Я люблю вещи. Я к ним прикипаю.
Всякие красивые чашечки-тарелочки, что-то удобное или то, что хранит теплые воспоминания.
Я умею освобождать дом от ставших ненужными вещей, но так же умею и наполнять его другими вещами. И то, и другое я делаю профессионально, со всем размахом моей большой души. Правда, есть вещи, которые не имеют срока "нужности", они просто радуют. Иногда даже своей бесполезностью. Хотя, разве бывает бесполезным душевное тепло или милые воспоминания?
То, что я скучаю по некоторым вещам, я поняла не так давно. В основном это что-то из того, что было у меня в детстве. Недавно мне вдруг стали нужны пластинки и проигрыватель, потом - куклы и календарики. Этакая попытка вернуть себе немного того счастливого и беззаботного времени.
Но самый большой и давний мой фетиш - посуда. Посуда с историей...
"Мещанство" – вышло откуда-то из закоулков памяти, когда я осознала, что вещи могут поднимать мне настроение.
В советское время слово "мещане" выражало презрительное отношение к простым радостям быта. Мол, надо не об этом думать, а о чем-то более высоком, значимом. Например, о мире во всем мире или о победе Мировой Революции. А эти все ваши юбки-кастрюльки - это мещанство, это стыдно и плохо.
Когда я копала историю рода, услышала такую фразу: "Ваш прадед был не крестьянином, он был мещанином". Я удивилась, потому что никогда об этом в семье не говорили. Потом я узнала, что мещанство было самым большим сословием в царской России, в которое входили городские жители. Состояло оно из ремесленников, торговцев, домовладельцев и других горожан. Тех, кто по доходам ещё не дорос до купечества.
Мой прадед, Лука Андреевич, был хорошим хозяином и настоящим кормильцем. Из города Мезени в конце 19 – начале 20 века он возил в Архангельск и Петербург обозы с рыбой, пушниной, морским зверем. То есть с тем, что добывали другие поморы. Про него говорили, что честности и порядочности он был необыкновенной, и те, кто доверял ему свой товар, знали, что получат все, как договорились, а иногда и больше. "Я при Луке Андреевиче только и зажи́л, смог дом отстроить", – так говорил один из рыбаков-поморов, с кем работал прадед.
Дорога на Мезень и сейчас оставляет желать лучшего, а в те времена - представить сложно, как с огромным обозом в несколько десятков саней они добирались до больших городов. Но добирались: продавали своё, закупали заказанное и с прибылью, по той же трудной дороге, возвращались обратно.
Прадед и прабабушка любили красивые и добротные вещи. Прадед уважал хороший инструмент, справную одежду и мебель. У прабабушки было так много посуды, что соседки одалживали её на гостьбы - семейные праздники - и уносили двоеручными корзинами. Конечно, возвращалось не всë: праздники же. Несколько предметов той самой посуды дошли и до меня.
Я люблю брать её в руки, показывать друзьям, я просто её люблю. Мне нравится осознавать, что я держу тарелку или чашку, которой больше ста лет, которую когда-то так же держала в руках моя пра. Есть в этом что-то магическое.
А недавно мне, простите, припëрло снова иметь чудо-печку. Была у нас в семье такая круглая штуковина, с нагревательным элементом в крышке.
Мои подруги, кто со мной давно, помнят, что я всегда в ней что-то пекла. Особенно всем помнится "Чудо" - так именно из-за печки называла несколько усовершенствованный мезенский пряник моя бабушка.
Сам пряник, тот, традиционный, который в Мезени ели обязательно с чёрным кофе, сваренным в специальном самоваре, не такой вкусный, как по рецепту бабушки. Они очень похожи, но наш - нежней и пряней. (К слову, у каждой семьи был свой рецепт.) Я научилась его печь лет в 10. В той самой чудо-печке. Она прослужила нам верой и правдой более 40 лет. И, хотя в советское время вещи делали хорошо, пришло и её время уйти на покой. Я пекла потом "Чудо" в новой духовке, но вкус всегда получался не тот. Все ингредиенты - те, а вкус - другой.
Я очень люблю современную жизнь с её изобилием. Маркетплейсы - это отдельная территория моего комфорта. Там я и нашла её, родимую, почти такую же!
Уже неделю радуюсь, как будто встретила старого друга, по которому очень скучала. А ведь казалось бы - просто вещь. Но для меня она - не просто, а МОЯ вещь. С моими воспоминаниями. И воспоминаниями не простыми, а дорогими сердцу.
Вот бабушка и её комната в коммунальной квартире на Набережной Ленина. На столе чудо-печка, от неё исходит просто невероятный аромат.
– Бабушка, а "Чудо" сегодня с орешками? – Мой первый вопрос, когда я влетаю в квартиру.
Мне нравились грецкие орехи, запечённые в этом неповторимом пряном тесте. Орехи бабушка клала не всегда, потому что в советское время чищенных в магазинах не продавали, да и неочищенные нужно было ещё "достать". Зато, когда они были, её младшая, Витуся, была самой счастливой девочкой на Земле!
Вот чудо-печка стоит в квартире, где я родилась. Мне 10, я читаю рецепт, записанный маминым почерком в книге-блокноте, и стараюсь делать всë строго по нему: старательно пережигаю сахар, смешиваю сметану, яйца, сахарный песок, масло, муку, добавляю специи, заливаю все в форму, и снова по дому разлетается тот самый аромат. И бабушка будто рядом, хотя её уже год, как нет.
Мне 13, и мы с одноклассницами делимся рецептами, ведем каждая по толстой тетради. Это было повальное увлечение. Каждый рецепт я пробую в чудо-печке, в ней же пеку для школьных чаепитий. Что-то получается, что-то нет, но я не сдаюсь.
Вот я взрослая, уже мама старшего сына, и чудо-печка снова согревает дом своим аппетитным уютом. Мы сидим с подругами на маленькой кухне, за окнами трудные 2000-е, у каждой из нас - свои проблемы и хлопоты. Мы еще совсем молодые, хоть уже и мамочки. Мы не знаем, что ждет нас впереди, не понимаем, как жить дальше, даже близко не догадываемся, как помотает каждую из нас, и что жить мы скоро будем в разных городах. Сейчас мы вместе, на столе "Чудо", и кажется, что все обязательно будет хорошо.
Сегодня, спустя почти 20 лет, я пеку, как раньше, в чудо-печке, и вспоминаю лучшее, что связано у меня с ней. Я замешиваю вкуснейшее, сметанной густоты, тесто. Раньше я обожала его есть сырым, сейчас это же любит делать мой младший сын.
Я прикасаюсь через этот пряный вкус к истории рода, благодарю всех, кто живет во мне, всех, благодаря кому живу я, и – радуюсь текущему моменту всей широтой своей мещанской души.
©Виктория Князева, 18 июля 2025, Спб.