Объявление за завтраком
Восемь утра. Каша пригорела опять.
Анна стояла у плиты и тупо помешивала то, что когда-то было овсянкой. Дым шел, дети орали, Сережка требовал кофе. Обычное утро, блин. Такое же, как вчера. И позавчера.
- Мам, у меня физра первым уроком! - вопила Соня из коридора.
- А у меня контрольная! - подхватил Данил.
- Мама, а где мои носки? - это уже четырехлетний Тимка.
Голова раскалывалась. Опять не выспалась. Тимка всю ночь кашлял, пришлось с ним сидеть. А Сережка храпел так, что стены дрожали.
- Ань, завтрак где? - муж вошел на кухню, галстук криво повязанный.
- Сейчас, - буркнула она.
И тут что-то щелкнуло внутри. Как выключатель.
- Знаете что? - Анна отложила ложку и повернулась к семье. - Четвертого ребенка не будет.
Тишина. Даже Тимка замолчал.
- Что? - Сережка уставился на жену.
- Я сказала - четвертого не будет. Вообще детей больше не хочу.
Вот так. Ляпнула и все. А думала об этом уже месяц. Может, два. А может, год. Хрен знает, когда это началось.
Реакция семьи
- Ты что, с ума сошла? - Сережка присел на табуретку.
Соня с Данилом переглянулись. Дети все понимают, между прочим. Особенно когда родители думают, что они ничего не понимают.
- Мама, а что такое четвертый ребенок? - Тимка дернул ее за халат.
- Ничего, солнышко. Кушай кашу.
- Она же горелая!
- Да, горелая. Извини.
Анна села напротив мужа. Руки тряслись, но она их спрятала под стол.
- Серж, нам нужно поговорить.
- О чем тут говорить? Ты спятила!
- Не спятила. Устала просто.
Дети доели завтрак и убежали в школу. Слава богу. Хотя Соня перед уходом подошла и шепнула:
- Мам, а ты правда больше не хочешь малышей?
- Не хочу, доченька.
- Понятно. Я тоже не хочу братиков. У меня и так друзей в школе не осталось — все время с Тимкой сижу.
Вот так. Дочка поняла. А муж до сих пор таращится, как на сумасшедшую.
- Аня, ты же хотела большую семью! Мы об этом мечтали!
- Мечтали. Да. Пока я не поняла, что большая семья - это я одна со всеми детьми.
Сережка замолчал. Потому что правда колется.
Почему именно сейчас
Вчера позвонила свекровь.
- Анечка, дорогая! Когда же четвертого подаришь? Сереженька так хочет сыночка еще одного!
Я тогда думала, а когда меня спрашивали, хочу ли я? Никогда, блин. Все за меня решили.
Свекровь продолжала щебетать в трубку:
- А то Соня уже большая, Данил тоже. Скоро разлетятся. Надо пополнение!
Пополнение. Как в магазине товара.
- Лидия Петровна, а кто рожать будет? - не выдержала я.
- Ну ты же, милая!
- А кто ночами вставать будет?
- Ты... А что такое?
- А кто в поликлиники таскать будет? На развивашки водить? Уроки проверять?
- Аня, ты что-то странная сегодня.
Странная. Да я нормальная просто стала. Наконец-то.
Повесила трубку и села считать. Соне пятнадцать, Данилу тринадцать, Тимке четыре. Пятнадцать лет я рожаю и воспитываю. Пятнадцать лет не сплю нормально. Когда себя-то живой почувствую?
А Сережка? Он приходит с работы, ужинает, телевизор смотрит. В лучшем случае с детьми поиграет полчаса. А потом: "Ань, а где мои носки?"
Носки у меня спрашивает. У меня, которая за день двадцать раз эти носки видела, в стирке, на веревке, в шкафу.
- Сереж, - говорю я ему сейчас, - когда ты последний раз Тимку купал?
- Не помню. А что?
- А когда к врачу с ним ходил?
- Да я на работе.
- А когда в школу к Данилу ездил? На родительское собрание?
- Аня, ну это же женские дела!
Женские дела. Все женские дела. А мужские какие тогда? Деньги принести и устать?
Что будет дальше
Сережка ушел на работу злой. Хлопнул дверью так, что соседи, наверное, подумали - землетрясение.
А я осталась одна. Убирала квартиру и думала.
Дура я была все эти годы. Молчала, терпела, детей рожала. Думала, авось само наладится. Авось муж поймет, что я не железная. Авось поможет больше.
Не понял. И не поймет.
Вечером пришел домой с цветами. Розы красные, дорогие.
- Ань, прости. Понимаю, ты устала. Давай отдохнем где-нибудь. Съездим к морю.
- А дети?
- К маме отвезем.
- На неделю к твоей маме? Она же с ума сойдет.
- Ну, на пару дней.
Два дня отдыха за пятнадцать лет материнства. Щедро, блин.
- Серж, дело не в отдыхе.
- А в чем?
- В том, что я не хочу больше детей. Совсем. И точка.
Он вздохнул и сел рядом.
- А если я буду больше помогать?
- Поздно уже.
- Почему поздно?
- Потому что мне сорок два. Потому что я устала быть только мамой. Хочу быть еще и женщиной. И человеком.
Сережка молчал. Потом спросил:
- А что скажем маме?
- Правду.
- Она не поймет.
- Это ее проблемы.
Знаете, что самое смешное? Я боялась этого разговора месяц. Думала, скандал будет, развод. А оказалось, ничего страшного. Просто сказала то, что думаю. И все.
Может, он меня и не понял до конца. Но услышал. А это уже что-то.
Дети вечером спросили:
- Мам, а правда четвертого не будет?
- Правда.
- А почему?
- Потому что мама тоже человек. И у мамы есть право сказать "не хочу".
Соня кивнула:
- Понятно. А то у нас в классе Маринка уже третьего братика нянчит. Говорит, как каторга.
Вот так. Дети поняли сразу. А взрослые все еще переваривают.
Завтра позвоню свекрови. Скажу как есть. Пусть привыкает. Я больше не буду извиняться за то, что думаю о себе.
Сорок два года - самое время начать жить для себя тоже.