Оглянитесь вокруг, посмотрите на людей, которые вас окружают, скажите, кто из них цепляет ваше внимание и почему? Это всегда будет что-то явное, что-то вполне определенное, что вам легко будет сформулировать. Персонаж точно также должен зацепить читателя ‒ чем-то, что сформулирует для читателя автор. И здесь мы сталкиваемся с проблемой: а что именно формулировать?
Несмотря на то, что уже давным-давно расписаны формулы персонажей, есть различные системы психотипов, писатели все равно встречаются со своими персонажами совершенно неожиданно. Персонажи приходят к писателям не по формуле «как создать живого достоверного персонажа», и писатели точно также, как и читатели, не знают, кто эти персонажи, какие, чего хотят, какой у них характер, что от них ожидать. Писатели относятся к своим персонажам, как к живым людям, а люди кажутся сложными, состоящими из множества мелочей, всю эту сложность писатель пытается выяснить или воссоздать и у своих персонажей. И это очень важный момент, без которого не будет магии писательства.
Создать персонажа и понять его сложно ровно также, как постичь реального человека. Веками люди пытаются понять, что такое человек, какие силы им движут и как их обуздать и направить, и куда, если это возможно. В философии и психологии множество теорий, но к единому мнению люди так и не пришли.
Понимать персонажа — это то же самое, что понимать человека. Уметь замечать главное, уметь выделять основные характеристики. Это чуткость ‒ заметить и видимое, внешнее в другом, и выловить подтекст, скрытое. Это анализ ‒ сравнить человека с другими людьми, чтобы понять, типовые это проявления или индивидуальные. Наблюдательность плюс интерес к другим, плюс чуткость, плюс интуитивное постижение прежде всего эмоциональной, скрытой, душевной жизни других людей.
В своих соцсетях я задавала писателям вопрос: как происходит встреча с персонажем у вас? Практически все ответы были про иррациональность, внезапность встречи. То есть, персонажи приходят целиком, а затем в сюжете раскрываются. Казалось бы, на этом тема построения и узнавания персонажа исчерпана. Только вот в подавляющем большинстве рукописей именно с персонажами, именно с главными, приходится больше всего работать. Они часто остаются нераскрытыми, плоскими или неподвижными, часто они, словно слепок на будущего интересного персонажа, видно, что автору интересен был этот персонаж, что автор вложил что-то свое, важное, и вот почти-почти персонаж живой, но надо доделать, переделать и продумать сюжетную линию этого персонажа заново, чтобы тот не выглядел так, будто ростовую картонную куклу двигают из сцены в сцену сюжетные обстоятельства. Ведь главный герой определяет сюжет, начало, кульминацию и развязку, а не наоборот.
Выходит, что недостаточно просто встретить своего персонажа, нужно что-то ещё. И это конфликт иррационального и рационального в творчестве.
В письмах и биографиях великих писателей я обратила внимание на следующую систему построения персонажей. Для писателя первична тема, которую он стремится выразить. И под неё он подбирает персонажа. Ф.М. Достоевский мучительно долго искал князя Мышкина. Л.Н. Толстой хоть и имел прототип Анны Карениной и полагал, что легко сможет рассказать историю женской измены, в итоге пришел к совершенно иному образу, далёкому от первоначального, да и просидел над романом вместо задуманных двух недель все четыре года. В общем, мне показалось это интересным наблюдением, хоть оно и не является обязательным правилом.
Разговор о теме произведения ‒ это всегда разговор о личности писателя. «А что тебя настолько волнует, что ты готов потратить год, пять, десять, чтобы это воплотить в романе?» Тема произведения имеет прямое отношение к уникальности автора, к эмоциональному заряду текста, к опыту писателя, его сознанию, что особенно важно в эпоху развития ИИ.
Тема произведения в свою очередь напрямую воплощается в конфликте главного героя и развитии этого конфликта в сюжете. То есть, эмоциональный заряд, уникальность переживания автора непосредственно воплощаются в самом герое.
Если автор не знает «о чём его произведение», если он не ищет свою тему, как, например, это делал Томас Гарди, жаждущий обличать пороки общества, но при этом чтобы не подражать ни Ч. Диккенсу, ни У. Теккерею, то такой автор, конечно же, при наличии таланта напишет что-то и бессознательно сможет даже выразить частично себя, но в полной мере, полагаю, что нет. К. Воглер, автор известного трактата для сценаристов «Путешествие писателя: мифологические структуры в литературе и кино» ‒ переработанного труда Дж. Кемпбелла «Путь героя», первым делом задает вопрос: «Какова ваша тема? О чём вы рассказываете?»
Так что встреча с персонажем дело, конечно, таинственное и порой непредсказуемое, но, думаю, что зачастую неспособность оживить персонажа в сюжете связана с тем, что у персонажа нет задачи выразить волнующую автора тему. И это важный момент, который отделяет персонажей от реальных людей и который определяет взаимоотношение писателя и персонажа.
_____________________
Анна Гутиева (отрывок из новой рукописи «Психология персонажа»)