— А квитанции где? Без квитанций я деньги не возвращаю!
Эти слова ударили Марину как пощёчина. Она стояла на пороге квартиры свекрови, держа в руках пакет с продуктами, которые только что купила по её же списку. Галина Петровна, облачённая в домашний халат с павлинами, смотрела на неё с выражением строгого бухгалтера, проверяющего отчётность нерадивого сотрудника.
— Я... я не подумала их взять, — растерянно пробормотала Марина. — Там же всего на полторы тысячи, я помню сумму точно.
— Помнит она! — фыркнула свекровь, забирая пакет из её рук. — А если ты там себе что-то купила за мой счёт? Откуда я знаю? Запомни раз и навсегда: в нашей семье каждая копейка должна быть подтверждена документально. Это тебе не у мамочки жить, где всё на доверии.
Свекровь развернулась и пошла вглубь квартиры, оставив Марину стоять в прихожей. Та чувствовала, как внутри поднимается волна обиды, смешанной с недоумением. Она была замужем за Андреем уже два года, но его мать по-прежнему обращалась с ней как с прислугой, которую нужно постоянно проверять.
— Мам, ну что ты начинаешь? — раздался из гостиной голос Андрея. Он сидел на диване, уткнувшись в планшет. — Марина же старалась, съездила в магазин.
— Вот именно что съездила! На нашей машине, между прочим. Бензин тоже деньги стоит. И вообще, сынок, я с твоей женой разговариваю, а не с тобой. Иди лучше проверь, правильно ли она сортирует продукты. А то в прошлый раз положила йогурт к овощам.
Марина прошла на кухню, стараясь не обращать внимания на то, как Галина Петровна демонстративно пересчитывает продукты, сверяясь со своим списком. Это было унизительно. Она, взрослая женщина с высшим образованием, работающая главным бухгалтером в крупной компании, должна была отчитываться за каждую покупку перед свекровью.
История их совместного проживания началась год назад, когда Галина Петровна заявила, что ей тяжело жить одной в большой квартире. Андрей, единственный сын, не смог отказать матери. "Это временно, — уверял он Марину. — Пока мама не привыкнет к одиночеству после смерти отца". Но временное, как это часто бывает, плавно перетекло в постоянное.
Свекровь установила в доме свои порядки с первого же дня. Она контролировала всё: от того, какую туалетную бумагу покупать, до того, в какое время Марина должна возвращаться с работы. "Порядочная жена должна быть дома к шести вечера", — изрекала она, игнорируя тот факт, что у невестки ненормированный рабочий день.
Но больше всего Марину угнетал финансовый контроль. Несмотря на то, что молодая пара вносила равную со свекровью долю в семейный бюджет, Галина Петровна распоряжалась деньгами единолично. Она требовала отчёта за каждую потраченную копейку, но сама могла позволить себе любые траты без объяснений.
— Андрюша, — позвала свекровь из гостиной, — напомни своей жене, что завтра приедет тётя Вера. Нужно приготовить что-то особенное. Но не вздумайте покупать дорогую рыбу, как в прошлый раз. Обойдёмся курицей.
Марина стиснула зубы. Тётя Вера была сестрой Галины Петровны, такой же властной и бесцеремонной. Их визиты превращались в настоящее испытание, где Марину критиковали за всё: от причёски до способа нарезки салата.
Вечером, когда они с Андреем остались одни в своей комнате, Марина решилась на разговор.
— Андрей, так больше продолжаться не может. Твоя мама обращается со мной как с прислугой. Я устала от постоянного контроля и унижений.
Андрей отложил телефон и посмотрел на жену с выражением усталого человека, которому в тысячный раз приходится объяснять очевидные вещи.
— Марин, ну что ты хочешь? Это же моя мама. Она всю жизнь так жила, привыкла всё контролировать. После смерти отца ей тяжело. Потерпи немного.
— Немного? Мы живём так уже год! И ничего не меняется, только становится хуже. Вчера она проверяла мою сумку, когда я пришла из магазина. Сказала, что должна убедиться, что я не купила ничего лишнего.
— Она просто экономная, — вздохнул Андрей. — В их поколении так воспитывали. Не принимай близко к сердцу.
— Экономная? Андрей, на прошлой неделе она купила себе шубу за двести тысяч! При этом мне запретила покупать новые зимние сапоги, сказала, что старые ещё походят.
— Ну это же её деньги, — пожал плечами муж. — Она имеет право тратить их как хочет.
— А как же наши деньги? Мы отдаём ей всю зарплату, оставляя себе только на проезд. Она обещала, что будет откладывать на наш первоначальный взнос за квартиру, но я что-то не вижу никаких накоплений.
Андрей нахмурился. Эта тема была болезненной. Они мечтали о собственном жилье, но мать убедила его, что "глупо платить ипотеку, когда можно жить в просторной квартире бесплатно".
— Послушай, — сказал он примирительно, — давай не будем ссориться. Мама не вечная. Рано или поздно мы будем жить отдельно. А пока... пока просто постарайся не обращать внимания на её придирки.
Марина почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Её муж, человек, который должен был защищать её, снова выбрал сторону матери. Как всегда.
На следующий день визит тёти Веры превзошёл все ожидания по части унижений. Сёстры сидели в гостиной, попивая чай из фарфорового сервиза, который Марине запрещалось даже протирать от пыли, и обсуждали "недостатки современных невесток".
— Представляешь, Вера, — говорила Галина Петровна, не стесняясь того, что Марина находится в соседней комнате и всё слышит, — она даже не умеет правильно гладить рубашки. Андрюша ходит на работу как неряха. Хорошо, что я это вовремя заметила и теперь глажу сама.
— Ужас какой, — поддакивала тётя Вера. — А моя невестка, представь, требует отдельную квартиру. Говорит, что хочет жить самостоятельно. Я сыну сказала: выгонишь меня из собственного дома — забудь о наследстве.
— Правильно сделала! Эти молодые только и думают, как бы урвать побольше. Никакого уважения к старшим. Вот я Андрюше уже объяснила: квартира записана на меня, и так будет всегда. Нечего им тут хозяйничать.
Марина замерла с чашкой в руках. Значит, все их мечты о том, что когда-нибудь эта квартира станет их домом, были напрасными. Свекровь никогда не собиралась делиться ни жильём, ни властью.
Вечером произошёл инцидент, который стал последней каплей. Марина получила премию на работе — тридцать тысяч рублей за успешно закрытый проект. Она не стала говорить об этом ни мужу, ни свекрови, решив потратить деньги на давно откладываемые покупки: новые сапоги, визит к стоматологу и подарок подруге на день рождения.
Но Галина Петровна каким-то образом узнала о премии. Возможно, Андрей проговорился, а возможно, она просто проверила банковскую выписку — у неё был доступ к их семейному счёту.
— Марина! — голос свекрови прогремел по квартире как гром. — Немедленно иди сюда!
Марина вышла из комнаты и увидела Галину Петровну, стоящую посреди гостиной с телефоном в руках. На экране был открыт банковский счёт.
— Что это такое? — свекровь ткнула пальцем в экран. — Откуда у тебя тридцать тысяч?
— Это моя премия, — спокойно ответила Марина, хотя внутри всё кипело от возмущения.
— Твоя премия? — глаза Галины Петровны сузились. — В этом доме нет "твоего" и "моего". Есть семейный бюджет. Ты должна была сразу перевести деньги на общий счёт.
— Я собиралась купить себе необходимые вещи. Мне нужны новые сапоги, старые совсем развалились.
— Сапоги? — свекровь рассмеялась. — У тебя есть сапоги. А эти деньги пойдут на ремонт ванной. Я давно собираюсь поменять там плитку.
— Но это мои деньги! Я их заработала!
— Ах, так ты ещё и пререкаться будешь? — лицо Галины Петровны побагровело. — Андрей! Иди сюда, полюбуйся на свою жену!
Андрей вышел из кухни с бутербродом в руке. Увидев разгневанную мать и бледную жену, он тяжело вздохнул.
— Что опять случилось?
— Твоя жена скрывает от семьи деньги! Получила премию и молчит! Собирается тратить на всякую ерунду, пока мы тут экономим на всём!
— Марин, это правда? — Андрей посмотрел на жену с укоризной.
— Да, это правда. И я не вижу в этом ничего плохого. Я имею право распоряжаться своими деньгами.
— Вот как? — Галина Петровна всплеснула руками. — Андрюша, ты слышишь? Она имеет право! А кто ей дал это право? Кто её кормит? Под чьей крышей она живёт?
— Я плачу за еду и коммунальные услуги наравне с вами! — не выдержала Марина.
— Ах ты неблагодарная! Да если бы не я, вы бы до сих пор по съёмным углам скитались! А теперь ещё и права качаешь!
Марина посмотрела на мужа, ожидая поддержки. Но Андрей избегал её взгляда.
— Мам, успокойся, — пробормотал он. — Марина, отдай деньги маме. Потом разберёмся.
Это было предательством. Чистым, неприкрытым предательством. Марина почувствовала, как внутри что-то окончательно сломалось. Годы унижений, контроля и одиночества в собственной семье вылились в одно-единственное решение.
— Хорошо, — сказала она удивительно спокойным голосом. — Я отдам деньги. Все до копейки.
Она достала телефон и на глазах у изумлённых свекрови и мужа перевела тридцать тысяч на семейный счёт. Галина Петровна удовлетворённо кивнула.
— Вот и умница. А теперь иди готовь ужин. И не забудь, что я не ем жареное.
Марина молча развернулась и пошла в спальню. Она достала из шкафа чемодан и начала складывать вещи. Андрей вбежал в комнату через пять минут.
— Ты что делаешь?
— Собираю вещи. Ухожу.
— Как уходишь? Куда? Марин, не глупи!
— К маме. Она живёт одна в двухкомнатной квартире и будет рада мне.
— Но... но ты же не можешь просто так уйти! Мы же семья!
Марина остановилась и посмотрела на мужа. В её глазах не было ни слёз, ни злости. Только усталость.
— Семья? Андрей, в этом доме есть только ты и твоя мама. Я тут никто. Гостья, которую терпят и которой постоянно напоминают об её месте. Я устала быть никем.
— Марина, пожалуйста, давай поговорим. Я поговорю с мамой, она извинится.
— Извинится? За что? За то, что сказала правду? Ведь она права — это её квартира, её правила. А ты... ты никогда не был на моей стороне. Ни разу за два года.
В дверях появилась Галина Петровна.
— Что тут происходит? Марина, ты что, вещи собираешь? Ну и скатертью дорога! Найдём Андрюше жену получше. Из хорошей семьи, с приданым.
— Мам! — Андрей повысил голос, впервые за долгое время. — Прекрати!
— Что прекратить? Я в своём доме могу говорить что хочу. Если ей тут не нравится, пусть уходит. Только пусть не думает, что Андрюша побежит за ней. Правда, сынок?
Андрей молчал, разрываясь между матерью и женой. Марина захлопнула чемодан.
— Не волнуйтесь, Галина Петровна. Я не собираюсь уводить вашего сына. Он весь ваш. Как и всегда был.
Она прошла мимо них, взяла в прихожей свою сумку и пальто. На пороге обернулась.
— Знаете, Галина Петровна, вы добились своего. Теперь вы снова можете контролировать каждый шаг своего сына, каждую его копейку. Только не удивляйтесь, когда однажды останетесь совсем одна. Потому что ни одна нормальная женщина не выдержит того, что выдержала я.
— Марина, подожди! — Андрей бросился за ней, но мать схватила его за руку.
— Пусть идёт! Не унижайся перед ней! Она ещё приползёт на коленях, вот увидишь!
Марина спустилась по лестнице, вышла из подъезда и остановилась. Ноябрьский вечер был холодным, но она впервые за долгое время дышала полной грудью. Она достала телефон и набрала номер мамы.
— Мам? Это я. Можно я к тебе приеду пожить? Да, насовсем. Объясню всё при встрече. Спасибо, мамочка.
Она остановила такси и, садясь в машину, увидела в окне третьего этажа силуэт Андрея. Он стоял, прижавшись лбом к стеклу. Рядом маячила фигура его матери, что-то говорившей, размахивая руками.
"Пусть живут вдвоём, — подумала Марина. — Они достойны друг друга".
Через месяц Андрей нашёл её номер (она поменяла симку) и начал писать сообщения. Он умолял вернуться, обещал, что всё изменится, что они будут жить отдельно. Марина не отвечала. Она знала, что ничего не изменится. Галина Петровна никогда не отпустит сына, а он никогда не найдёт в себе сил уйти.
Ещё через полгода общие знакомые рассказали, что Андрей женился снова. Его новая жена была из "хорошей семьи", как и хотела Галина Петровна. Правда, прожила она в их доме всего три месяца, после чего сбежала, не выдержав постоянного контроля свекрови.
А Марина? Марина начала новую жизнь. Она сняла небольшую квартиру недалеко от мамы, получила повышение на работе и впервые за долгое время почувствовала себя свободной. Свободной распоряжаться своими деньгами, своим временем, своей жизнью.
Иногда она вспоминала Андрея и даже жалела его. Он так и остался маленьким мальчиком, неспособным выйти из-под материнского контроля. Но эта жалость больше не причиняла боли. Марина поняла главное: нельзя спасти того, кто не хочет быть спасённым.
А Галина Петровна? Она осталась в своей большой квартире, со своими правилами и своим контролем. Только вот контролировать стало некого. Андрей после второго развода замкнулся в себе, целыми днями пропадал на работе, а дома молча уходил в свою комнату. Постепенно до Галины Петровны начало доходить, что она собственными руками разрушила счастье сына. Но гордость не позволяла ей признать свои ошибки.
Так они и жили вдвоём в большой квартире — стареющая женщина, привыкшая всех контролировать, и её взрослый сын, так и не научившийся жить собственной жизнью. Два одиноких человека под одной крышей, связанные не любовью, а взаимной зависимостью, которую они принимали за семейные узы.