— Машина же на тебя оформлена? — спросил Алексей, будто между прочим, за завтраком.
Светлана подняла взгляд от чашки кофе.
— Что?
— Твоя «Кия»… ну, юридически. На тебя?
— Алексей, ты что, ГИБДД собрался обновить? — она прищурилась.
Он сделал вид, что не слышит и встал из-за стола.
— Слушай, Лизе сейчас очень тяжело. Ты же знаешь: у неё ни работы, ни машины. Она с детьми везде на маршрутках...
Светлана опустила ложку.
— Лизе тяжело? А мне легко?
Он подошёл, положил руки ей на плечи.
— Свет, не утрируй. Ты всё равно на метро ездишь. Машина у тебя стоит неделями под окном. Ну зачем тебе она?
Светлана медленно отодвинула его руки.
— Я её купила. За свои. После трёх лет без отпуска. Я хотела — и купила. Это моя машина, Лёш. Не семейная. Не ваша с Лизой.
— Я не это имел в виду… — Алексей запнулся. — Я просто подумал, что мы могли бы ей помочь. Времени прошло уже сколько… Она одна тянет двоих детей, ты же знаешь, Пашка алименты не платит...
— Алексей, — Светлана встала. — Скажи честно. Ты уже пообещал ей машину?
Он помолчал. Потом с неохотой кивнул.
— Она в субботу приедет с отцом. Хотел её на машине отправить.
Внутри у Светланы что-то оборвалось. Словно не кофе был в чашке, а уксус, и теперь он закипел у неё в животе.
— То есть, ты просто решил? Без меня. Без разговора. Отдать МОЮ машину. Твоей сестре.
Он виновато развёл руками:
— Ну, не отдать, а… типа, одолжить. Пока не встанет на ноги.
— Ага. До старших классов. Ты у меня разрешения не спросил. И это не впервые, между прочим.
— Ты преувеличиваешь.
— А давай я тогда твою коллекцию инструментов на «Авито» выложу, пока ты спишь? Всё равно же валяется!
Он скривился.
— Ты истеришь.
Светлана схватила ключи со стола, надела куртку и вышла в подъезд, хлопнув дверью. По пути вниз у неё дрожали руки. Она чувствовала, как всё тело взмокло от злости. «Он обещал… без спроса… как будто это не имеет значения… как будто я — приложение к имуществу».
Она ехала в машине — да, той самой, которую муж уже мысленно передал сестрёнке — по МКАДу, не понимая, куда. Просто ехала, чтобы не задохнуться от возмущения. Под лобовым стеклом — её пропуск в офис, в бардачке — страховка на её имя, и даже обивка сидений пахла её парфюмом. «Неужели он правда считает, что имеет право распоряжаться этим?» — стучало в висках.
К обеду она остановилась у офисного здания, где работала, и просто сидела в машине. Позвонила Лене, своей подруге.
— Лён, ты не поверишь. Он собирается отдать мою машину Лизе. Уже пообещал!
— Что, совсем?
— Совсем. Говорит: «Ты всё равно не ездишь».
— Свет, а ты уверена, что это только про машину?
Тишина. Потом Светлана, глядя в зеркало, прошептала:
— Не уверена.
На следующий день свекровь позвонила сама.
— Светлана, ну что ты устроила? Лиза расстроена. Алексей нервничает. Машина всего лишь жест доброй воли. Семья должна поддерживать друг друга!
— Семья? А я кто вам?
— Ты — жена моего сына.
— Вот и скажите ему, чтобы уважал свою жену. А не раздавал её вещи.
— Ты эгоистка, Света. У Лизы дети. А ты? Ты только о себе и думаешь.
— У меня тоже есть жизнь. И я её строила. Без чужой помощи.
— Ну-ну. Не забывай, что Алексей вложился в ремонт твоей квартиры. Не будь неблагодарной.
Это был удар ниже пояса.
— Он не вложился. Мы скинулись. Поровну. Я всё веду в Excel, если вы не в курсе.
— Всё ты считаешь. Как бухгалтер. Но жизнь — не таблица.
Светлана бросила трубку. За окном шёл снег, как пепел. Белый, липкий, но жгущий.
В субботу она уехала к маме. Оставила телефон дома. Вернулась только в воскресенье вечером. Алексей сидел на кухне и молчал. Его глаза были усталыми, почти безжизненными.
— Лиза уехала, — сказал он. — Обиделась.
— Уехала на чём?
Он замолчал.
— Алексей?
— На такси.
— Хорошо.
Он поднял глаза:
— Свет… я понимаю. Но ты же знаешь, у нас нет другого транспорта в семье. Ни у Лизы, ни у родителей. Я просто хотел помочь.
— За мой счёт? Помогать удобно, когда платит кто-то другой.
— А что я должен был делать? Сидеть сложа руки?
— Нет. Думать. Спрашивать. Советоваться. Уважать.
Он встал, подошёл к ней.
— Давай не будем ссориться. Я ошибся. Всё. Забудем?
Она смотрела на него долго. И впервые в жизни не могла решить: простить — или уйти.
Потом, медленно, спросила:
— Ты давно переписываешься с Лизой?
Он опешил.
— А к чему это?
— Я видела уведомления. Слишком часто. Слишком эмоционально.
— Не начинай. Это не то. Она просто делится.
— Делится? Или командует?
— Что ты хочешь сказать?
— Что я начинаю сомневаться, кто у вас в семье главный.
На следующий день Светлана ушла с работы пораньше. Заехала в нотариальную контору. Проверить бумаги. Потом — в автосалон. Узнать цену на новую «Кию». Не потому что хотела продать старую, а чтобы напомнить себе: она — может.
Когда она вернулась домой, на кухне сидела свекровь. Без приглашения. С чайником и какой-то сумкой.
— Садись, — сказала Лариса Петровна. — Пора поговорить серьёзно.
— Это вы правильно пришли. Я как раз хотела спросить: кто именно решил, что я должна отдать свою машину?
Та усмехнулась.
— А ты думала, наследство — только про дома и квартиры?
Светлана стояла у дверей кухни, глядя на свекровь, как на незваного инспектора. Лариса Петровна неспешно наливала чай в фарфоровую чашку. Она даже не пыталась изображать любезность.
— Ну, проходи, раз уж ты хозяйка, — холодно произнесла свекровь.
— Я не собиралась садиться, — ответила Светлана. — Вы вторглись в мой дом.
— В ваш, ты хотела сказать? — подняла брови Лариса Петровна. — Или в дом, который мы помогли вам купить?
Светлана сжала зубы.
— Ещё раз. Мы с Алексеем делили расходы. Поровну. У меня всё записано, каждая копейка.
— Записано... — хмыкнула та. — Хорошо. Значит, ты ведёшь учёт. А я — память. Я помню, кто занимал у кого, кто просил помощи, а кто потом забывал благодарить.
— Что вы здесь делаете, Лариса Петровна?
— Алексей попросил поговорить. По-человечески. Без истерик. Он не может больше между двух огней. Он не заслужил этого.
— А я заслужила то, что мой муж раздаёт мои вещи?
— Ой, не преувеличивай. Он заботился о сестре. В вашей семье есть лишнее — у Лизы нет ничего.
Светлана сделала шаг вперёд.
— Это моё. Личное. Купленное до брака.
— А квартира? — вдруг с прищуром спросила свекровь.
Повисла тишина. Светлана почувствовала, как напряглась спина.
— Что — квартира?
— Оформили вы её, конечно, на себя. Но ты же понимаешь, откуда был первый взнос?
— Из нашей общей копилки. Я откладывала годами.
— Ах, ну да, ты же бухгалтер. Всё по клеточкам. А вот Алексей брал в долг у нас. Не говорил тебе?
Светлана растерялась.
— Нет. Не говорил.
— Мы с мужем продали старую дачу, чтобы он смог вложиться. Вложился. А теперь ты хочешь оставить его без права собственности?
Светлана пошатнулась.
— Квартира на моё имя. Мы не были тогда расписаны. Он настоял, чтобы всё оформили на меня. Сам.
— А теперь вы женаты. И по закону — имущество совместное. Даже если ты думаешь иначе.
Лариса Петровна встала.
— Ты думаешь, ты тут главная. А я скажу тебе: у нас семейные принципы. У нас — семья. А ты себя ведёшь, как чужая. Как враг.
Светлана смотрела на свекровь, не узнавая её. Та — такая строгая, с аккуратно уложенными волосами и руками, пахнущими дорогим кремом — вдруг стала похожа на хищника, высматривающего слабое место в жертве.
После её ухода Светлана закрылась в ванной и долго сидела на полу. Мысли бегали в голове, как бешеные мухи. Вечером пришёл Алексей.
— Мама приходила? — спросил, будто заранее знал.
— Приходила. Рассказывала про долг. Про дачу. Про квартиру.
Он сел напротив и молча кивнул.
— Это правда? — тихо спросила Светлана.
— Отчасти. Я действительно занимал у них на первый взнос. Но я не хотел тебя втягивать. Мы тогда только начали встречаться...
— И ты решил, что лучше меня не ставить в известность?
— Я хотел всё отдать. Но потом был ремонт, переезд, ты уволилась с той работы...
— Это был мой выбор. И я не просила у них ни копейки.
— Но они считают, что помогли. И теперь... — он замялся. — Мама хочет, чтобы мы оформили часть квартиры на меня. Чтобы всё было справедливо.
— Справедливо для кого?
— Свет, я муж тебе. Неужели ты не доверяешь мне?
Она засмеялась — сухо и зло.
— После истории с машиной ты ещё спрашиваешь? Алексей, ты не понял: дело не в доверии. Дело в контроле.
Он встал, подошёл ближе.
— Я просто не хочу войны в семье. Мама — непростая, да. Но она хочет как лучше. И если ты уступишь немного — станет легче всем.
Светлана отступила.
— Уступить? Мне уже предлагали: отдать машину, оформить квартиру, забыть про вложения. Что дальше? Мамины фамильные кольца мне в зубы вставят?
Алексей замолчал.
— А кстати, — продолжила она, прищурившись, — про кольца. В тот день, когда мы въехали, ты говорил, что она вам передала семейные украшения. Где они?
Он сглотнул.
— В сейфе. У неё.
— А ты уверен? Ты их вообще видел?
Он не ответил.
В следующие дни Светлана начала действовать. Первым делом она подняла все бумаги по квартире, свои банковские выписки, подтверждения переводов. Всё аккуратно распечатала, подписала. Затем поехала к нотариусу. Завела консультацию.
— Вы хотите оформить брачный договор? — уточнила женщина за столом.
— Возможно. Или хотя бы защитить то, что я покупала до брака.
— Если это ваша личная собственность, вы имеете на это право. Но придётся постоять за неё.
Светлана кивнула. Она была готова. Потому что чувствовала: это больше, чем машина. Больше, чем квартира. Это про то, чтобы не раствориться. Не позволить собой управлять.
В пятницу вечером Алексей пришёл домой поздно. Светлана уже спала. Или делала вид, что спит. Он тихо переоделся, поставил телефон на зарядку. Через полчаса ей пришло сообщение от Лены:
«Зашла к Лизе. Там стоит твоя машина. У подъезда».
Светлана села. Руки затряслись. Она молча поднялась, накинула куртку и вышла на улицу. Дождь шёл мелкий, как иголки. Она дошла до стоянки. Пусто.
Светлана стояла под дождём и смотрела на пустое место, где до вечера стояла её машина. В груди жгло. Гнев поднимался вверх, как кипящая вода. Он взял. Без слов. Без разрешения. Просто взял — и отдал.
Она вернулась домой, мокрая, дрожащая. Алексей спал. Спокойно, как будто ничего не произошло. Светлана села на краешек дивана и смотрела на него. Того мужчину, которого восемь лет назад выбрала сердцем. Где теперь то сердце?
Утром он проснулся, потянулся, зевнул.
— Привет, — сонно пробормотал. — Ты рано.
— Где машина? — спокойно спросила она.
Он посмотрел на неё. Насторожился.
— У Лизы. Она только на выходные. Я сам за рулём перегнал. Ты ведь всё равно была против поездки.
Светлана подняла в глаза, в которых больше не было ни просьбы, ни надежды.
— То есть ты залез ко мне в сумку, взял ключи, сел за руль — и увёз мою машину?
— Свет, ты утрируешь. Я просто хотел…
— Ты украл её, Алексей. По всем юридическим признакам — угон.
— Да не драматизируй! Я твой муж. Это наша машина.
— Нет. Это моя. Купленная до брака.
— Свет…
— Ты знал, что я против. Ты знал, как я к этому отношусь. Но тебе было плевать. Как и всегда. Потому что твоя мама сказала, что «так будет правильно».
Он встал, выпрямился.
— Хорошо. Давай всё решим по-взрослому. Без истерик. Я поговорил с юристом. Она права — всё, что у нас есть, по сути общее. Я тебе не враг. Но если ты будешь стоять в позе, всё это можно и через суд решить.
Светлана медленно достала папку из сумки и положила на стол.
— Вот документы. Все. На квартиру, на машину. Выписки. Всё, что я платила. До копейки.
Он промолчал.
— Я уже проконсультировалась. Подаю заявление на брачный договор. Без него — ни переписей, ни согласий, ни квартир.
— Это шантаж?
— Это защита.
Он встал, подошёл к окну. Повернулся.
— Ты с ума сошла. У нас семья. Ты хочешь в одиночку всё тащить?
— Я уже тащу. Просто ты и твоя мама делаете вид, что это ваша тележка.
Через два дня её вызвали на семейный совет. Всё в лучших традициях: в квартире Ларисы Петровны, за столом с пирогом и компотом. Сидели Алексей, Лиза, Лариса. Даже отец Алексея пришёл — молчаливый и пожимающий плечами.
— Света, мы все здесь, чтобы решить мирно, — начала Лариса Петровна. — Ты перегибаешь. Мы не враги. Просто хочем договориться.
Светлана села.
— Хорошо. Говорите.
— Мы считаем, что раз вы семья, всё имущество должно быть поделено. И квартира, и машина. Алексей имеет право на часть.
— Нет, не имеет. Пока у нас нет брачного контракта — ничего не делим.
— Он — твой муж!
— И не собственник. И он сознательно оформлял всё на меня. А вы теперь хотите откатить назад.
Лиза вмешалась:
— Свет, да ты жадная. Мне машину жалко было просить. Я детей вожу. Ты что, не видишь, мне никто не помогает!
— Так не проси. И не получай ценой чужого.
Лариса хлопнула ладонью по столу:
— Это всё твоя мать тебя научила! Всё — считать, записывать, контролировать. Но любовь — это не Excel!
— Ага. А вы меня чему учите? Отдавать, молчать, подписывать — и «будь благодарна».
— Мы тебя приняли как родную!
— Нет. Вы меня принимали как временную. Сначала я была «пока девушка», потом — «жена без детей», потом — «жена, которая мешает». А теперь я — препятствие для семейных планов.
Алексей встал.
— Всё, хватит. Света, если ты будешь продолжать в том же духе — я подам на раздел.
— Подавай. А я подам на развод.
— Да? И что ты скажешь в суде?
— Скажу, что вы пытались отжать квартиру, угнали машину и требовали передать долю в личной собственности.
— Докажи!
— У меня переписка. Фото. Выписки. А ещё — адвокат.
— А деньги на ремонт?
— У меня всё учтено. И ты это знаешь.
Тишина.
Лариса скривилась:
— Вот такая ты, Светочка. Безжалостная. Сухая. Как и твоя мать.
— А вы — хищники. Ждёте момента, когда человек расслабится. И тогда — вцепиться. Спасибо, что раскрылись.
Светлана встала.
— Ключи от машины — у меня. Завтра она будет в другом месте. И с другим замком.
Лариса вскочила:
— Не вздумай! Это наш двор!
— Вот именно. Ваш. А я — ухожу.
Через месяц Светлана жила на съёмной квартире. Машину продала. Купила себе новенькую «Тойоту» на свою карту. Деньги перевела сама. Алексей попытался выйти на контакт — но поздно.
Брачный договор она всё же составила. Суд не понадобился. Развод прошёл быстро. Алексей устал бороться, особенно когда понял, что его матери не удастся выжать ни доли, ни машины.
А Лиза… Лиза всё так же ездила на маршрутках. Иногда писала Светлане гневные сообщения, обвиняя в эгоизме. Светлана не отвечала. Потому что наконец поняла: иногда надо уйти, чтобы сохранить себя. И не позволить чужим людям с фамилией твоего мужа распоряжаться твоей жизнью, деньгами и нервами.
Финал.