Даше было двадцать три года. Она была главной опорой для своей матери, Надежды Петровны. Мужа Надежда давно потеряла. Потом была война, голод. Теперь они вели небольшое хозяйство, которое хоть и не решало всех проблем, но помогало выживать. У них была корова и несколько курочек. Помимо Даши, в семье было еще двое младших — брат и сестра. Надежде было нелегко справляться с ними одной, особенно в те трудные годы.
Надежда решила поговорить с дочерью. Пора было задуматься о замужестве. Женихов в деревне оставалось немного. Война унесла многих. Осталось всего четверо парней, и один из них был калекой. Он вернулся домой на костылях после того, как осколок раздробил ему ногу ниже колена. Ивану было уже тридцать лет. Он был взрослым, закаленным войной. Внешне он был красивым мужчиной, но его увечье не позволяло ему жить полноценной жизнью.
Решил он, что жениться ему пора. Нравилась ему в деревне только одна девушка, хоть и не писаная красавица, да уж больно манящая. Смотришь на нее и глаз радуется. Всегда с улыбкой, веселая. Пришел Иван к Надежде и стал разговоры разговаривать, что хочу на дочке вашей жениться. Петровна обещала парню подумать. Сама стала с дочерью разговаривать. Что хороший человек Иван, добрый отзывчивый. Выбор в деревне не велик, а ей уже давно пора от мамкиной юбки оторваться, жизнь свою устраивать. Да и тяжело одной троих тянуть.
Даша с ужасом смотрела на мать.
– За что, мама, за что? Ведь он же калека. Не люблю я его. Не буду за него замуж выходить.
– А я говорю, будешь. Иван хороший, умный. В обиду тебя не даст. Не то что другие, напьются, а потом своих дома лупят. А этот спокойный, не пьет. Чего тебе еще надо? Столичных красавцев не завезли.
– Не пойду я за него, не хочу. Не люблю я его. Зачем мне калека.
Даша встала на колени перед матерью. Взяла ее сморщенную руку в свою. Стала гладить по ней, целовать.
– Мама, мамочка, не отдавай меня за него. Прошу тебя. Я хочу по любви. Сейчас не то время, чтобы насильно замуж выдавать.
– Да где же эту любовь взять, доченька, это все в книжках пишут, да в фильмах разных показывают. Жизнь она другая. Да и не жизнь у нас, а выживание. Все, сказала пойдешь за Ивана, значит пойдешь и точка.
Долго Даша плакала на сеновале, не знала, как к матери еще подойти, поговорить, чтобы она передумала ее замуж выдавать.
Прошла неделя, к дому на костылях приближался Иван. Шел медленно, тяжело. Видно было, что боль ему мешает. Дашка, как увидела его, сразу за сараем спряталась. Мать во двор вышла, звать стала, а Дащка аж к земле пригнулась, чтоб никто ее не заметил. Так Иван посидел и ушел.
Даша еще немного посидела и в дом вернулась. Тут мать ей и высказалась.
– Ты думаешь, что все время прятаться будешь? Иван свататься приходил. А если передумает, что делать будешь. Одна в девках сидеть. Потом от кого-нибудь родишь и век одной куковать будешь.
— Лучше так, чем с калекой нелюбимым жить.
— Дура ты, дочка, большая дура. Любовь придет сама. Ведь главное, чтобы рядом с человеком хорошо было, спокойно. А там и любовь придет. Короче, больше никаких пряток, а то не постесняюсь жениха, ремнем по заднице отхожу. Ты меня знаешь.
Через неделю Иван опять пришел. Принес с собой в сетке конфет и шоколадку, чтобы младших порадовать, а для Дашки отрез принес на платье. Ох и редкая вещь это была по тем временам. Даша, как увидела Ивана, опять спряталась. Но мать слово сдержала, выскочила из дома с отцовским ремнем. Стыдно стало, пришлось выходить и идти в дом.
Свадьба была очень скромной, только свои были. Надежда Петровна, двое детей. Мать Ивана и его брат. Вот и все гости. Собрала Даша свои небогатые пожитки и отправилась в дом мужа. Дом у них был добротный, новый, как раз перед войной отец Ивана его построил, а сам на войне остался. Много комнат, светло. И кухня отдельно была, просто сказка. Но вот не нравилось Даше здесь, да и свекровь ее взялась пилить, всё ей не нравилось. Иван услыхал и стал за жену заступаться.
– Мамань, ты Дашку не обижай, она хорошая и работящая, а ты ее во всем попрекаешь. Не перестанешь, уйду в старый заброшенный бабкин дом. Останешься тогда здесь одна с братом.
Прислушалась мать к сыну. Поубавила свой нрав. Да как-то и общий язык нашла со снохой. Вроде бы и правда девка хорошая. Да и по дому всё делает. Тем временем Иван пошел в старый дом бабушки. Он помнил, что у нее была швейная машинка. Бабуля даже когда-то его учила на ней шить. Вот и решил он, раз ничем другим помочь не может по дому, будет учиться шить. Какой-никакой, а хлеб. Стал целыми днями за машинкой сидеть. Когда сильно уставал, выходил и садился на крыльцо. Всё время ногу больную тер. Как-то увидала Дашка, что нога-то у него подгнивать стала. Сжалось сердце. Присела с мужем, разговаривать стала. Потом ногу осмотрела и испугалась. Уговорила в госпиталь поехать. Сказала, что ребенка ждет, не поедет лечиться, ребенка не будет. Иван знал, что не сделает она этого, но смотрела Даша на него грозно. Решил не расстраивать жену.
В госпитале пролежал два месяца, две операции за это время сделали. Домой возвращался с улыбкой, без костылей, на протезе. Дома его очень ждали. Ждала и Даша, даже не заметила, когда так сильно привязалась к мужу. А он ведь и правда хороший. Никогда ее не обижал, всё для нее. Так радовался, когда узнал, что у них ребенок будет.
Еще с пущим рвением Иван стал обучаться швейному мастерству. Отдать ему должное, у него хорошо получалось. Из своей шинели такое пальто смастерил для Дашки, все бабы в деревне обзавидовались. Поначалу только свою семью обшивал, а потом и односельчан стал обшивать. Кто деньгами расплачивался, кто продуктами. Шил и из новых тканей, и из старых перешивал. Постельное белье так умел залатать, что краше прежнего было. Любили Ваню в деревне. Все к нему за советом приходили. Всегда в доме много людей было, а когда ребенок появился, то и дети в дом потянулись. Дашка всех угощала, пироги пекла. Днем на работе, вечером по дому хозяйничает, свекровь с внуками сидит. А Иван деньги зарабатывает. Приросла Дашка к нему всей своей душой, всем сердцем. Даже представить не могла, как бы жила без него. Спасибо маме, что насильно замуж выдала. Ну и что, что калека. Зато человек замечательный.
Как-то и думаться перестало о великой любви. Может, это и есть любовь, такая, самая простая. Когда в доме тепло, уютно. Когда рядом самый родной человек, и ты понимаешь, что тебе, в принципе, больше ничего и не надо. Вот сидеть на лавке, прижимать к себе сына и смотреть на родного человека. И так на душе хорошо, светло. Тепло по всему телу разливается. А еще, как посмотрит Иван своими карими глазами, то словно сердце замирает.
Двенадцать лет они жили душа в душу. А потом старая рана начала о себе напоминать. Пришлось опять лечь в госпиталь. Теперь ногу отняли полностью. Домой Иван вернулся опять на костылях. Грустный совсем. Как Даша ни спрашивала, что с ним не так, ничего он ей не рассказал. Только потом она поняла, что болезнь у него на фоне ранения началась и съедала она его медленно. Еще несколько раз Иван лежал в госпитале. Только лучше не становилось. Даше исполнилось 49 лет. Иван подарил ей шикарное платье, долго он его шил, всё придумывал, как сделать по красивее. Даша когда надела, у самой дух захватило.
– Вань, у тебя просто руки золотые, из меня замухрышки красавицу сделал.
– Дурочка ты, никогда ты не была замухрышкой. Ты всегда была красавицей, самой лучшей для меня. Попросить тебя хочу, когда помру, надень его на похороны, мне приятно будет.
– Ваня, Ванечка, ты чего это? Помирать собрался? А как же я, как детки? Нельзя тебе помирать, ты жить должен. Ты же для меня свет в окошке. Что ты родной.
Иван улыбнулся.
– Забыла, как пряталась от меня?
– Дура потому что. Даже представить не могу, что со мной было бы, если бы замуж за тебя не вышла.
После их разговора прошло три месяца, Ивана не стало. Доела его болезнь. Даша была чернее ночи, то плакала, то молча сидела и качалась из стороны в сторону. На похороны надела платье, как просил Иван. Шла за гробом и рюшки на платье разглаживала и всё приговаривала:
– Вот, Ванюша, какие красивые ты мне рюши сделал, я их теперь гладить буду, как ты мои руки.
Так шла и всю дорогу повторяла. Соседи боялись, что умом тронется.
Пусто стало в доме, больше не слышно, как шумит швейная машинка. В углу стоят костыли. Не слышно, как Иван идет по дому, стуча ими. Вот только дети и радуют. Двое у них деток получилось. Вася и Маша. Теперь жить надо ради них.
Даша стала часто на кладбище ходить, сядет и сидит. То вопросы задает всякие, словно совета спрашивает. Придет, приберет немного и сидит. Подруги все развлечь пытались, а Даше никто больше не нужен. И мужики в деревне уже появились, один даже свататься пытался. Только не нужен ей никто, кроме Вани.
Дети выросли, уехали в город. Потом и внуки пошли. Каждый раз приезжали и все пытались покрутить ручку швейной машины. Даша всё им про деда рассказывала, какой мастер был. Вот и внук, Ванечка, в честь деда назвали, стал тоже машинкой увлекаться. Поначалу просто крутил ручку, два кусочка сшивая. А потом стал платьица для кукол сестры шить. То бабуле какие-то занавесочки новые сделает. А Даша смотрит на внука и своего Ваню видит. Пойдет на кладбище и всё ему рассказывает, внук у них какой, весь в деда.
Как-то внучка спросила у Даши:
– Бабуля, а ты деда любила?
Даша задумалась, в голове пронеслись воспоминания, как пряталась от него, как мать просила замуж не выдавать. Как сидел держал ее за руку. Как говорил ей, что она самая красивая. Так на душе сразу тепло стало.
– Очень любила, больше жизни.