Когда я стояла у двери квартиры напротив и собиралась с духом, чтобы наконец-то высказать этому музыкальному вандалу всё, что думаю о его ночных «концертах», я и представить не могла, что через час буду сидеть на его кухне с чашкой чая и улыбаться.
А началось всё три недели назад, когда в квартиру напротив въехал новый сосед. Сначала я обрадовалась — предыдущая хозяйка тётя Люба устраивала такие посиделки с подругами, что иногда хотелось переехать куда подальше от этого гвалта. Но новый сосед оказался ещё хуже.
В половине двенадцатого ночи, когда я уже готовилась ко сну после тяжёлого рабочего дня (переводила техническую документацию для китайской компании — работа интересная, но требует полной концентрации), из-за стены донёсся звук... гитары. Сначала тихий, осторожный, словно кто-то проверял струны. А потом — полноценная песня на каком-то языке, мелодичная, но громкая.
«Ну это же издевательство!» — подумала я, вставая с кровати. Завтра мне рано на работу, а этот гитарист-самоучка решил устроить концерт.
Я постучала в стену. Музыка стихла на минуту, а потом возобновилась с новой силой.
На следующий день ситуация повторилась. И на третий. К концу недели я была готова вызвать участкового.
Моя подруга Оксана, которая работает программистом и зарабатывает свои честные сто восемьдесят тысяч рублей в месяц, только посмеивалась:
— Катя, да ты хоть видела этого соседа? Может, он симпатичный? В наше время холостых мужчин с руками и творческими наклонностями — наперечёт!
— Какая разница, симпатичный или нет, если он не даёт спать! — возмущалась я. — Мне завтра сложный контракт переводить, а у меня глаза слипаются!
Но любопытство взяло своё. Как-то в субботу утром, выходя за продуктами, я специально задержалась в подъезде. И тут дверь напротив открылась.
Из квартиры вышел молодой мужчина лет двадцати восьми-тридцати, темноволосый, с добрыми карими глазами и смуглой кожей. На плече у него висела та самая гитара, а в руках — небольшая сумка. Одет просто, но аккуратно.
Увидев меня, он смущённо улыбнулся и кивнул:
— Доброе утро!
Акцент. Лёгкий, приятный, но определённо не московский.
— Доброе, — ответила я, не зная, как начать разговор о ночной музыке.
Он прошёл мимо, и я услышала, как он что-то тихо напевает себе под нос, спускаясь по лестнице.
«Интересно, откуда он? И почему играет именно ночью?»
Ещё через неделю терпение лопнуло окончательно. В четверг он начал играть в половине первого ночи, и я решила: всё, хватит!
Накинув халат, я решительно направилась к его двери. Постучала. Музыка стихла.
— Кто там? — донёсся знакомый голос с акцентом.
— Сосед. Соседка, точнее. Из квартиры напротив.
Дверь открылась. Передо мной стоял тот самый молодой человек, но теперь в домашней футболке и джинсах. Волосы растрёпаны, в глазах — смущение.
— О, добрый вечер! — Он растерянно посмотрел на часы. — То есть... ночи доброй?
— Добрый, — сдержанно ответила я. — Я хотела поговорить с вами о...
— О музыке, — закончил он, виновато опустив глаза. — Да, я понимаю. Простите, пожалуйста. Я знаю, что поздно...
— Почему именно ночью? — не удержалась я от вопроса. — Днём же можно играть.
Он замялся, потом сделал шаг назад:
— Может быть, зайдёте? Объясню. И чай заварю в качестве извинения.
Любопытство снова победило. Квартира оказалась уютной, хоть и с минимумом мебели. В углу гостиной стояла гитара на подставке, на столике — ноутбук и стопка нот.
— Меня зовут Дэвид, — представился он, заваривая чай на кухне. — Дэвид Хачатрян. Я из Еревана.
— Екатерина, — ответила я. — А почему Дэвид? Это же не армянское имя.
Он засмеялся — звонко, открыто:
— Мама хотела, чтобы имя звучало международно. Работает, кстати — где только не жил! А недавно переехал в Москву, снимаю эту квартиру за сорок пять тысяч. Не очень дёшево, но зато близко к центру.
— И работаете... музыкантом?
— Программистом. — Он поставил передо мной красивую керамическую кружку. — Удалённо, для компании в Канаде. У нас разница во времени, поэтому мой рабочий день начинается вечером по московскому времени. А когда заканчиваю работу — уже поздно, но мозги ещё активные. Вот и играю, чтобы расслабиться.
Вот оно что! Я почувствовала, как раздражение сменяется пониманием.
— А днём спите?
— До часу-двух дня обычно. Потом встаю, хожу по городу, изучаю Москву. Она такая красивая! — В его глазах загорелись искорки. — А вы чем занимаетесь?
— Переводчик, — ответила я. — В основном техническая документация. Сейчас вот с китайским работаю.
— Китайский?! — Он присвистнул. — Ого, это сложно!
— Привыкла. Зарабатываю нормально — около восьмидесяти тысяч. Не миллионы, конечно, но на жизнь хватает.
Мы разговорились. Дэвид оказался невероятно интересным собеседником. Рассказывал о жизни в разных странах, о музыке, о том, как учился программированию. А я делилась историями из переводческой практики — некоторые документы попадались такие забавные!
— Знаете что, — сказал я, уже собираясь уходить, — может быть, попробуете играть чуть тише? Или используйте наушники?
— У меня есть электрогитара! — обрадовался он. — Можно подключить наушники. Я как-то не подумал... Простите, я не привык к соседям. В Ванкувере снимал отдельный дом.
— В Ванкувере?
— Два года работал там. Красивый город, но дорогой. И холодно зимой. Москва мне больше нравится.
Я ушла с тёплым чувством. Какой же он оказался приятный!
На следующий день никакой музыки не было. И на следующий тоже. Я поймала себя на том, что скучаю по мелодичным звукам из-за стены.
В воскресенье, встретив Дэвида в подъезде, я не удержалась:
— А почему не играете? Скучно стало без музыки.
Он удивлённо посмотрел на меня:
— Но вы же жаловались...
— Я жаловалась на громкость, а не на музыку, — засмеялась я. — Кстати, а что вы обычно играете?
— Разное. Армянские народные песни, немного джаза, рока... А хотите послушать? Днём?
Так началась наша дружба. Дэвид приглашал меня на чай, играл на гитаре, рассказывал истории. Я угощала его домашней выпечкой и помогала разбираться с российской бюрократией.
— Екатерина, а можно вопрос? — спросил он как-то вечером, когда мы сидели на его балконе и смотрели на московские огни.
— Конечно.
— Почему вы одна живёте? Такая красивая, умная...
Я почувствовала, как краснею:
— Не сложилось пока. Работаю много, времени на личную жизнь не остаётся.
— Понимаю. У меня тоже... — Он замолчал, потом добавил: — Хотите, завтра покажу вам одно место? Недалеко отсюда есть парк, очень красивый.
— С удовольствием.
Мы гуляли по Сокольникам, кормили уток, разговаривали обо всём на свете. Дэвид рассказывал об Армении, о своей семье, о мечтах. Я — о работе, о планах, о книгах, которые читаю.
— Знаете, Екатерина, — сказал он, когда мы сидели на скамейке у пруда, — я никогда не думал, что можно так легко говорить с человеком. Словно мы знакомы всю жизнь.
— Да, у меня тоже такое ощущение.
Он повернулся ко мне:
— А можно... можно я буду называть вас Катей?
— Конечно, Дэвид. — Я улыбнулась. — А как вас называют дома? Дэвид же довольно официально звучит.
— Давид. Или просто Дав.
— Дав... — повторила я. — Красиво.
Он протянул руку и осторожно коснулся моей ладони:
— Катя, мне кажется, я влюбляюсь в вас.
Сердце забилось чаще. Я посмотрела в его честные карие глаза и поняла, что чувствую то же самое.
— Дав, а мне кажется, что я уже влюблена.
Он наклонился и нежно поцеловал меня. Первый поцелуй у пруда в Сокольниках, под шелест листьев и кряканье уток.
Через полгода Дав переехал ко мне. Оказалось, что мы прекрасно дополняем друг друга: он готовит потрясающие армянские блюда, я перевожу ему документы с английского на русский для рабочих проектов. Он играет мне по вечерам, я читаю ему стихи на разных языках.
— Катя, — сказал он как-то утром, когда мы завтракали на кухне, — у меня есть предложение.
— Какое? — Я отложила чашку кофе.
— Давайте поженимся.
Сердце замерло. Я посмотрела на этого замечательного человека, который ворвался в мою размеренную жизнь со своей гитарой и музыкой, и поняла: это судьба.
— Давайте, — ответила я, и он подхватил меня на руки, кружа по кухне.
— Только при одном условии, — добавила я, когда он поставил меня на пол.
— Каком?
— На свадьбе ты обязательно споёшь ту песню, с которой всё началось. Ту самую, из-за которой я пришла к тебе ругаться.
Дав засмеялся:
— Это была армянская колыбельная. Моя бабушка пела её мне в детстве.
— Тогда ты споёшь колыбельную нашим детям.
— Нашим? — В его глазах засветилась надежда.
— Нашим, — подтвердила я, и он снова поцеловал меня.
Теперь, когда я рассказываю подругам эту историю, они не верят:
— Катя, ну не может быть, чтобы всё так сказочно сложилось!
А я улыбаюсь и слушаю, как из соседней комнаты доносится тихая мелодия — Дав играет нашему двухлетнему сыну Арману ту самую колыбельную. И думаю: иногда лучшие истории начинаются с самых обычных проблем. Главное — не бояться открыть дверь и впустить в свою жизнь что-то новое.
Даже если это новое играет на гитаре в половине двенадцатого ночи.