— Бабушка, ну поставь ты этот мессенджер… Я сам не успеваю, видишь — уроки, тренировка… — Никитка ворчал, тыкаясь в смартфон, и морщился, как его дед в молодости, когда таскал тяжёлое капустное ведро.
Я тихонько посмеивалась — вроде бы, сама только недавно учила детей пользоваться первым мобильником, а теперь вот уже внук учит меня. Шутка ли? В шестьдесят лет освоить очередную премудрость. Но глаза Никитки — большие, просящие… Жаль, конечно, что всё реже он приходит сам по себе, а чаще — из-за какой-то пользы.
— Ну… Давай, учи, — выдохнула я, хотя внутри колотилось: “А если не получится? А если что-то сломаю?”
…Двадцать минут спустя на экране заискрились зелёные кнопки. Я сразу заметила одну надпись: “Чат одноклассников”. Ой ты Господи, когда это меня добавили? Неужели Светка, та самая с косой в первом ряду на выпускном фотоснимке?
Пальцы суетились, хоть и дрожали. Ну, просто посмотреть… Что там пишут люди, с которыми вместе молодость прожила?..
— Мама, — Катя, моя старшая, зашла на кухню, — долго ещё? Ты ведь собралась пройтись к Марии Николаевне?
— Да, да… Сейчас.
Но погибла я в тот вечер. Потому что в “чате” было новое сообщение…
“Галочка, это ты? Николай. Сколько лет, сколько зим!”
…И морозок пробежал по спине — а в груди почему-то стало тепло-тепло. Вот так всё и началось… Всё, что долго казалось невозможным.
Вот ведь как бывает… День за днём текут — сначала осторожные короткие фразы:
— Привет, Галя! Как ты? Помнишь, как мы на первом курсе смеялись над математиком?
И я смеюсь. Мысленно. Реально — сижу у кухонного окна, за которым капает дождь, а по щекам плывут тёплые капли изнутри.
Ночью, укрывшись пледом и выключив лампу (как будто меня кто увидит!), я снова открываю переписку. Николай оказался… ну, не тем, каким я его помню — смешливым, слегка взбалмошным. Сейчас он стал спокойнее, солиднее… Но именно этот новый, незнакомый его облик заманивает: можно подольше понаблюдать, потрогать пальцами на расстоянии, осторожиться…
— Мам, — Катя однажды строго смотрит, — ты опять сидела до двух ночи с телефоном?
Я пожимаю плечами:
— Работаю с фотографиями.
— Мама… Ты взрослая женщина. Но, пожалуйста, только не говори, что знакомишься с кем-то в интернете! Сейчас полно аферистов…
В уголках её глаз — тревога, но и тень укора. Она, женщина современная, а стыдно — будто я делаю нечто не положенное.
Приходит в гости Аркадьевна — подруга, вечная шутница:
— Ну всё, Галька — дай угадаю: от любви страдаешь, да? Сетевой принц на белом виртуальном коне?!
Смеёмся, но где-то в груди ёкает. Может, правда — глупо надеяться? Ты же бабушка, вдова, тебе бы вязать и соленья разливать… Ну с кем знакомиться? Кто это вообще разрешил?..
А Николай тем временем всё пишет и пишет. Деловито, но как-то с душой…
“Галя, у меня здоровье уже не то, но юмор сохранился — зацени фото моего обеда! Только не смейся: гречка с помидором и… и кот упрямый”.
Смешно. И до слёз трогательно — что он открывает мне кусочек своего совсем обычного, одинокого быта.
Ночью я вспоминаю — как в юности, перед свиданием — как черёд переписок, кольцо ключей в руке, а сердце уверяет: всё это было зря. Но как ни странно — изнутри теплеет: а что, если правда? Если Андрей — навсегда в прошлом, а впереди есть ещё место для первой весны?..
Дети мнутся:
— Мама, осторожно. Это могут быть мошенники, — но ночами я всё равно жду “писка” уведомления.
В конце одной из бесед Николай осторожно… спрашивает мой адрес. Не куда-то, а чтобы выслать, — говорит, пригласительный билет на “вечер знакомств для пенсионеров в нашем Доме культуры”.
— Хочу тебя видеть. По-настоящему.
От этой фразы дрожит в животе: радость, страх, вина перед детьми, облегчение — и азарт!
— Ну что, поедешь? — издевается подруга Марина, — А если под каблуком окажешься?..
— Галь, — шепчет сердечко, — хоть раз в жизни, не думай. Просто — живи.
Я мучительно взвешиваю:
— Поеду? Не поеду? А если дети узнают?..
Но однажды утром приходит конверт — билет, подробный адрес, даже небольшая открытка с волнующей надписью:
“Галочка, попробуем начать заново?..”
В этот момент вдруг понимаешь: иногда не ты рискуешь — а жизнь рискует за тебя…
Волнение? Да какое волнение! У меня дрожат руки — так, что чашка с утренним чаем едва не выскальзывает, а под ложечкой щекотно, как в детстве перед экзаменом.
Детям не сказала. Совсем. Только Марине шепнула — та поохала, но махнула рукой:
— Ты взрослая, Галь. Один раз живём…
Путь не близкий — два с половиной часа в электричке. Все сидят молча, кто с дачными сумками, кто со вздохами. А у меня на коленях билет, пальцы изучают край, будто от этого станет меньше тревоги. Новое платье, скромное, но светлое, спрятано под плащом. Смешно — 60 лет, а сердце вытанцовывает “трынь-ды-дынь”, как будто мне семнадцать.
Мысленно гоняю разговоры… А вдруг не узнаю? А вдруг разочаруюсь?
Выйду на перрон — а там никого… Или — что ещё хуже, подсядет “не тот” Николай?
Сомнения гудят в висках, мешают отдышаться.
На вокзале людно, много пенсионеров с большими цветами, смешливых женщин в цветных платках. Я иду — словно сквозь густой утренний туман — и ищу глазами “родимое пятнышко” — того, кто ждал меня.
И вот. Стоит, неуверенно поглядывает по сторонам.
Обыкновенный, даже чуть сутулый, пальто на один размер больше — из-за старых привычек не мерять…
— Галя?
— Здравствуй, Коля, — выдыхаю и вдруг… забавно — краснею, будто девочка.
Он вручает мне несуразный букет астр, и тут мы оба неудобно улыбаемся:
— Всё-таки рискнули…
— Только ради старых друзей, — шучу, и он смеётся — знакомо, щедро, искренне.
В Дом культуры мы идём под руку. В зале — танцы, разговоры, чай и выпечка. Николай старается не отпускать мою ладонь. Говорим тихо, будто бы многое понимаем без слов — про одиночество, про страх довериться, про то, что дальше-то… кто его знает как.
Мне вдруг становится легко. Я уже не та, что была утром.
В глазах у Николая блестят слёзы — он шепчет:
— Семь лет, Галя. Я искал такую улыбку. Не верил, что кто-то снова станет меня ждать…
И вот за чаем, среди чужих пенсионеров, он вдруг берёт меня за руку — крепко, надёжно.
— Галя, а давай попробуем жить по-новому? По-взрослому, но с верой в чудо.
Я смеюсь сквозь слёзы.
— Давай, Коля…
Словно расцвела заново, честное слово.
Домой возвращаюсь вечером — глаза блестят, душа пляшет, по щекам розовый румянец. На перроне почти пусто. Сумка лёгкая, в руке — завядший букет астр, с которым расставаться не хочется, как с новым секретом.
Весь путь назад никак не могу отойти от улыбки. Каждый миг встречи крутится в памяти: как Николай рассказывал забавные истории о студенчестве, как осторожно спрашивал, не устаю ли, не холодно ли мне, — как будто не семь лет одиночества, а только неделя хандры. И, главное, вот этот поцелуй в щеку перед самой электричкой…
— Береги себя, Галя. Позвони… Ты же теперь знаешь, как пользоваться этим чатом…
У подъезда лёгкая дрожь — вдруг спросят, где была, вдруг придется защищаться. Но дверь открывает Оля с Настей, обе сразу подлетают:
— Мама, всё хорошо? Не устала?
— Всё хорошо. Даже… очень.
За ужином не удержалась — рассказала. Сначала — только о встрече “клуба однокурсников”, потом — чуть больше.
Антон, старший, сжал губы:
— Мам, ну ты же взрослый человек… Только осторожно, ладно?
А Оля смотрела удивлённо.
— А вам весело было?
— Очень, — говорю, смеясь. — Вот ведь, если бы не ваш Максим и его запросы с этим интернетом, сидела бы одна, как телега во дворе.
Потом уже ночью, когда дом затих, и только лампа щурится над креслом, я долго не могла уснуть.
На экране — сообщение:
“Спасибо за сегодня. Я ждал этого долгие годы. Надеюсь, это только начало.”
Я улыбаюсь. У меня внутри будто растёт что-то новое: не цветок, а целая оранжерея — надежды, волнения, желание… просто быть ЖИВОЙ.
Вот так и бывает, оказывается, — в шестьдесят лет заново учишься доверять жизни. И себе.
Семья привыкла — смотрят теперь иначе. Подруги шутят, но завидующе-мягко, а дети осторожно спрашивают, не нужна ли помощь с телефоном. Только внук молча гордится: “У моей бабушки теперь свой поклонник!”
И я — не бабушка, а Галина. Просто Галина, у которой впереди — снова весна.