Я чуть не повторила ошибку соседа. Делюсь, как вовремя остановилась...
Лидия Петровна колдовала над своим фирменным «Наполеоном». Коржи тонкие как папиросная бумага уже остывали на льняном полотенце. Она аккуратно смазывала каждый нежным заварным кремом с ноткой ванили.
Аромат плыл по всему дому. Смешивался с запахом цветущих флоксов на веранде. Этот торт был ее визитной карточкой. Паролем в мир большой и шумной семьи сына.
Павел должен был приехать с невесткой и внуками к обеду. Машенька обожала помогать бабушке с кремом. А маленький Колька всегда норовил стащить крошки от обрезки коржей.
Женщина улыбнулась. Она жила этими моментами. После того как осталась одна она вышла на пенсию. Ее мир сжался до размеров дачного участка и квартиры сына. И она была этому рада. Что может быть важнее чем быть нужной своим самым близким людям?
Закончив с тортом она поставила его в холодильник. На столе уже стояла большая миска окрошки на домашнем квасе. В духовке томилась картошечка с курицей. Все было готово. Она присела на старый венский стул у окна. Оттуда открывался вид на соседский участок.
Там как всегда по субботам копошился ее сосед. Строгий молчаливый мужчина. Бывший штурман дальнего плавания. Тоже один живет как и она. Только жизнь его была совсем другой. Его участок был безупречным. Ровные грядки. Подвязанные георгины. Ни единого сорняка. Но эта идеальность была какой-то холодной.
На участке не валялись забытые детские игрушки. Не стояли маленькие велосипеды. Не висели на веревке яркие панамки.
У Игоря Матвеевича тоже были дети. И даже кажется внуки. Но он никогда о них не говорил. И они никогда не приезжали. Однажды она не выдержала. Встретив его у калитки она спросила между прочим:
— А вы Матвеич внуков-то не ждете на лето?
Он окинул ее тяжелым взглядом.
— А зачем? У них родители есть. Они их родили им и возиться. Мое дело — не мешать.
Тогда она даже руками всплеснула про себя. Как это — не мешать? Да она бы места себе не нашла если бы неделю не видела своих! Она считала мужчину странным. Человеком который променял живое тепло на идеальные грядки с помидорами.
Телефонный звонок вырвал ее из раздумий. Номер сына.
— Мамуль привет! — голос Павла звучал виновато. Она сразу все поняла. Это был тот самый тон который она слышала уже не раз.
— Привет сынок. Что-то случилось? Вы выезжаете?
— Мам тут такое дело… В общем мы не приедем сегодня. У Светы голова. Лежит пластом. Да и у Кольки температура небольшая. Не хотим рисковать.
Она молчала. Смотрела в окно. На чистом небе не было ни облачка. Свежий ветерок колыхал занавеску. Ничто не предвещало такого поворота.
— Мам? Ты слышишь? Ты не расстроилась? Мы на следующей неделе точно-точно.
— Не расстроилась сынок. Конечно. Выздоравливайте — сказала она ровным голосом и положила трубку.
Она сидела неподвижно несколько минут. В доме стояла тишина. Только тикали старые ходики. Это было что-то новое. Более глубокое и острое. Чувство будто ее только что использовали и отложили.
Ведь она знала. Почти наверняка знала что никаких недомоганий нет. Просто у них появились другие планы. А мама… мама подождет. Она всегда ждет.
Она снова посмотрела в окно. Мужчина закончил с прополкой и теперь неторопливо поливал свои розы из лейки. Он был спокоен. В его мире не было отмененных визитов и несъеденных тортов. В его мире был только он и его сад. И в этот момент ей впервые в голову пришла неожиданная мысль.
А что если он прав?
Что если ее любовь и забота — это не дар а обуза? Что если она своей активностью просто не дает сыну жить своей жизнью? Может он потому и врет ей что боится расстроить прямым отказом?
Эта мысль была как укол. Неожиданная и отрезвляющая. Она встала. Подошла к столу накрытому на пятерых. Взяла тарелку. Потом еще одну. И молча методично начала убирать все обратно в сервант.
Курицу с картошкой — в контейнер и в холодильник. Окрошку — туда же. А потом взяла торт. Свой великолепный «Наполеон». Завернула в пакет и убрала в морозилку. Пусть лежит. Может когда-нибудь пригодится.
В этот момент что-то в ней изменилось. Как будто кто-то невидимый бросил кубики ее судьбы. И они выпали совершенно новой комбинацией.
Следующая неделя прошла в размышлениях. Она решила провести эксперимент. Попробует пожить так как живет ее сосед. Для себя. Не ждать звонков. Не строить планов на ком-то другом.
В среду позвонил Павел.
— Мамуль привет! Как ты? Слушай у нас тут проблема. Свете надо срочно на работу а садик на карантине. Можешь с Машенькой посидеть завтра? Я ее утром завезу.
Сердце екнуло. Машенька! Ее любимая хохотушка. Она уже представила как они будут лепить из пластилина и читать сказки. Но образ спокойного мужчины встал перед глазами.
— Не могу сынок — сказала она. Сама удивилась твердости в своем голосе. — У меня на завтра дела в городе.
В трубке повисла тишина. Павел явно не ожидал такого ответа.
— Дела? Какие? — в его голосе проскользнуло недоумение.
— Разные. Важные — ответила она. — Вам придется что-то придумать. Вы же взрослые люди.
И положила трубку не дожидаясь ответа. Внутри все переворачивалось. Она чувствовала себя не в своей тарелке. Но одновременно с этим — какое-то новое чувство свободы. Она действительно была свободна завтра. И она действительно поедет в город.
Женщина позвонила своей старой институтской подруге Зое. С которой они не виделись уже лет пять.
— Зойка привет! Это Лида.
— Лидка! Сто лет! Какими судьбами? Что-то случилось? Сын? Внуки? — затараторила Зоя.
— Все в порядке. Просто захотелось тебя увидеть. Может встретимся завтра? Вспомним молодость.
Они встретились в маленьком кафе в центре города. Зоя энергичная и шумная тут же вывалила на нее все свои новости. Про невестку-лентяйку. Про зятя-растяпу. Про то как она разрывается между двумя семьями своих детей. Пытается всем помочь.
— А ты как? — спросила она наконец. — Твои-то хоть ценят?
Лидия Петровна неопределенно пожала плечами.
— Я решила немного пожить для себя.
— Ой да брось ты! — махнула рукой Зоя. — Что это за жизнь — для себя? Пустота одна. Вот я вчера своему оболтусу котлет нажарила. Так он мне звонил вечером. Благодарил. Говорит: «Мам твои котлеты — это вкус детства». И все! И я счастлива. Ради этого и живем.
Она слушала подругу. И чувствовала как ее новообретенная свобода начинает казаться искусственной. Она купила билет в филармонию на вечер. Сидела в бархатном кресле. Слушала Моцарта. И не могла отделаться от мысли что сейчас Машеньке пора читать сказку на ночь. А Колька наверное капризничает. Не хочет чистить зубы.
Вернувшись на дачу поздно вечером она увидела свет в окнах мужчины. Он сидел в кресле у окна и читал книгу. Был один. И в его одиночестве ей вдруг почудилось не сила и независимость. А какая-то глубокая печаль.
Прошла еще неделя. Она упорно держалась выбранного курса. Съездила на экскурсию в соседний городок. Перебрала старые фотографии. Начала вышивать картину которую забросила много лет назад.
Сын звонил еще пару раз. Голос его был сдержанным и обиженным. Она понимала что стена между ними растет. Но упрямо продолжала свой эксперимент. Убеждала себя что так будет лучше для всех.
Развязка наступила неожиданно. В субботу разразилась сильная гроза с ветром. Старая береза на участке мужчины не выдержала и рухнула. Повалила забор и зацепила угол ее сарая.
Она выскочила на крыльцо. Ущерб был не критичным но нужно было что-то делать. Она пошла к нему. Постучала. Тишина. Постучала еще раз громже. Дверь приоткрылась. На пороге появился Игорь Матвеевич. Он выглядел неважно. Бледный. Осунувшийся.
— Игорь Матвеевич вы в порядке? У вас там береза упала…
— Видел — коротко бросил он. — Завтра разберусь.
Он хотел закрыть дверь но она остановила его.
— Вам плохо? Может доктора?
— Не нужно — он покачал головой. — Давление просто. Пройдет.
И в этот момент она заглянула ему за спину. Вглубь дома. Взгляд ее упал на старый сервант у стены. За его стеклянной дверцей стояли фотографии в рамках. Много фотографий. Дети. Свадьбы. А на самом видном месте — большой портрет двух смеющихся ребятишек. Мальчика и девочки. Очень похожих на ее Машу и Колю.
И рядом с фотографиями лежали маленькие свертки. Аккуратно завернутые в яркую бумагу. Подарки. Много подарков. На одном она разглядела надпись. Детским почерком: «Дедушке Игорю на День Рождения».
— Это… ваши внуки? — тихо спросила она. Кивнула на сервант.
Он проследил за ее взглядом. Лицо его на мгновение дрогнуло. Он тяжело вздохнул. И кажется впервые посмотрел на нее не как на назойливую женщину а как на человека.
— Мои — глухо сказал он. — Макару десять. Анечке — семь.
— Они… красивые.
— Да — он провел рукой по лицу. — Красивые. Только я их почти не знаю. Сын привозит подарки от них на праздники, забирает для них. Иногда присылает фотографии. Вот так и общаемся.
Он помолчал. Глядя куда-то в пустоту.
— Я ведь сам так решил Петровна. Когда остался один я сказал детям: живите своей жизнью. Не надо ко мне мотаться. Не надо тратить время. У вас свои заботы. Я сильный. Я справлюсь. Думал правильный поступок совершаю. Даю им свободу.
Он грустно усмехнулся.
— Они и воспользовались этой свободой. Сначала звонили каждый день. Потом — раз в неделю. Потом — по праздникам. Они привыкли что я сильный. Привыкли что я справляюсь. Они живут своей жизнью как я и велел. А я…
А я теперь сижу и смотрю на их фотографии. И понимаю что для Макара я не дедушка. А просто имя на подарочной коробке. Он меня на улице встретит — не узнает.
Он замолчал. В наступившей тишине было слышно как капли дождя стучат по крыше.
— Я думал что даю им свободу — сказал он тихо. — А на самом деле построил стену. Между собой и ими. Высокую стену. И теперь не знаю как ее разрушить. Да и нужна ли им теперь дыра в этой стене? Боюсь что нет.
И вот я слушала его и думала: а может это и есть та самая правда о которой так много спорят? Где эта грань между любовью и навязчивостью? Может и вправду лучше отпустить чтобы потом не жалеть? Или это все выдуманные истории а в жизни все совсем иначе?
Она смотрела на этого гордого человека. И видела не странного мужчину а глубоко одинокого старика. Который совершил серьезную ошибку в своей жизни. Он добровольно отказался быть нужным. И теперь расплачивался за это тишиной в своем безупречном но пустом доме.
Женщина вдруг с ясностью поняла какой опасной дорогой пошла сама. Ее обиды. Ее эксперименты. Ее «жизнь для себя» — все это была гордыня. Глупая мелочная гордыня. А настоящая пропасть — вот она. Стояла перед ней. В лице мужчины который смотрел на фотографии своих внуков как на картинки из чужой жизни.
— Вы чай будете? — вдруг спросила она. — У меня с чабрецом есть. Для давления хорошо.
Он удивленно поднял на нее глаза. И медленно кивнул.
Они сидели на ее кухне. Пили чай с печеньем. Мужчина впервые за все годы их соседства говорил. Рассказывал про море. Про порты. Про свою жену. А она слушала и думала о своем. О том что ее сын врал ей не со зла а от слабости. О том что ее внуки скучают. О том что ее «Наполеон» — это не просто торт а якорь который держит их всех вместе.
Когда он ушел она достала из холодильника контейнер с курицей и картошкой. Поставила разогреваться. Достала телефон. На экране было два пропущенных вызова от Павла.
Сердце забилось быстро. Она нажала на кнопку вызова.
— Мам! Я тебе звоню-звоню! — голос сына был встревоженным. — У вас там сильный ветер прошел. По новостям передали! С тобой все в порядке? Мы волнуемся!
— Все в порядке сынок — ответила она. Голос ее был теплым и спокойным. Впервые за последние недели. — Немного забор повалило но это не важно.
— Слава богу. Мы уже хотели ехать.
— Приезжайте — сказала она просто.
— Прямо сейчас? — удивился Павел.
— Прямо сейчас. Я вас жду. Картошка уже греется.
Она положила трубку и подошла к окну. Дождь закончился. Над садом вставала радуга. Женщина достала из морозилки торт. Он был как новенький. Достала муку. Масло. Яйца. Времени было мало но она знала что успеет. Успеет что-то добавить. Сделать стол еще богаче. В этом будет самое главное. В этом будет ее любовь. И радость ожидания.
Через час она услышала шум подъезжающей машины и радостные крики: «Бабушка!».
Она открыла дверь. И в этот момент поняла. Быть нужной — это не бремя. И не обязанность. Это величайший подарок который только может дать жизнь. И она чуть было не отказалась от него по собственной глупости.
Она смотрела на своих детей и внуков. Обнимала их. Вдыхала родные запахи. И чувствовала себя самым счастливым человеком на свете.
А на соседнем участке за высоким забором так и горел одинокий свет в окне.
***
Здесь каждый день истории о том, как мы учимся быть счастливыми и не наделать глупостей.
Если эта история отозвалась в сердце — подписывайтесь!
***