересовалась Алина. – В очереди в районной поликлинике?
– Что за глупости. У него соседний с нашим участок. Мы решили их объединить, – усмехнулась Людмила Аркадьевна. – Видишь, какая ты «прекрасная» дачница? Даже не знаешь, как соседа зовут. А еще хвалишься, что много сил сюда вложила. Твои колючки никому не нужны. Мы уже все решили: снесем эту вашу беседку, все перепашем и засадим картошкой. И огурцами.
– Да вы с ума сошли! – выдохнула Алина. – Осенью на рынке можно купить три мешка отборной картошки за копейки! Зачем уничтожать зону отдыха ради этого?
– Я тебя забыла спросить, что мне на моей земле делать, – ледяным тоном ответила Людмила Аркадьевна. – Если это все, что ты хотела сказать, то будь добра, освободи территорию. А то у меня каша для Гены на плите пригорит. Никак не приноровлюсь к этой вашей деревенской печке.
Ошеломленная, Алина покинула дачный поселок. Какой сосед? Примыкающий к ним участок много лет пустовал, зарос бурьяном и считался заброшенным. Но теперь и там красовался точно такой же глухой забор из профнастила. Было очевидно, что свекровь полностью очарована своим новым знакомым. Настолько, что променяла городской комфорт, который всегда так ценила, на жизнь в дачном домике с туалетом на улице, который раньше иначе как «скворечником» не называла.
Стас, как и ожидалось, ни о каком Геннадии Петровиче тоже ничего не знал. Он был искренне уверен, что Алина по своей женской привычке все преувеличивает и нагнетает. Однако, съездив на дачу в следующие выходные, он вернулся домой мрачнее тучи. Его оттуда выставили еще быстрее и бесцеремоннее, чем Алину.
– Я не понимаю, что происходит, – растерянно бормотал он, сидя на кухне. – Мама никогда такой не была. Ее как будто подменили. Неужели эта дача так на нее повлияла? Представляешь, она мне даже в дом не дала зайти. Сказала, что у нее «своя жизнь».
– Думаю, здесь дело не в даче, а во влиянии человека, – проворчала Алина, наливая ему чай. – Тебя самого не удивило, с каким рвением твоя мамаша вдруг захотела заполучить нашу дачу? Это ведь не было похоже на ее обычные капризы.
– Да ладно тебе, это все ваши женские интриги, – смущенно пробормотал Стас. – Я в этом не разбираюсь. У мамы всегда были какие-то внезапные идеи.
– И что ты намерен делать? – прямо спросила Алина. – Может, стоит как-то отменить эту сделку? Вернуть все на свои места? Тогда твоя мать перестанет изображать из себя помещицу, а мы снова сможем спокойно отдыхать на любимой даче. Розы мои, конечно, уже не вернуть, но это лучше, чем потерять все.
– Ты что, с ума сошла? – ужаснулся Стас. – Как я могу пойти против родной матери? Нет, это исключено.
– Значит, против родной жены, с которой прожил двадцать лет и вырастил двоих детей, ты пошел без проблем, а мама – это святое? – Алина прищурилась, и ее взгляд стал жестким. – Поразительно. Стоило прожить с тобой полжизни, чтобы услышать такое.
После этого разговора она впервые всерьез задумалась о том, а существует ли еще их семейный союз, или он уже давно превратился в фикцию. А вскоре до нее дошли слухи, которые окончательно развеяли все сомнения. Подруга, искавшая себе дачу, прислала ей ссылку с сайта «Циан». Алина открыла ее и не поверила своим глазам. На фотографиях была их дача. Их дом, их беседка, их газон. И цена. Свекровь продавала их семейное гнездо.
Женщина смотрела на объявление, и в ней закипала холодная ярость. Ведь Людмила Аркадьевна так страстно хотела завладеть их собственностью, так убедительно рассказывала мужу о своем желании быть «хозяйкой». Зачем же теперь так поспешно от нее избавляться?
Такого предательства Алина стерпеть уже не могла. Она подняла все старые документы: договор купли-продажи, выписки, подтверждающие, что деньги на покупку дарили ее родители. Взяла копию договора дарения и отправилась к хорошему юристу по семейному праву. Тот внимательно изучил бумаги и подтвердил то, о чем она и сама догадывалась.
– Я подаю в суд и буду требовать признания сделки недействительной, – твердо заявила она вечером мужу. – Дача была приобретена в браке на деньги, подаренные моей семье. По статье 35 Семейного кодекса ты был обязан получить мое нотариально заверенное согласие на отчуждение совместного имущества. Его не было. А значит, договор дарения ничтожен. Людмиле Аркадьевне придется вернуть все законным владельцам. Можешь так ей и передать. Пусть собирает вещи и увозит свой забор. Мы и без него прекрасно жили.
– Ну что ты завелась? Перестань, – миролюбиво попытался урезонить ее Стас. – Ну, пусть мама насладится дачей…
– Ага, насладится. Путем ее продажи, – саркастически усмехнулась Алина, наблюдая, как вытягивается лицо мужа. – Тебя, я надеюсь, она об этом хотя бы уведомила? Ах, нет? Какая жалость.
– Я поговорю с мамой, – пробормотал ошарашенный Стас. – Уверен, это какая-то чудовищная ошибка. Ты всегда ее недолюбливала, Алина. И теперь просто хочешь очернить в моих глазах. Она так мечтала о даче, так живописно рассказывала, как будет возиться в земле, сажать цветы... А ты говоришь – продает.
– То есть объявление в интернете с фотографиями и ценой тебя не убеждает? – усмехнулась Алина. – Хорошо. Поговори.
Но Людмила Аркадьевна возвращать дачу наотрез отказалась. Более того, она вела себя со Стасом холодно и отстраненно, как с чужим человеком. Сын был встревожен. А через пару дней от общих знакомых он узнал, что его мать выставила на продажу и свою шикарную квартиру в центре Нижнего Новгорода. Алину такой поворот уже не удивил, но за дачу она решила бороться до конца.
Женщина подала иск. Судебный процесс был неприятным, но быстрым. Закон был полностью на ее стороне. Суд признал договор дарения недействительным, и право собственности вернулось к Станиславу. Вот только он этому совсем не был рад. Через день после вступления решения в силу ему позвонила разъяренная Людмила Аркадьевна. Оказалось, она уже нашла покупателей на дачу, подписала с ними предварительный договор и даже взяла крупный задаток. И только при оформлении основной сделки у нотариуса выяснилось, что она больше не хозяйка.
– Ты опозорил меня! Выставил мошенницей! – вопила она в трубку. – Неужели нельзя было предупредить, что ты судишься со мной?!
– А ты меня не забыла предупредить о продаже дачи? – впервые за долгое время жестко ответил Вадим. – Кстати, что за срочность? И зачем ты продаешь квартиру?
– Я выхожу замуж! – с вызовом бросила Людмила Аркадьевна. – Мы с Геннадием Петровичем продаем все наше имущество здесь. Объединяем капиталы и покупаем большой дом в Краснодарском крае, у моря. На этой вашей даче не развернешься, а у него большие планы. Мы хотим завести кур, кроликов, даже козу!
– Мама, да ты в жизни корову от козы не отличишь! Какая коза?! – крикнул Стас, окончательно осознавая весь масштаб аферы, в которую втянули его мать.
– А это уже не твое дело! – ледяным тоном отрезала она. – Раз из-за тебя и твоей мегеры я осталась без денег от продажи дачи, то на мое наследство можешь не рассчитывать. Я все завещаю своему мужу.
Эта история стала последней каплей. Брак Алины и Стаса, державшийся на волоске, окончательно распался. При разводе Алина, имея на руках все доказательства происхождения денег, без труда отсудила дачу себе.
Следующей весной она снова приехала в «Заречье». Уродливый забор из профнастила все еще стоял, но калитка была открыта. На месте перекопанной клумбы зеленела молодая травка. Алина достала из багажника машины саженцы. Десять новых розовых кустов разных сортов. Она медленно, с любовью, высаживала их один за другим в рыхлую, пахнущую весной землю. Она восстанавливала не просто розарий. Она восстанавливала свою жизнь, свой мир, который у нее пытались отнять. И глядя на тонкие зеленые побеги, тянущиеся к солнцу, она впервые за долгие месяцы почувствовала не горечь, а спокойствие и тихую, уверенную радость. Впереди была новая жизнь. Ее жизнь.