Иногда настоящее приходит через самую неожиданную дверь. Фестиваль молодого искусства Таврида.АРТ, новые технологии, разговоры о будущем культуры и нашего общества. И посреди всего этого спектакль о Василии Шукшине. Как будто в зале с современными декорациями вдруг открылось окно в деревенский дом, и запахло сушёной полынью и сырой сосновой доской там, где должен был витать только кондиционированный воздух.
"Человек земли" шёл в Барнауле почти десять лет назад, а теперь вот здесь, в Крыму. Андрей Мерзликин берёт в руки письма и дневники Василия Шукшина и словно растворяется в этих текстах, становится лишь голосом для чужих слов. Актёр и писатель сплетаются так, что различить становится невозможно. Может, в этом и суть. Не играть Шукшина, а стать проводником для его мыслей, которые всё ещё ищут, через кого выговориться.
За спиной мелькают кадры: просёлочные дороги, измученные лица, бескрайние поля. В зале тишина без напряжения. Такая бывает в доме, когда кто-то рассказывает что-то важное.
Родина… Я живу с чувством, что когда-нибудь я вернусь на родину навсегда. Может быть, мне это нужно, думаю я, чтобы постоянно ощущать в себе житейский запас прочности: всегда есть куда вернуться, если станет невмоготу.
Вот оно, это слово. Вернуться. У Шукшина оно звучит не как призыв к реставрации прошлого, не как политическая программа. Скорее как признание в том, что есть какая-то точка опоры, которая не зависит от конъюнктуры и смены эпох. Родина у него становится внутренней географией. Местом, где можно просто быть и не объяснять, почему тебе здесь хорошо.
Сейчас, когда наша идентичность уже отчасти конструируется алгоритмами, а патриотизм измеряется количеством лайков под постами, эта шукшинская интонация режет слух своей архаичной простотой. Он говорит о любви к родине как о чём-то физиологическом, неотделимом от дыхания. Как о том, что просто есть в крови, без объяснений, деклараций и манифестов.
При этом в зале сидят люди, которые родились после распада страны, о которой тоскует Шукшин. Но они слушают, не отвлекаясь на телефоны. Значит, что-то в этих словах работает поверх временных границ. Что-то проникает сквозь слои исторических напластований и достигает того места в душе, где живут не только идеи, но и ощущения. Где заветная память о доме хранится в запахе свежевыструганных досок.
Может быть, дело в том, что Шукшин нашёл свой язык для разговора о сложном. Его тексты воплощают ту самую "культурную гегемонию", о которой писал Грамши, только наоборот: не сверху вниз, а изнутри наружу. Не принуждение к смыслам, а их естественное прорастание из почвы, которая ещё помнит, как звучит настоящая тишина и как пахнет земля после дождя.
Смотрю на экран, где мелькают кадры из "Калины красной", и понимаю: Шукшин был последним, кто умел так говорить о России и её красоте живым языком народа. Без иронии, которая стала обязательным элементом любого серьёзного разговора. Без стыда за то, что позволяет себе чувствовать. Его герои дышат воздухом, в котором ещё различимы запахи детства, запахи дома, где сосновые доски скрипят под ногами, а за окном шумит ветер в березах.
Его родина — Алтай, но измеряется она не километрами, а нравственной плотностью воздуха, где стыдно врать и предавать. Где твои слова значат именно то, что значат, а не то, что политически удобно, выгодно или же социально приемлемо. На родине он, человек, может позволить себе быть и сложным, и противоречивым и искренним.
Свет гаснет, и в зале ещё несколько мгновений никто не встаёт. Будто каждому нужно время, чтобы вернуться из того места, куда увёл Шукшин. Из пространства, где время течёт по другим законам и где можно позволить себе чувствовать, любить без объяснений. Я смотрю на лица вокруг и вижу что-то знакомое. Не узнавание, а узнание. Будто мы все вдруг вспомнили что-то очень важное, что знали и умели когда-то, но либо позабыли, либо разучились.
Между ним и нами — полвека истории: империи рушились, границы менялись, мир стал цифровым. А голос всё тот же — живой, тёплый, знакомый. Всё так же просит: дайте мне почувствовать землю под ногами! Дайте мне знать, что есть дом! И дело здесь не в ностальгии по ушедшему времени. Это просьба о чём-то, что нам нужно здесь и сейчас.
Может быть, мы и собрались в Крыму именно для этого. Чтобы заново познакомиться с родиной — не изобрести её, а прислушаться и расслышать то, что всегда было, но заглушалось шумом непростых для нашей страны времён. Понять, какая она теперь и куда идёт. И где в этом движении место для тех, кто всё ещё помнит запах полыни.
Чему может научить Шукшин современную Россию? Не тому, как правильно любить родину — этому не учат. А тому, как не стыдиться этой любви и не превращать её в товар. Как говорить о сложном, не упрощая до лозунгов. Как быть самим собой, не объясняя каждому встречному, что это значит. Его герои не нуждаются в декларирации ценностей — они ими живут, как дышат. И вовсе не потому что так положено. Они по-другому не умеют.
Шукшин ещё учит нас и тому, что родина живёт не в музеях культурного наследия, а в том, как мы её осмысляем и проживаем сегодня; чем мы её наполняем. Шукшин показывает нам не архивную Россию, а ту, которая продолжает дышать в каждом из нас. Каждое поколение заново открывает для себя то, что было передано предыдущими и я вижу в этом настоящее бережение. Когда культура остаётся живой, несёт свои глубинные смыслы сковозь года.
Родину нельзя изобрести заново — её можно только беречь. Как берегут память, как берегут язык, как берегут всё то, без чего человек перестаёт чувствовать себя дома.
И теперь понимаю, почему спектакль о Шукшине оказался здесь, на фестивале Таврида.АРТ, среди молодых художников и новых форматов, так естественно. Потому что настоящее искусство — молодое это или вечное — в конечно итоге всегда об одном: о том, как остаться человеком. Как не потерять то, что делает нас собой.
Завтра здесь будут звучать другие голоса, показывать другие работы, говорить о других, но не менее важных смыслах. И это правильно. Но где-то в этом многоголосии будет слышен и голос Василия Шукшина, парня из алтайской глубинки, голос — тихий, упрямый, честный. Голос, который вернулся, и напоминающий, что у каждого искусства, каким бы современным оно ни было, есть корни. И пахнут они иногда полынью.
#tavrida_art
#ТавридаФестиваль2025
#Таврида.АРТ2025
#городтворцов
#фестивальмолодогоискусства