Смотри. Видишь дом?
Нет?
Ладно, представь. Просто образ. Четыре стены. Окна. Потолок.
Можешь представить, как он рушится? Конечно можешь.
Ты видел это сотни раз — в фильмах, в новостях, во снах.
Стены падают, пыль в глаза, обломки в спину, бетон в грудь. Всё громко. Всё понятно. Всё снаружи.
Но теперь посмотри туда, где ничего не видно.
Туда, где нет кирпичей, только дыхание — сбившееся, редкое, будто прячется от самого себя.
Где сердце — не орган, а пульс пустоты, бьющееся эхо в закрытой комнате.
Где мысли — не голос, а лязг металла по металлу, без смысла, без мелодии.
Ты видишь?
Нет.
И никто не видит.
Это и есть разрушение.
Не когда ты упал.
А когда стоишь.
Молча.
С прямой спиной.
С глазами, полными "всё нормально".
И внутри — минус тридцать восемь тысяч атмосфер.
Там не разрушается дом.
Там рушишься ты.
И ты знаешь, что нельзя показать это.
Потому что мир скажет:
— Ты же стоишь!
— Ты же дышишь!
— Ты же отвечаешь на сообщения!
— Ну, бывает… у всех трудности…
Нет.
У всех — нет.
У тебя — конец света.
Просто без фейерверков. Без шума. Без сирен.
И вот ты — как Атлант.
Но не на пьедестале мифов.
А на кухне в полвторого ночи.
С чашкой холодного чая.
С абсолютно чётким осознанием:
если ты сейчас не выдержишь — всё исчезнет.
Не в мире.
В тебе.
А значит — всё равно.
Никто не подхватит небо.
Никто даже не поймёт, что ты его держал.
И ты держишь.
Не ради чего-то.
Не ради кого-то.
Просто потому, что если отпустить — тогда точно ничего не останется.
Жить — не значит побеждать.
Жить — это значит удержать в себе последнюю не раскрошенную точку опоры.
Хотя бы до утра.
А утро…
Оно придёт.
Не как награда.
Как очередная тяжесть.
Но ты возьмёшь и её —
потому что научился
держать небо
на сломанных пальцах.