Учебные пьесы Брехта, созданные в период между 1926 и 1933 годами, почти не игрались и не исследовались, причём не только в нашей стране — не все из них переведены даже на английский.
Во время холодной войны они вообще воспринимались и интерпретировались как коммунистическая пропаганда и чуть ли не библия марксизма. В советской же науке их часто неверно трактуют лишь как серию мюзиклов, поскольку первые учебные пьесы создавались в период сотрудничества с Куртом Вайлем и Паулем Хиндемитом. Брехт действительно использовал музыкальную структуру, но к современному пониманию жанра мюзикла они не имеют никакого отношения.
Брехт, как известно, хотел не просто формально разрушить четвёртую стену: пустив в зал японскую «дорогу цветов», он хотел включить зрителя в сам конфликт, поменять его пассивное отношение к происходящему на сцене. Фокус на восприятии зрителя был в основе его теории эпического театра. Главной идеей был отказ от самодовольного зрительского бездействия и полное погружение в перипетии драматургии. Театр должен существовать только в полемике — именно так зритель получает практические знания о том, что такое диалектика. По словам Брехта, это создает не театр актёров, а театр философов. Учебные пьесы — главный его шаг в этом направлении.
В предисловии к советскому изданию пьес Брехта Илья Фрадкин писал: «В своих исканиях в области эпического театра Брехт шёл умозрительным путем, и некоторые его опыты в этом направлении были отмечены чертами рационалистической сухости, схематической сконструированности. Стремясь к наиболее полному осуществлению агитационно-воспитательных задач искусства, он создал в конце 20-х — начале 30-х годов свой особый драматургический жанр, который он назвал "учебной" или "поучительной" пьесой. К произведениям этого жанра относились, в частности, «Мероприятие» (1930), «Исключение и правило» (1930), «Горации и Куриации» (1934) и некоторые другие одноактные пьесы.
"Учебные" пьесы представляли собой своего рода рецепторий прикладной морали. Всякая мысль в них договаривалась до конца и преподносилась публике в готовом виде, пригодном для немедленного употребления. Некоторые из этих пьес, хотя и могут порадовать читателя остротой и оригинальностью мысли и исключительной стройностью, неистощимостью и убедительностью логических доказательств и, несомненно, доставляют при чтении большое интеллектуальное наслаждение, всё же являются скорее развернутыми теоремами, взывающими к традиционной итоговой формуле "что и требовалось доказать", нежели драматургическими произведениями, способными через своё сценическое воплощение воздействовать на зрителя. В этих пьесах нет реалистических характеров, нет живых людей, наделённых чувствами, мыслями, индивидуальными человеческими чертами и свойствами; они заменены чисто условными фигурами, как бы математическими знаками, используемыми лишь по ходу доказательства».
Наделённые такой «рационалистической сухостью» персонажи действительно не выражали никаких особых характеров и были максимально абстрактны именно для того, чтобы каждый актёр или зритель смог поместить в них свой социокультурный опыт — заполнить текст своим собственным персонажем. Только тогда появится телесная выразительность участника, заработает жест. Автор пьесы, её герой — это сам актёр.
Узнать больше об искусстве драматургии и постичь главные его секреты вы сможете на занятиях онлайн-курса «Классическая драма».
