«Я верила, что у нас с Андреем была любовь до последнего дыхания. Но свекровь раскрыла правду, от которой стало больнее, чем в день его смерти…»
Тамара Ивановна сидела на своём любимом кресле и смотрела, как невестка складывает вещи покойного сына в коробки. Полгода прошло уже после похорон Андрея, а эта всё никак не уберёт его одежду. Держится за каждую рубашку, как за спасательный круг.
— Катя, ну сколько можно? — не выдержала свекровь. — Мёртвым вещи не нужны.
Катерина подняла голову. Глаза красные, опухшие. Опять ревела небось.
— Мне тяжело, Тамара Ивановна. Не могу пока.
— Тяжело? — Старая женщина хмыкнула. — А мне, по-твоему, легко? Сына похоронила, а ты тут слюни распускаешь.
Катя сжала в руках Андрееву рубашку. Ту самую, синюю, которую он любил носить по выходным.
— Я же его тоже любила.
— Любила? — Тамара Ивановна встала с кресла, подошла ближе. — Какая же ты его любила, если даже детей ему не родила?
Удар в самое больное место. Катя опустила голову.
— Мы пытались...
— Пытались! Шесть лет пытались! А толку? — Свекровь забрала из рук невестки рубашку, резко сложила её. — Знаешь, что я думаю? Что судьба. Андрею рано умирать было не суждено, если бы у него нормальная жена была.
— Тамара Ивановна, зачем вы так?
— А как надо? Правду говорю. Ты ничего не добилась в жизни. Даже муж ушёл.
Катя замерла. Ушёл? Андрей умер от инфаркта, прямо на работе. Врачи сказали — сердце не выдержало.
— Что вы имеете в виду?
Тамара Ивановна усмехнулась, села обратно в кресло.
— А то имею, что он от тебя уходить собирался. Думала, не знаю?
Мир перевернулся. Катя села на кровать, ноги подкосились.
— Это неправда.
— Правда, голубушка. За месяц до смерти приехал ко мне, всё рассказал. Встретил он женщину. Моложе тебя, красивее. И главное — может детей рожать.
— Врёте вы...
— Не вру. Даже фотографию показывал. Светлана её зовут. Воспитательница в детском саду. Видела бы ты, как глаза у него загорелись, когда про неё рассказывал.
Катя качала головой. Не может быть. Андрей любил её, они были счастливы. Да, детей не было, но они об этом не говорили последнее время. Смирились вроде.
— Не верю.
— А зря. — Тамара Ивановна встала, подошла к комоду, достала из ящика листок бумаги. — Вот, заявление на развод. Сам писал, но подать не успел.
Протянула листок Кате. Та взяла дрожащими руками. Почерк действительно Андреев. "Заявление о расторжении брака..."
— Видишь? А ты думала, любил он тебя. Жалел просто. Из жалости терпел.
Катя смотрела на листок и не понимала, как такое возможно. Они же разговаривали каждый день, завтракали вместе, планы строили. Куда поедут летом отдыхать, какую машину купят.
— Когда он это написал?
— За неделю до смерти. Сказал, что наберётся смелости и подаст. А потом инфаркт случился. Видно, переживал сильно.
— Из-за меня переживал?
— Из-за того, что жизнь зря прожил. Тридцать два года, а семьи настоящей нет. Дети чужие на улице, а свои не родились.
Тамара Ивановна забрала заявление, сложила обратно в комод.
— Теперь знаешь правду. Можешь собирать вещи и уезжать. Квартира моя, я её сыну дарила.
Катя сидела молча. Всё рушилось вокруг. Оказывается, последние месяцы жизни Андрей мучился, хотел уйти, но не решался сказать. А она ничего не замечала. Слепая была.
— Эта... Светлана... она знает, что он умер?
— Знает. На похоронах была. Ты её не заметила, а я видела. Стояла в сторонке, плакала. Вот кто его по-настоящему любила.
— Почему вы мне только сейчас говорите?
— А зачем раньше было? Всё равно ничего не изменить. Пусть хоть полгода в неведении поживёшь.
Катя встала, подошла к окну. На улице дети играли в футбол. Чужие дети, как сказала свекровь. А своих никогда не будет.
— Я не специально бездетная. Врачи сказали, можно попробовать лечение...
— Можно, да только дорого. А Андрей на это тратиться не хотел. Сказал — зачем, если можно найти здоровую женщину.
Каждое слово било как молотом. Катя прислонилась лбом к стеклу. Холодно.
— Он правда так говорил?
— Правда. Мать обманывать зачем? Ты для него была как сестра последнее время. Жалел, не хотел обижать, но любви уже не было.
Катя повернулась к свекрови.
— А вы знали про эту женщину давно?
— Месяца три. Андрей сначала скрывал, потом не выдержал, рассказал. Я же мать, чувствую, когда сын счастлив. А с тобой он счастлив не был.
— Значит, вы меня полгода обманывали? Приходили в гости, чай пили, делали вид, что сочувствуете?
Тамара Ивановна пожала плечами.
— А что толку было правду говорить? Горе у тебя и так большое. Подождала, пока немного отойдёшь.
— Отойду? От смерти мужа отойти? — Катя засмеялась горько. — Да я до сих пор просыпаюсь и думаю, что он рядом лежит.
— Ну вот и неправильно. Надо дальше жить. Молодая ещё, тридцать лет всего. Найдёшь себе другого.
— Кто меня возьмёт? Бесплодную вдову?
— Возьмёт кто-нибудь. Только попроще искать надо. Не принца, а обычного мужика.
Катя снова села на кровать. Ноги не держали.
— Можно мне... можно я сегодня последний раз здесь переночую? Завтра утром уеду.
— Можно. Но вещи его сегодня же убери. Не хочу на них смотреть.
Тамара Ивановна вышла из комнаты. Катя осталась одна. Тишина звенела в ушах. Она посмотрела на коробки с вещами Андрея. Теперь они казались чужими. Не любимого мужа, а человека, который хотел от неё уйти.
Взяла в руки его фотографию со стола. Улыбается, обнимает её. Это на их годовщине снимали, в ресторане. Неужели уже тогда думал об уходе?
Катя попыталась вспомнить последние месяцы. Как Андрей себя вёл, что говорил. Действительно стал холоднее. Меньше обнимал, поцелуи формальные. Она списывала на усталость, работу. А он просто разлюбил.
Телефон зазвонил. Катя посмотрела на экран — незнакомый номер.
— Алло?
— Катерина? Это Светлана. Мы не знакомы, но...
— Знаю, кто вы. — Голос получился спокойнее, чем ожидала.
Молчание в трубке.
— Можно встретиться? Поговорить нужно.
— Зачем?
— У меня есть вещи Андрея. Он оставлял у меня. И... есть что рассказать.
Катя сжала телефон. Ещё одна порция правды? Ещё больше боли?
— Хорошо. Где?
— Кафе рядом с вашим домом знаете? "Встреча"?
— Знаю.
— Через час буду.
Катя переоделась, причесалась. В зеркале отражение незнакомое — худое, осунувшееся лицо. Полгода горя состарили на несколько лет.
В кафе пришла первая. Выбрала столик у окна, заказала кофе. Руки тряслись, сердце колотилось. Хотелось убежать, но любопытство было сильнее страха.
Светлана появилась точно через час. Молодая, красивая, как и сказала свекровь. Блондинка с добрыми глазами. Такая, какую мужчины называют "светлый человек".
— Катерина? — она подошла неуверенно.
— Садитесь.
Светлана села напротив, положила на стол небольшую коробку.
— Здесь часы его, зажигалка. Забыл у меня.
Катя кивнула, не глядя на коробку.
— Тамара Ивановна сказала, что вы знали о разводе.
— Да. Андрей рассказывал. — Светлана опустила глаза. — Мне очень жаль, что так получилось.
— Сколько времени вы были вместе?
— Четыре месяца. Познакомились в марте, в детском клубе. Он племянника приводил.
— Он говорил, что любит вас?
Светлана подняла глаза.
— Говорил. Но... я не уверена, что это была любовь. Скорее желание начать новую жизнь.
— То есть?
— Он много рассказывал о вас. О том, как вы познакомились, как поженились. Было видно, что воспоминания дорогие.
Катя нахмурилась. Это не вписывалось в картину, которую нарисовала свекровь.
— Но он же хотел развестись.
— Хотел. Из-за детей. Андрей мечтал о семье, о детях. А у вас не получалось. Это его мучило.
— Значит, меня не любил?
Светлана долго молчала.
— Любил. Но любовь бывает разная. Он вас любил как жену, спутницу жизни. А меня... меня он видел как мать своих будущих детей.
— И что бы было, если бы он не умер?
— Не знаю. Честно. Мы не строили далёких планов. Встречались, проводили время вместе. Он говорил, что нужно время подумать.
Катя взяла коробку с вещами. Знакомые часы, подарок на день рождения. Зажигалка, которую искала дома.
— Почему вы мне это рассказываете?
— Потому что хочу, чтобы вы знали правду. Не такую, какую вам рассказали.
— Какую правду?
— Андрей мучился. Разрывался между долгом и желанием. Любил вас, но хотел детей. И не знал, как поступить правильно.
— А развод разве не решение?
— Он сомневался до последнего. Заявление написал, но подавать не шёл. Откладывал, придумывал причины.
Катя почувствовала, как что-то сжимается в груди. Не злость, не обида. Жалость. К Андрею, к себе, к этой девушке.
— Что будете делать теперь?
— Уезжаю. К родителям, в другой город. Здесь тяжело, всё напоминает.
— Понимаю.
Они сидели молча, пили остывший кофе. Две женщины, которые любили одного мужчину по-разному.
— Катерина, — сказала Светлана тихо. — Не думайте, что вы ничего не добились. Андрей часто говорил, что вы сильная, умная. Что справитесь с любыми трудностями.
— Сейчас не чувствую себя сильной.
— Никто не чувствует после такой потери. Но время лечит. Проверено.
Светлана встала, надела куртку.
— Удачи вам. И... не слушайте никого. Вы знали Андрея лучше всех. Доверяйте своим воспоминаниям, а не чужим словам.
Она ушла. Катя осталась одна с коробкой и новой версией событий. Кому верить? Свекрови, которая показала заявление на развод? Или девушке, которая говорит о сомнениях и любви?
Дома Тамара Ивановна смотрела телевизор.
— Встретилась с ней?
— Да.
— И что, рассказала, как они любили друг друга?
— Рассказала, что Андрей сомневался. Что не был уверен в разводе.
Свекровь хмыкнула.
— Конечно, будет врать. Зачем ей правду говорить?
— А зачем врать?
— Чтобы совесть не мучила. Легче думать, что мужчина сомневался, чем признать, что увёл его у жены.
Катя прошла в спальню, села на кровать. В руках коробка с Андреевыми вещами. Часы ещё идут, стрелки движутся. Время не остановилось, хотя жизнь рухнула.
Взяла в руки заявление на развод, которое показывала свекровь. Перечитала. Формальные слова, стандартная фраза. Ничего о причинах, о чувствах.
А потом заметила дату. Заявление написано за неделю до смерти, как говорила Тамара Ивановна. Но почерк... Что-то не то с почерком. Буквы слишком ровные, старательные. Не как обычно Андрей писал.
Катя встала, подошла к столу, достала из ящика другие записи мужа. Списки покупок, записки. Почерк другой. Более размашистый, небрежный.
Неужели заявление писал не Андрей? Но кто тогда? И зачем?
— Тамара Ивановна, — позвала она. — Идите сюда.
Свекровь появилась в дверях.
— Что?
— Это заявление... вы его сами писали?
Лицо старой женщины изменилось. Сначала удивление, потом злость.
— Что за глупости?
— Почерк не похож на Андреев. У меня есть его записи, можно сравнить.
Тамара Ивановна молчала, глядя в пол.
— Зачем вы это сделали?
— Затем, что ты должна знать правду, — тихо сказала свекровь.
— Какую правду? Что Андрей хотел от меня уйти?
— Да! Он встречался с этой девкой, планировал новую семью. Думаешь, я не видела, как он изменился?
— Видели. Но заявление на развод он не писал.
— Не писал, потому что трус был! Жалел тебя. А надо было давно развестись и жить нормально.
Катя поняла. Тамара Ивановна действительно знала об отношениях сына с другой женщиной. Видела его муки, сомнения. И решила по-своему помочь невестке "отпустить" мужа.
— Вы думали, что делаете доброе дело?
— Думала. Ты молодая, найдёшь себе другого. А так будешь всю жизнь по покойнику страдать.
— Это было не ваше решение.
— Чьё же? Андрей умер, ничего не решив. Светлана уехала. Ты одна осталась с иллюзиями.
Катя села в кресло. Голова кружилась. Значит, правда где-то посередине. Андрей действительно встречался с другой, но разводиться не решился. Любил и её, и ту. Мучился, выбирал.
А теперь выбирать некому. И правду восстанавливать бессмысленно.
— Что будешь делать? — спросила Тамара Ивановна.
— Не знаю. Наверное, действительно уеду. Здесь тяжело.
— Правильно. Начни новую жизнь. Андрей бы этого хотел.
— Откуда вы знаете, чего он хотел? Вы же сами сказали — он ничего не решил.
Свекровь вздохнула.
— Может, и не знаю. Но материнским сердцем чувствую — он хотел, чтобы ты была счастлива. Даже если не с ним.
Катя встала, подошла к окну. Дети уже не играли во дворе, стемнело. Завтра начнётся новый день. Первый день жизни без иллюзий. Без красивой истории любви и без горькой истории предательства.
Будет просто жизнь. Со всеми её сложностями, сомнениями, незавершёнными историями.
И может быть, это и есть настоящая правда. Не чёрная и не белая. А серая, человеческая. Такая, какой и должна быть настоящая жизнь.
— Тамара Ивановна, — сказала она, не оборачиваясь. — А вы меня любили хоть немножко? Как невестку?
Долгое молчание. Потом тихий голос:
— Любила. Поэтому и хотела, чтобы ты перестала мучиться. Только не знала, как по-другому.
Катя кивнула. Поняла. Неумело, грубо, но свекровь пыталась помочь. По-своему освободить от боли.
Может, она и правда ничего особенного в жизни не добилась. Но прожила восемь лет с человеком, который её любил. Пусть и не до конца, пусть с сомнениями, но любил.
И это уже немало. Это уже достижение, которое никто не отнимет.
Рекомендую к прочтению:
Благодарю Вас за прочтение и добрые комментарии! 💖
Не забывайте подписаться, чтобы не пропустить новые публикации.