В моей жизни было много испытаний, но такого предательства я не ожидала даже от самых близких людей. Всё началось с того, что я решила защитить свою дочь от мужа-тирана. А закончилось тем, что теперь я для всех враг номер один.
Когда Машенька впервые привела домой Сергея, я обрадовалась. Парень показался мне воспитанным, работящим. Он учился на инженера, помогал родителям по хозяйству. Мы с покойным мужем даже говорили между собой: "Хороший выбор у нашей дочки".
Свадьбу играли скромно, но душевно. Молодые сняли однокомнатную квартиру на окраине города. Я тогда еще работала в бухгалтерии, могла им помочь финансово. Покупала продукты, одежду Машеньке дарила. Сергей всегда благодарил, даже руку целовал по-старомодному.
Первые тревожные звоночки появились через полгода после свадьбы. Приехала к детям в гости, а у Маши синяк под глазом.
"Мам, я просто дверцей шкафа ударилась", - говорит, глаза отводит.
"Машенька, ты же знаешь, мне можно правду сказать", - пытаюсь до нее достучаться.
"Да что ты, мама! Сергей золотой человек. Он бы муху не обидел".
Но я не слепая. Видела, как напрягается дочь, когда муж домой приходит. Как вздрагивает от его резкого голоса. Как оправдывается за каждую мелочь.
Через год родился внук Данилка. Я думала, ребенок изменит Сергея к лучшему. Ошибалась. Наоборот, стало хуже. Зять начал ревновать жену к собственному сыну.
"Только ребенком и занимается! - жаловался он мне. - Дом запущен, обед не готов. Я работаю как проклятый, а она что делает?"
"Сергей, у нее младенец на руках. Это же временно", - пыталась я его урезонить.
"Временно! Уже год прошел, а она все как корова священная!"
Меня покоробила эта грубость, но я промолчала. Зря промолчала.
К тому времени я уже на пенсию вышла. Муж мой умер от инфаркта, в квартире одна осталась. Машенька часто ко мне приезжала с малышом. Говорила, что у них ремонт, пыльно очень. Я рада была внука понянчить, но замечала, что дочь похудела, осунулась. Под глазами круги, на руках царапины какие-то.
Однажды она не выдержала и расплакалась у меня на кухне.
"Мам, я больше не могу. Он меня бьет".
Сердце у меня оборвалось. "Машенька, родная, что же ты молчала?"
"Думала, перетерплю. Ради Данилки. Пока мужчина в доме есть".
"Какой же это мужчина, если жену бьет?"
"Он же не всегда такой. Когда трезвый, нормальный. Даже ласковый бывает. Просто на работе проблемы, нервы сдают".
Я слушала эти оправдания и понимала - дочь запугана до смерти. Боится уйти, боится остаться. А я, как любая мать, готова была на все, чтобы защитить свое дитя.
"Машенька, забирай Данилку и переезжай ко мне. Переждете, пока он успокоится".
"Мам, квартира же съемная. Если я уйду, он съедет, и мы без жилья останемся".
"Ну и что? Зато живыми будете. А жилье найдем".
Долго она колебалась, но в итоге согласилась. Сергей тогда в командировку уехал на неделю. Мы быстро собрали детские вещи, документы, самое необходимое и перевезли к себе.
Когда Сергей вернулся и обнаружил пустую квартиру, он, конечно, примчался ко мне. Я была готова к этому разговору.
"Тетя Вера, где Маша?" - спросил он, входя в прихожую.
"Здесь. И никуда не поедет, пока ты не образумишься".
"Что значит образумлюсь? Это моя жена, мой ребенок!"
"Жену не бьют, Сергей. Запомни это".
Он сначала пытался отрицать, потом стал оправдываться. Мол, нервы сдают, работа тяжелая, не специально.
"Все мужики иногда срываются. Нормальная семья и есть".
"Нет, Сергей. Нормальная семья - это когда жена мужа не боится".
Маша в это время сидела в комнате с малышом, боялась выйти. Слышала, как он на меня повышает голос, требует ее вернуть. Я стояла на своем.
"Хочешь семью сохранить - иди лечись. К психологу обратись, с алкоголем завязывай".
"Да я не алкоголик! Просто иногда выпиваю, как все нормальные мужики!"
"Нормальные мужики жен не бьют".
Ушел он тогда, хлопнув дверью. А на следующий день опять пришел. Принес цветы, подарки. Клялся, что больше никогда не поднимет руку на Машу.
"Тетя Вера, я понимаю, что был не прав. Дайте мне еще один шанс".
Дочь, как всегда, готова была простить. Но я была непреклонна.
"Шанс дам. Но жить будете здесь, у меня. Пока не докажешь, что изменился".
"Как это здесь? У вас же однокомнатная квартира!"
"Зато Маша будет в безопасности. Не нравится - съезжай. Дочь с внуком останутся со мной".
Он долго возмущался, но выбора не было. Съемную квартиру пришлось сдать, вещи перевезти ко мне. Я освободила им комнату, сама на кухне спать стала. Думала, временно. Пока молодые на ноги встанут, собственное жилье найдут.
Поначалу Сергей держался прилично. Помогал по хозяйству, с внуком играл. Но жить впятером в однокомнатной квартире оказалось испытанием для всех. Постоянные мелкие конфликты, раздражение, усталость.
Я пыталась сгладить острые углы, но чувствовала - обстановка накаляется. Сергей все чаще задерживался на работе, приходил домой хмурый. Маша нервничала, ребенок капризничал.
"Мам, может, нам все-таки съехать?" - спрашивала дочь.
"Машенька, я же вижу, как он на тебя смотрит. Первый же скандал - и все по-старому будет".
"Но так дальше жить невозможно. Мы все друг друга достали".
"Потерпи еще немного. Пока он работу не сменит или мы другой выход не найдем".
Взрыв произошел через четыре месяца. Данилка заболел, температура под сорок. Маша всю ночь не спала, к утру сама еле на ногах держалась. Сергей пришел с работы уставший, увидел немытую посуду и взорвался.
"Что за бардак? Целый день дома сидишь, а элементарные вещи сделать не можешь!"
"Серёжа, у ребенка температура. Я к врачу вызывала, лекарства давала".
"На посуду помыть времени не хватило?"
Я не выдержала. "Сергей, ты что, не видишь - жена замученная, ребенок больной?"
"А вас не спрашивают! Это не ваше дело!"
"Еще как мое! Это моя квартира, моя дочь!"
"Да надоело мне это! Постоянно вы во все лезете! Жить нормально не даете!"
Он схватил Машу за руку, дернул к себе. "Собирайся, едем домой!"
"Никуда она не поедет!" - встала я между ними.
"Тетя Вера, отойдите в сторону. Это семейное дело".
"Я тебе не тетя! И пока ты руки распускаешь, никакого семейного дела нет!"
Тут Маша заплакала. "Мам, хватит. Я поеду с ним".
"Машенька, что ты говоришь?"
"Я устала от всего этого. Пусть будет что будет".
Но я не могла позволить дочери вернуться к тирану. "Сергей, я тебя последний раз предупреждаю - либо ты меняешься, либо уходи отсюда".
"Хорошо! Ухожу! Но жену и ребенка забираю!"
"Не заберешь. Маша, ты остаешься здесь".
Скандал разгорелся нешуточный. Сергей кричал, что я разрушаю его семью. Маша металась между нами, не зная, что делать. Данилка проснулся от крика, заплакал.
В итоге Сергей собрал вещи и ушел. Но с условием - завтра вернется за женой и ребенком. А я поставила ультиматум дочери - либо она окончательно разрывает с мужем, либо я больше не буду ее защищать.
"Мам, ты меня ставишь в невозможное положение".
"Машенька, я хочу тебя спасти. Неужели ты не понимаешь?"
"Понимаю. Но это моя жизнь, мой выбор".
"А Данилка? Ты хочешь, чтобы он рос в семье, где отец мать бьет?"
Этот довод подействовал. Маша согласилась остаться. Но я чувствовала - решение это далось ей очень тяжело.
Сергей действительно пришел на следующий день. Но уже не один, а с своей матерью. Лариса Петровна всегда относилась ко мне прохладно, а теперь смотрела как на злейшего врага.
"Вера Михайловна, вы что творите? Семью разрушаете!"
"Лариса Петровна, ваш сын жену бьет".
"Ерунда! Сергей не такой! Это Маша его провоцирует!"
"Как это провоцирует?"
"А так! Не слушается, перечит. Мужчину надо уважать!"
"Уважать надо заслужить".
"Он работает, семью содержит. Чего еще надо?"
"Не бить жену. Элементарно".
Лариса Петровна фыркнула. "Избаловали вы свою дочку. Думает, что все ей должны. А семья - это компромиссы".
"Побои - это не компромисс".
Сергей все это время молчал, но я видела - он злится. Когда мать его попросила поговорить с женой наедине, я не разрешила.
"Все разговоры при мне".
"Вера Михайловна, я прошу вас - дайте нам возможность все обсудить".
"Нет. Последний раз говорю - либо лечитесь, либо уходите из нашей жизни".
"Мам, может, правда дашь нам поговорить?" - неожиданно попросила Маша.
Я поняла - дочь колеблется. "Хорошо. Но дверь в комнату открыта. И при первом же повышении голоса разговор прекращается".
Они проговорили час. Сергей клялся, что изменился, что больше никогда не тронет жену пальцем. Маша плакала, говорила, что любит его. Я слушала и понимала - дочь готова ему поверить.
Когда они вышли из комнаты, Маша объявила свое решение. "Мам, я еду с Сергеем. Мы снимем квартиру, начнем все заново".
"Машенька, ты совершаешь ошибку".
"Возможно. Но это моя ошибка. Я должна попробовать еще раз".
"А если он опять поднимет на тебя руку?"
"Тогда я навсегда его брошу. Обещаю".
Я поняла - удержать дочь силой невозможно. Она взрослая женщина, имеет право на собственный выбор. Пусть даже неправильный.
"Ладно. Но запомни - если что-то случится, двери моего дома для тебя всегда открыты".
"Спасибо, мам. Я знаю".
Они уехали в тот же день. Сергей при прощании даже руку мне пожал. "Спасибо, что приютили нас. Надеюсь, больше такого не повторится".
"Надеюсь, что нет".
Но случилось то, чего я боялась. Через месяц Маша снова появилась у меня с синяками. Только теперь не одна, а с подругой своей, Натальей.
"Вера Михайловна, я не могла допустить, чтобы Маша домой вернулась", - объяснила Наталья.
"Правильно сделала. Машенька, все. Хватит. Подавай на развод".
"Мам, я не могу. Он угрожает, что заберет Данилку".
"Как заберет? Ребенок с матерью должен быть".
"Он говорит, что я плохая мать. Что докажет это в суде".
"Бред! Ты прекрасная мать".
"Но у него работа есть, зарплата. А у меня что?"
Я поняла - дочь напугана окончательно. Нужно действовать решительно.
"Завтра же идем к юристу. Будем разводиться официально".
"Мам, я боюсь".
"Не бойся. Я с тобой".
Но Сергей и тут оказался на шаг впереди. Когда мы вернулись от юриста, он уже ждал у подъезда. И снова не один, а с участковым.
"Вера Михайловна, я прошу вас как следует подумать", - сказал участковый Петр Иванович.
"О чем думать?"
"Сергей Владимирович утверждает, что вы удерживаете его жену и ребенка против их воли".
"Это неправда! Маша сама ко мне приехала!"
"Тетя Вера, - подал голос Сергей, - я готов простить все, что было. Давайте мирно решим вопрос".
"Не дам я тебе дочь в обиду! Понял?"
"Вера Михайловна, - вмешался участковый, - вы не имеете права препятствовать семейной жизни".
"А он имеет право жену бить?"
"Есть документы, подтверждающие побои?"
"Машенька, скажи правду! Покажи синяки!"
Но дочь молчала, отводила глаза. Я поняла - он снова ее запугал.
"Мам, я поеду с Сергеем", - тихо сказала она.
"Машенька, что ты говоришь?"
"Я устала от всего этого. Хочу жить спокойно".
"Но он же тебя бьет!"
"Мам, хватит. Все наладится".
Они уехали. А я осталась одна, с разбитым сердцем. Понимала, что дочь совершает огромную ошибку, но поделать ничего не могла.
Месяц я не получала никаких известий от Маши. Звонила - не отвечала. Приезжала - не открывала дверь. Будто провалилась в землю.
Наконец дозвонилась до Натальи. "Как дела у Маши?"
"Плохо, Вера Михайловна. Очень плохо. Он совсем обнаглел".
"А почему она мне не звонит?"
"Боится. Сергей запретил с вами общаться. Говорит, что вы плохо влияете".
"Я плохо влияю? Я дочь защищаю!"
"Знаю. Но он по-другому думает. Считает, что вы семью разрушаете".
На следующий день я поехала к детям без предупреждения. Дверь мне открыл Сергей. Вид у него был неприятный - небритый, в грязной майке.
"Вам здесь не рады", - сказал он вместо приветствия.
"Я к дочери пришла".
"Маша не хочет с вами общаться".
"Это она сама скажет".
"Она спит. Больная".
"Что с ней?"
"Простыла. Температура".
"Разбуди. Я матч, имею право".
"Никаких прав у вас нет. Это моя семья".
"Сергей, я последний раз тебя предупреждаю - если с дочерью что-то случится, ты ответишь за все".
"Это угроза?"
"Это предупреждение".
Уехала я ни с чем. Но решила больше не отступать. Если дочь не может себя защитить, сделаю это я.
Подала заявление в полицию. Рассказала участковому всю историю. Потребовала проверить, что происходит в семье зятя.
"Вера Михайловна, без заявления от самой потерпевшей мы ничего сделать не можем".
"А если она боится заявление подать?"
"Тогда должны быть свидетели, документы".
"Свидетели есть. Наталья все видела".
"Приводите. Будем разбираться".
Но когда участковый пришел к Маше с проверкой, она все отрицала. Говорила, что у них в семье все хорошо, что мать просто переживает.
"Вера Михайловна, ваша дочь утверждает, что никто ее не бьет", - сообщил мне Петр Иванович.
"Она боится сказать правду".
"Может быть. Но пока она сама не обратится за помощью, мы ничего не можем сделать".
Я поняла - официальными методами проблему не решить. Нужно действовать по-другому.
Стала караулить Сергея возле работы. Дождалась, когда он выйдет один, подошла к нему.
"Сергей, нам нужно поговорить".
"Не о чем нам говорить, тетя Вера".
"Еще как есть. Я знаю, что ты делаешь с моей дочерью".
"Что именно я делаю?"
"Бьешь. Унижаешь. Запугиваешь".
"Это бред. Я жену люблю".
"Если любишь, то почему она от тебя как от огня шарахается?"
"Машка у вас избалованная. Думает, что все ей должны".
"Ты ей должен. Она твоя жена, мать твоего ребенка".
"Вот именно. Моя жена. И вы не лезьте в нашу семью".
"Буду лезть. Пока не увижу, что дочь счастлива".
Он остановился, повернулся ко мне. В глазах злость, ненависть.
"Тетя Вера, я вам по-хорошему говорю - отстаньте от нас. А то хуже будет".
"Это угроза?"
"Это совет".
"Не боюсь я тебя. И дочь защищать не перестану".
"Посмотрим".
Разошлись мы врагами. Но я не собиралась сдаваться. Если он думает, что меня запугает, то ошибается.
Начала обзванивать всех общих знакомых. Рассказывала правду о том, что происходит в семье зятя. Просила повлиять на него, урезонить.
Но результат получился противоположный. Люди стали относиться ко мне с недоверием. Говорили, что я вмешиваюсь в чужую семью, что нужно дать молодым самим разобраться.
Лариса Петровна прямо заявила мне в лицо: "Вера Михайловна, вы сына моего поливаете грязью. Это недостойно".
"Я правду говорю".
"Какую правду? Сергей золотой человек, работящий. А вы из него монстра делаете".
"Он монстр и есть".
"Хватит! Если не перестанете клеветать, обращусь в суд".
"Обращайтесь. Я ничего не боюсь".
Но внутри страх был. Понимала, что настраиваю против себя всех. Зато дочь хотя бы живая останется.
Однажды вечером раздался звонок в дверь. Открыла - стоит Маша. Бледная, с воспаленными глазами.
"Мам, можно к тебе?"
"Конечно, родная. Проходи".
Она вошла, присела на край дивана. Молчит, руки дрожат.
"Машенька, что случилось?"
"Мам, я больше не могу. Совсем не могу".
"Что он сделал?"
"Вчера так избил, что я потеряла сознание. Данилка плакал, а я встать не могла".
Сердце у меня разрывалось от боли. "Машенька, дорогая. Зачем ты терпела?"
"Боялась. Он угрожал, что заберет ребенка. Что докажет, что я неадекватная мать".
"Бред! Ты прекрасная мать!"
"Знаю. Но поверила ему. Думала, что без него пропаду".
"Не пропадешь. Я с тобой".
"Мам, я хочу от него уйти. Навсегда".
"Правильно. Завтра же подашь заявление в полицию, потом на развод".
"А если он отнимет Данилку?"
"Не отнимет. Не дам".
Мы просидели всю ночь, планируя, как действовать дальше. Решили, что сначала зафиксируем побои, потом подадим заявление в полицию.
Утром поехали в травмпункт. Врач осмотрел Машу, выписал справку. Синяки, ссадины, растяжение связок - все задокументировано.
"Кто это с вами сделал?" - спросил доктор.
"Муж", - тихо ответила Маша.
"Нужно обращаться в полицию. Это недопустимо".
"Обратимся. Спасибо за справку".
Потом поехали в отделение. Участковый Петр Иванович принял заявление, сказал, что начнется проверка.
"Теперь у нас есть все основания для возбуждения дела", - пообещал он.
"А Сергей что будет делать?" - волновалась Маша.
"Пусть делает что хочет. Главное - у нас есть доказательства".
Но Сергей оказался хитрее, чем мы думали. Он не стал скандалить, не стал угрожать. Наоборот, пришел домой спокойный, с цветами.
"Маша, прости меня. Я понимаю, что был неправ".
"Серёжа, поздно извиняться. Я уже заявление подала".
"Можно же забрать заявление. Давай попробуем еще раз".
"Нет. Я решила окончательно".
Тогда он изменил тактику. Стал жалобно просить, клясться, что изменится. Говорил, что пойдет к психологу, бросит пить.
"Маша, я не могу без тебя и Данилки. Это моя семья".
"Надо было раньше думать".
"Я думал. Просто не мог контролировать себя. Но теперь понял - так нельзя".
Маша колебалась. Я видела, что она готова снова поверить его обещаниям.
"Машенька, не слушай его. Сколько раз уже обещал!"
"Мам, а вдруг он правда изменится?"
"Не изменится. Такие не меняются".
"Тетя Вера, дайте мне последний шанс", - попросил Сергей.
"Ни одного шанса. Довольно".
"Но я же отец Данилки. Имею право видеть сына".
"Увидишь. Когда суд решит".
Он ушел расстроенный. А я думала, что победила.