— Катерина Петровна, опять на такси ездила? — Валентина Ивановна потрясла чеком перед моим носом. — Двести рублей! А автобус что, отменили?
Я сидела за кухонным столом, крутила в руках ложку и молчала. Каждое утро одно и то же — допрос с пристрастием. За что купила, почему потратила, нельзя ли было обойтись.
— Я же объясняла — у меня презентация была важная, опаздывать нельзя было, — тихо ответила я.
— Презентация! — свекровь презрительно хмыкнула. — Вот раньше женщины дома сидели, хозяйством занимались. А сейчас все карьеристки стали. Мужу внимания не хватает.
Андрей молча допивал кофе, даже не поднимая головы. Как всегда. За четыре года брака я ни разу не слышала, чтобы он вступился за меня. Мамочке виднее — вот его девиз по жизни.
— А это что такое? — Валентина Ивановна достала из сумки еще один чек. — Триста рублей в аптеке? На что тратилась?
— Витамины покупала, — я чувствовала, как сжимаются кулаки под столом. — И крем для лица.
— Витамины! Крем! — всплеснула руками свекровь. — В мое время сметаной лицо мазали, и ничего. А теперь всякие дорогущие баночки покупают. Деньги на ветер!
Андрей встал из-за стола, взял портфель.
— Ладно, мам, я опаздываю. Катя, вечером поговорим.
Поговорим. Это означало новую лекцию о семейном бюджете и необходимости экономии. А Валентина Ивановна добавит от себя историю о том, как она в молодости из копейки рубль делала.
— Садись давай, будем план на месяц составлять, — свекровь достала потрепанную тетрадь. — Вот смотри — коммунальные, продукты, проезд. Всё по минимуму. И никаких там излишеств!
Я покорно взяла ручку. В тетради аккуратными столбиками были расписаны все наши траты. До копейки. Валентина Ивановна вела домашнюю бухгалтерию строже, чем главбух на заводе.
— А на одежду сколько закладываем? — спросила я.
— Одежда у тебя есть. Зачем еще? — отрезала свекровь. — Лучше на ремонт отложим. Обои в коридоре уже отклеиваются.
На ремонт квартиры, где я чувствую себя гостьей. Где каждый предмет принадлежит Валентине Ивановне. Где мне отведен статус временной жилицы, которая должна быть благодарна за крышу над головой.
— Хорошо, — согласилась я.
А про себя думала о тайном банковском счете, который открыла полгода назад. Каждый месяц я умудрялась откладывать оттуда немного денег. То завышу трату на продукты, то скажу, что лекарства подорожали. Мелкие суммы, которые никто не заметит.
На счету уже накопилось пятьдесят тысяч. Для начала новой жизни маловато, но это хотя бы что-то.
— А ты что задумалась? — насторожилась Валентина Ивановна. — Не согласна с чем-то?
— Нет, все хорошо, — я закрыла тетрадь. — Пойду на работу собираться.
В офисе было спокойно. Никто не считал мои шаги, не проверял, сколько я потратила на обед. Коллеги относились ко мне как к равной, уважали мое мнение. Здесь я была Катей Сомовой, успешным менеджером, а не неблагодарной невесткой.
— Катя, у меня к тебе предложение, — начальник отдела Игорь Михайлович подошел к моему столу. — Планируем открывать филиал в Петербурге. Нужен руководитель. Зарплата в полтора раза выше, служебная квартира. Подумай.
У меня екнуло сердце. Петербург. Другой город. Свобода.
— А когда нужно дать ответ? — спросила я, стараясь говорить спокойно.
— До конца недели. Командировка на месяц для изучения рынка, потом уже окончательный переезд.
Весь день я думала об этом предложении. В голове проигрывала разговор с Андреем. Как я расскажу о работе в Петербурге. Как он отреагирует. Что скажет его мама.
Домой вернулась поздно. Валентина Ивановна встретила меня в коридоре.
— Где пропадала? Ужин остыл. Андрей ждал тебя.
— Работала, — устало ответила я.
— Работала! — фыркнула свекровь. — А семья на втором месте, да? Муж голодный с работы приходит, а жены дома нет.
Андрей сидел в гостиной, смотрел телевизор. Даже не обернулся, когда я вошла.
— Привет, — сказала я. — Как дела?
— Нормально. Мама говорила, ты опоздала на ужин.
Опоздала на ужин. В двадцать восемь лет. Как будто я школьница, которая задержалась после уроков.
— Андрей, нам нужно поговорить, — я села рядом на диван.
— О чем? — он не отвлекся от экрана.
— Мне предложили повышение. Работу в Петербурге. Хорошую зарплату.
Теперь он повернулся. На лице удивление, смешанное с раздражением.
— В Петербурге? А я что, должен все бросить и ехать за тобой?
— Можем обсудить. Там хорошие перспективы, ты тоже найдешь работу...
— Катя, ты что, с ума сошла? — Андрей встал, начал ходить по комнате. — У меня здесь работа, друзья, мама одна. А ты хочешь, чтобы я все бросил ради твоих амбиций?
— Это не амбиции, это возможность...
— Мам! — крикнул Андрей. — Иди сюда! Послушай, что твоя невестка выдумала!
Валентина Ивановна появилась в дверях, словно только и ждала этого момента.
— Что случилось?
— Катя хочет, чтобы мы в Петербург переезжали. Представляешь?
Свекровь посмотрела на меня с таким видом, будто я предложила ограбить банк.
— В Петербург? А что мы там забыли? Здесь дом, родные места. А ты хочешь все разрушить ради своих прихотей?
— Это не прихоть, — попыталась объяснить я. — Это хорошая работа, перспективы...
— Перспективы! — передразнила Валентина Ивановна. — А что, здесь плохо живем? Крыша есть, еда есть. Чего еще надо?
— Свободы, — вырвалось у меня.
Повисла тишина. Андрей и его мать смотрели на меня, как на сумасшедшую.
— Свободы? — медленно повторила свекровь. — От чего свободы?
— От... — я осеклась. Не могла же я сказать правду. Что задыхаюсь в этом доме. Что устала отчитываться за каждый шаг. Что хочу жить своей жизнью, а не в соответствии с чужими представлениями о том, как должна себя вести замужняя женщина.
— Катя, ты сама слышишь, что говоришь? — Андрей сел обратно на диван. — Мы семья. У нас общие планы, общий бюджет. А ты хочешь все разрушить.
Общие планы. За четыре года брака ни один план не был действительно общим. Всегда решала Валентина Ивановна. Где жить, как тратить деньги, когда детей заводить.
— Я просто думала, что мы могли бы попробовать, — тихо сказала я.
— Нет, — твердо ответил Андрей. — Я не поеду никуда. Моя жизнь здесь.
Моя жизнь здесь. А что же моя жизнь? Где она?
— Ладно, — я поднялась. — Поняла.
На следующий день я сказала Игорю Михайловичу, что мне нужно еще время подумать. Он удивился — такие предложения не делают дважды. Но дал еще несколько дней.
Дома атмосфера стала еще тяжелее. Валентина Ивановна при каждом удобном случае напоминала о моей «неблагодарности». Андрей молчал, но я видела в его глазах упрек. Как ты могла такое предложить?
А я все думала и думала. Смотрела на свой тайный счет. Пятьдесят тысяч. Для переезда в другой город хватит на первое время.
В четверг утром, когда Андрей ушел на работу, а я собиралась идти в офис, Валентина Ивановна устроила мне очередную лекцию.
— Ты подумай хорошенько, Катерина, — говорила она, размешивая сахар в чае. — Семья — это святое. А ты хочешь все разрушить ради каких-то денег.
— Не ради денег, — возразила я. — Ради развития, новых возможностей.
— Развития! — презрительно фыркнула свекровь. — А кто тебе сказал, что женщина должна развиваться? Главное для женщины — семья, дом, муж. А все остальное — баловство.
— В двадцать первом веке женщины работают наравне с мужчинами, — не удержалась я.
— Работают, работают! А семьи разрушаются! Дети без присмотра растут! — Валентина Ивановна стукнула ложкой по столу. — Вот я всю жизнь дома сидела, мужа обихаживала. Сына вырастила порядочным человеком. А сейчас все карьеристки стали!
Я слушала этот поток слов и понимала: ничего не изменится. Никогда. Через десять лет я буду сидеть на той же кухне, выслушивать те же упреки и отчитываться за каждую потраченную копейку.
— Валентина Ивановна, а если бы у вас была возможность начать жизнь заново, вы бы воспользовались? — спросила я.
Свекровь нахмурилась.
— О чем ты говоришь? Какая еще новая жизнь? У меня есть жизнь — сын, дом, обязанности. И у тебя такая же должна быть.
Вечером, придя с работы, я сказала Игорю Михайловичу по телефону, что согласна на работу в Петербурге. Он обрадовался, начал рассказывать о деталях. Командировка начинается в понедельник. Билет на поезд оплатит компания.
Домой я пришла с твердым решением. Андрей и Валентина Ивановна сидели на кухне, обсуждали планы на выходные.
— Мне нужно сказать вам кое-что важное, — я села за стол.
— Что еще? — насторожилась свекровь.
— Я приняла предложение о работе. Еду в Петербург.
Андрей побледнел.
— Как еду? А мы что, не семья?
— Семья, — кивнула я. — Но семья должна поддерживать друг друга. А не держать в клетке.
— В клетке? — возмутилась Валентина Ивановна. — Да мы тебя на руках носили! Дом дали, заботились!
— Заботились, — согласилась я. — По-своему. Но я больше не могу жить чужой жизнью.
— Чужой? — Андрей встал, начал ходить по кухне. — Катя, это наша жизнь! Общая!
— Нет, Андрей. Общая жизнь — это когда решения принимают вместе. А у нас все решает твоя мама. Где жить, как тратить деньги, что покупать.
— Мама заботится о нас!
— Мама заботится о контроле. А ты ей в этом помогаешь.
Валентина Ивановна стукнула рукой по столу.
— Да как ты смеешь! Неблагодарная! Мы тебя приютили, дом дали, а ты...
— Я благодарна, — перебила я. — Но благодарность не означает пожизненное рабство.
— Рабство! — свекровь схватилась за сердце. — Ты слышишь, Андрей? Она нас рабовладельцами называет!
— Катя, хватит, — устало сказал муж. — Успокойся. Завтра все обдумаешь, и мы найдем компромисс.
— Нет, — я покачала головой. — Компромисс — это когда обе стороны идут навстречу. А здесь только я должна идти навстречу. Всегда.
Я встала из-за стола.
— В понедельник я уезжаю в командировку на месяц. Потом посмотрим.
На самом деле я уже решила для себя все. Назад я не вернусь. Петербург станет началом новой жизни.
В выходные собирала документы, нужные вещи. Андрей пытался уговаривать, Валентина Ивановна обвиняла в разрушении семьи. Но я была спокойна. Впервые за годы — абсолютно спокойна.
В воскресенье вечером муж сделал последнюю попытку.
— Катя, ну подумай еще раз. Мы можем все изменить. Снять отдельную квартиру, например.
— Андрей, а почему ты не предлагал этого раньше? Четыре года назад, когда мы поженились?
Он молчал. Знал ответ, но не хотел его озвучивать. Потому что мама была против. Потому что так удобнее. Потому что он никогда не думал о том, удобно ли мне.
— Поздно, — сказала я. — Некоторые решения нельзя принимать задним числом.
Утром в понедельник я уехала. Валентина Ивановна демонстративно не вышла прощаться. Андрей проводил до такси, попытался обнять.
— Я буду ждать, — сказал он.
— Не жди, — ответила я.
В поезде, глядя в окно на мелькающие пейзажи, я думала о том, что впереди. Новый город, новая работа, новые люди. Страшно? Конечно. Но не страшнее, чем прожить всю жизнь в золотой клетке.
Петербург встретил дождем и серым небом. Но мне казалось, что воздух здесь легче. Что я наконец могу дышать полной грудью.
Через три месяца прислала Андрею документы на развод. Он звонил, пытался уговорить вернуться. Валентина Ивановна тоже звонила, обвиняла в эгоизме.
— Ты разрушила семью! — кричала она в трубку. — Из-за своих амбиций!
— Я построила свою жизнь, — спокойно отвечала я. — Такую, какой хочу ее видеть.
Год спустя встретила в Петербурге мужчину, который не считает каждую мою копейку и не советуется с мамой по поводу каждого решения. Который видит во мне равного партнера, а не приложение к семейному бюджету.
А недавно получила сообщение от бывшей соседки. Андрей женился во второй раз. На тихой девочке, которая не спорит с Валентиной Ивановной и покорно отчитывается за каждую трату.
Возможно, так им и лучше. А мне хорошо здесь, в своей новой жизни, где никого не нужно просить разрешения на собственное счастье.