— И тут Ника выдает: «Вам песку сколько ложить»?
Взрыв хохота потряс гостиную. Ника натянуто улыбнулась, чувствуя, как щеки заливает предательский румянец. Свекровь, Александра Романовна, упивалась моментом. Эта история, словно заезженная пластинка, звучала уже в сотый раз, и каждый раз вызывала у ее окружения приступы безудержного веселья.
В их взглядах Ника читала нескрываемое презрение, приправленное каплей любопытства: откуда взялась эта деревенщина, умудрившаяся заарканить столичного жениха? Она убеждала себя, что давно привыкла к этой неприязни, что от провинциальной простушки не осталось и следа. Но стоило свекрови с садистским удовольствием начать перечислять ее "ляпы", как волна обиды с головой накрывала Нику.
Та самая фраза о песке сорвалась с ее губ в день первого знакомства. Ника изо всех сил старалась произвести хорошее впечатление на родню Ильи: наготовила угощений на целую армию, заварила чай по особому рецепту, доставшемуся от бабушки, надела самое красивое платье и даже накрутила волосы на жесткие бигуди.
Сейчас, вспоминая тот день, Ника понимала, что в своем "роскошном" наряде она больше напоминала сосиску, обернутую в золотую фольгу. Александра Романовна при ее появлении лишь надменно вскинула брови, а сестра Ильи и его брат с женой обменялись понимающими усмешками. Тогда же вечер казался ей верхом элегантности: она, жена москвича, принимает гостей в своей столичной квартире!
— Ника, напомните, откуда вы родом? — поинтересовалась Александра Романовна, с видом величайшей брезгливости ковыряясь вилкой в салате.
Ника назвала свой маленький городок, и свекровь удивленно вскинула брови:
— Никогда о таком не слышала. Это деревня, что ли? Вы деревенская? А ваши родители чем занимаются?
— Папа — вальщик леса, мама — по хозяйству, участком занимается, скотина у нас, — честно ответила Ника.
Родственники мужа посмотрели на нее так, словно ее родители средь бела дня грабили прохожих. Именно тогда, окончательно растерявшись и запаниковав, Ника, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку, предложила им чаю, произнеся фразу, ставшую ее персональным кошмаром на долгие годы:
– Вам песку сколько положить?
Сжимая в руках дымящуюся тарелку, Ника замерла на пороге столовой, оглушенная разгоряченным спором. Голоса, доносившиеся из-за двери, плели узор неприязни, заставляя ее невольно прислушаться.
Александра Романовна, с неприкрытым презрением в голосе, изрекла:
– Ну и подарочек ты привез из своей командировки! Встречался, значит, с дочкой академика, а женился на… доярке!
– У Ники медицинское образование, и она красивее, добрее и умнее любой дочки академика, – с вызовом парировал Илья, вступаясь за жену.
– Ее ум сразу виден по слову «ложить», – ядовито прошипела его сестра, словно выплеснула ушат ледяной воды.
– Правильной речи можно научиться, а вот доброту и прекрасный характер не подделаешь, – отрезал Илья, защищая любимую.
– Она не нашего круга, сынок, и здесь не приживется, – назидательно заключила Александра Романовна, словно вынося приговор.
Предсказание Александры Романовны, к ее досаде, не сбылось, а вот Илья оказался прав. Уязвленная, словно раненая птица, Ника с головой ушла в самообразование, жадно впитывая знания, словно искупая вину. Она научилась говорить безупречно, одеваться с элегантным вкусом и наносить макияж, подчеркивающий ее природную красоту. Муж, видя ее стремление, даже оплатил ей обучение в университете.
– Значит, у тебя только среднее специальное было? Но почему ты раньше не получила высшее образование? – Золовка, с притворным участием в голосе, ахнула, услышав эту новость, словно уколола иглой.
– Нужны были деньги, вот и пошла туда, где побыстрее можно отучиться и начать работать, – просто ответила Ника.
– Это просто отговорки, если человек чего-то хочет, его ничто не остановит, – отмахнулась золовка, словно от назойливой мухи.
Ника, задержав взгляд на ее холеном, безмятежном личике и изящных пальцах с безупречным маникюром, подумала с горькой иронией: «Откуда тебе знать о настоящей работе, когда все тебе подносят на серебряном блюдечке?»
За три года брака Ника так и не стала своей в новой семье. Свекровь и остальная родня, словно сговорившись, при каждом удобном случае напоминали ей о прошлых промахах, не давая забыть, откуда она родом.
– А помнишь, как ты запуталась в вилках на Новый год и не знала, какой есть салат? – Деверь, заливаясь фальшивым смехом, подкалывал Нику.
– А как на день рождения Варваринской явилась в платье из масс-маркета? – Вторила ему золовка, не упуская возможности уязвить.
Александра Романовна, словно опытный дирижер оркестра неприязни, умело подливала масла в огонь. Рассказывая что-то своей подруге, она демонстративно косилась на невестку:
– Представь себе, перед ней один из директоров компании, где работает ее муж, а Ника рассказывает ему, как ухаживала за курами!
– Что такого? Кто-то должен выполнять и такую работу, – не выдержала Ника, устав от постоянных колкостей.
– Вот именно, дорогая, кто-то, но не член нашей семьи! А ты еще и рассказывала об этом, это же верх неприличия и невоспитанности.
– А говорить о человеке в третьем лице в его же присутствии – это воспитанно? – уточнила Ника, глядя прямо в глаза свекрови.
Лицо Александры Романовны покрылось гневными красными пятнами.
К счастью для Ники, Илья не оставался безучастным и, словно рыцарь, вставал на защиту чести своей жены перед лицом враждебно настроенной родни. Когда мать, заговорщицки понизив голос, сообщила знакомой, что отец невестки – простой лесоруб, Илья прервал ее с твердостью в голосе:
– Говори громче, мама, нечего тут стыдиться. Это честный и уважаемый труд. А отец Ники – прекрасный человек и отличный работник.
– Ты что, с ним знаком? – ужаснулась Александра Романовна, будто сын совершил святотатство.
– Конечно, я же ездил в командировку на их предприятие. Там и с ним познакомился, и с Никой, когда она навестила отца. И вообще, мир полон замечательных людей, а вы живете в своем хрустальном пузыре, из-за которого все, что за его пределами, кажется страшным и чуждым.
– Раньше ты так не говорил, Ника тебя испортила, – с упреком воскликнула Александра Романовна.
– Да, и я благодарен ей за это.
После такой отповеди свекровь не решалась открыто нападать на невестку, но, похоже, затаила план, как изжить ее из семьи.
Однажды Илью и Нику дома ждал «сюрприз» – блондинка с неестественно гладкими волосами и губами, надутыми, словно две перезрелые сардельки. Незнакомка, едва переступив порог, бросилась на шею Илье, который, судя по его лицу, был совсем не рад такому проявлению чувств.
– Это бывшая девушка Илюшеньки, они расстались, потому что она уехала работать за границу. Ах, как они любили друг друга, даже имена будущим деткам выбирали… Ой, Ника, я надеюсь, тебя не смущают эти воспоминания?
– Что вы, у каждого есть прошлое, – с натянутой улыбкой ответила Ника, деликатно отстранила мужа и протянула руку девушке. – Очень приятно познакомиться, я – блондинкозаменитель… Ой, то есть, жена Ильи.
Выражение лица блондинки исказилось, Александра Романовна ахнула, пораженная невесткиной «грубостью», а Илья расхохотался. На мамины возмущения он лишь пожал плечами:
– Сама развела костер вражды, так чего теперь дуться, что Ника дала сдачи?
В другой раз, словно милостивая королева, Александра Романовна одарила семью путевками на лазурный берег. Всем, кроме Ники, разумеется, щедро пояснив:
– Вам, серым воробушкам, там будет тоскливо. Может, лучше навестите родные пенаты в деревне?
– Ника не едет – и я якорем здесь остаюсь, – отрезал Илья.
Александра Романовна поморщилась, словно от зубной боли:
– Эх, была не была, тащите и эту… Нику.
Невестка горько пожалела о своей минутной победе. На курорте родня мужа обернулась ледяной стеной. Ее слова тонули в звенящей тишине, как камень в бездонном колодце. А когда морская стихия поглумилась над Никой, окатив ее солеными волнами, стоявшая рядом золовка не подала руки, а лишь цинично запечатлела ее конвульсии на экране телефона.
Ильи не укрылись ядовитые выходки родни, и он, с трудом сдерживая гнев, потребовал:
– Прекратите изводить Нику. Отныне она – часть этой семьи. Если вас это тяготит, мы с Никой просто перестанем вас беспокоить. И навсегда.
Александра Романовна вспыхнула от возмущения:
– Мы хорошо к ней относимся, просто… она чужая. Не может полевая мышь ужиться со стаей лебедей. У них разная природа!
– Значит, лебедям придется немного потесниться и принять ее в свою стаю, – отрезал Илья, в голосе его звенела сталь.
То ли слова Ильи возымели действие, то ли взыграла запоздалая совесть, но вскоре невестка и золовка пригласили Нику на шопинг.
– У мамы скоро день рождения, нужно выбрать ей что-нибудь к празднику, – пояснила золовка с натянутой улыбкой.
– Не понимаю этой традиции – покупать платье на один вечер, – вздохнула Ника, невольно выдавая свои мысли вслух.
Она тут же пожалела о своей откровенности, ожидая насмешек, но сестра Ильи лишь пожала плечами:
– Семейная традиция, ничего не поделаешь.
К удивлению Ники, женщины даже помогли ей определиться с фасоном, а золовка и вовсе нашла для нее потрясающее платье.
– Мне кажется, оно немного маловато, – засомневалась Ника.
– Примерь, если не подойдет, попросим размер побольше...
Ника с трудом втиснулась в платье и поняла, что в нем невозможно дышать. Попыталась снять, но наряд предательски застрял в районе ребер, а жесткий, формованный подол, взметнувшись вверх, перекрыл весь обзор.
– Я застряла! – в панике закричала она.
– Сейчас позовем консультантов, они тебе помогут выбраться, – отозвались женщины с притворной заботой.
Умолкли удаляющиеся каблучки, оставив после себя лишь густую тишину. Ника не знала, сколько времени прошло, но казалось, что затянувшаяся отлучка женщин граничит с вечностью, а помощь не спешит на подмогу. Тщетные попытки освободиться от плена платья лишь сильнее запутывали ее. Внутри этого кокона из ткани царила духота, непроглядная тьма обволакивала со всех сторон, а предательский холод пробирал до костей, лишая возможности опустить руки. Паника накатывала неумолимой волной.
– Спокойно, Ника, – прошептала она, пытаясь унять дрожь в голосе. – Безвыходных ситуаций не бывает.
Она сделала робкий шаг в сторону зала, словно слепой котенок. Сначала коварная штора примерочной обвилась вокруг ног, затем последовал болезненный удар коленом обо что-то твердое. Путь приходилось прокладывать на ощупь, и лишь спустя мучительные мгновения Ника оказалась в зале. Встревоженные возгласы продавщиц и глумливые смешки пронзили тишину, а затем раздался предательский щелчок камеры телефона.
Когда продавщицы, с азартом хищниц, в четыре руки сорвали с Ники платье, она увидела ликующие лица золовки и жены деверя, расплывшиеся в глумливых улыбках.
– Ой, прости, дорогая! Мы увидели это восхитительное платье и просто забыли о твоем существовании, – проворковала золовка, деланно сочувствуя.
Ника, словно раненый зверь, молча развернулась и, едва прикрытая тонким бельем, устремилась обратно в спасительную темноту примерочной.
День рождения Александра Романовна всегда отмечала с царским размахом, в лучшем ресторане города, созывая под свои знамена и родню, и полезных людей. Нике совсем не хотелось идти на этот праздник лицемерия, особенно без мужа, зная, что ей придется в одиночку выдерживать натиск ядовитых стрел.
"Опять начнут травить", – обреченно подумала она, и ее предчувствия оправдались.
Александра Романовна, едва Ника переступила порог, поспешила представить ее своему другу, с приторной сладостью в голосе:
– А это наша невестка, из деревни.
В глазах гостя промелькнуло недоумение. Холеная, утонченная девушка, излучающая сдержанное достоинство, никак не вязалась у него с этим уничижительным словом на букву "д". Александра Романовна, уловив секундное замешательство, поспешила добить:
– Да-да, из самой глуши, где вода из колодца и куры во дворе бегают. Я даже не думала, что в двадцать первом веке такие пережитки сохранились! Ника – просто живой экспонат из музея старины.
"Значит, я экспонат, – с ледяной яростью отметила Ника. – Выставила меня на посмешище, как диковинную зверушку, деревенскую дурочку. Что ж, будет вам представление".
Усевшись за стол, она небрежно развернула вычурно сложенную салфетку, промокнула лоб и шею, затем, с нарочитой медлительностью, оттянула ворот платья и тщательно вытерлась и там. Сидела она во главе стола, в непосредственной близости от Александры Романовны, поэтому все присутствующие стали невольными свидетелями этой демонстративной выходки. Женщины задохнулись от возмущения и зашептали, словно гадюки в террариуме, а мужчины, словно стая голодных волков, с нескрываемым интересом уставились на нее.
– Ужарела вся, словно в пекле побывала, – громогласно возвестила Ника, обводя взглядом собравшихся. – Зато распогодилось! Хоть земля-матушка прогреется, а то ведь ни колоска бы не дождались.
Александра Романовна, пунцовая, как перезрелый помидор, сквозь натянутую вежливость процедила:
– Ника, что с тобой, милая?
– С гостями беседую, Алексаннароманна! А чего это мы такие кислые сидим? День рождения ж, а не поминки справляем! Давайте-ка выпьем за нашу Алексаннуроманну. Дай бог каждому такую свекровь, она мне, почитай, как родная мать!
Слушая этот витиеватый тост, густо сдобренный просторечиями, гости украдкой кусали губы. Александра Романовна сначала залилась краской, потом побледнела, и по лицу ее побежали зловещие красно-белые пятна.
– Вздрогнем! – заключила Ника и одним махом опрокинула рюмку.
Александра Романовна облегченно выдохнула: «Ну наконец-то тишина…»
Но не тут-то было.
– Скучно сидим, как на поминках! Давайте песни петь!
И, не дожидаясь ответа, Ника залихватски затянула что-то народное, протяжное. Голос у невестки оказался на диво красивый, глубокий, но для Александры Романовны он прозвучал зловещим карканьем предвестника беды.
«Какой стыд…» – похолодела она, но к ее ужасу, некоторые из гостей уже подхватили песню. Приличный, респектабельный праздник на глазах превращался в разухабистое застолье.
Александра Романовна отчаянно попыталась вернуть вечер в благопристойное русло, но распоясавшаяся невестка мешала, как черт ладану. Она во весь голос поведала соседке за столом, владелице сети салонов красоты, как правильно навозом землю удобрять. Затем переключилась на местного судью, увлеченно рассказывая что-то про бычков. Александра Романовна не расслышала подробностей, но увиденного жеста ей хватило с лихвой: Ника изображала, как что-то отрезает ножницами, сопровождая это сочными комментариями.
Фраза Ники прозвучала как контрольный выстрел:
– В уборную отлучусь, место освободить надо.
Свекровь, словно коршун, метнулась следом и зашипела, точно змея:
– Что ты творишь, бесстыдница!
– А что такого? Я же, как вы изволили выразиться, деревенский экспонат. Сами хотели – получите.
– Немедленно прекрати этот балаган, – процедила Александра Романовна сквозь зубы.
– Вы желали лицезреть неотёсанную девицу из анекдотов? Так наслаждайтесь, представление ещё не окончено, – отрезала Ника, наконец перейдя на ровный тон.
"Ничего, я тебя выдворю", – мысленно поклялась свекровь. Но тут её отвлёк один из гостей, а когда она обернулась, то увидела, как на Нику наседает бывшая пассия Ильи.
Александра Романовна поспешила к ним и услышала лишь финальный выпад разлучницы:
– Тебе никогда не сравниться с Ильёй, в отличие от меня.
То, что произошло дальше, потом преследовало Александру Романовну в кошмарных снах. Ника, словно вихрь, подхватила огромное блюдо с соусом и водрузила его на голову блондинке. Зал замер в оглушённом молчании, наблюдая, как по сияющим волосам стекает багровая река.
– Вот что бывает с теми, кто на чужое добро зарится, – провозгласила Ника, словно вынося приговор.
Затем она повернулась к свекрови и тихо, но отчётливо произнесла:
– А теперь – всё.
– Там был цвет общества, тесть твоего брата, будущие сваты твоей сестры! Надо мной теперь потешаются! – изливала Александра Романовна своё негодование на сына.
Илья хранил молчание. Если бы мать не была так поглощена своим гневом, она бы заметила, какой холод сквозит в его взгляде.
– Не желаю видеть эту нахальную выскочку в своём доме! – отрезала Александра Романовна.
– Больше и не увидишь, – пообещал Илья.
– Что, вы разводитесь? – обрадовалась мать.
– Нет, мама, мы уезжаем. Мне предложили работу в другом городе. Долго колебался, но теперь понимаю: для нас с Никой это единственный луч надежды, шанс вырваться. Ты больше ее не увидишь, да и меня, скорее всего, тоже.
– Ты не можешь так поступить! Нельзя бросать мать, – в отчаянии воскликнула Александра Романовна.
– Вокруг тебя всегда был целый хор готовых прислуживать. Впрочем, ты и одна справишься. Ты же у нас бульдозер, сметешь все на своем пути, никого не пощадишь.
Илья и Ника сорвались с места, умчавшись почти на край света. Вскоре у них родились мальчики-близнецы, и Никины родители, окружив их заботой, поселились рядом.
Александра Романовна, разглядывая чужие счастливые лица на фотографиях в социальных сетях, ощущала, как в душе клубится ядовитая смесь зависти и ненависти.
«Может, я зря так ополчилась на Нику? Может, стоило попытаться наладить отношения?» – мелькнула робкая мысль.
Но тут же отбросила ее, словно назойливую муху: «Нет, это все она, эта деревенщина, отняла у меня сына! Мать всегда права, не может быть иначе».