Страдательное Наклонение и Тени Матери
Административный корпус Центрального Хаба пахло дорогой пылью, лощеным деревом и ледяным высокомерием. После грохота доков и техно-магического хаоса мастерских здесь царила гробовая тишина, нарушаемая лишь тиканьем массивных хронометров и шелестом дорогой бумаги. Стены были обиты темным деревом, пол устлан густым ковром, заглушающим шаги. На стенах висели портреты бывших Главноуправителей – существа с важными лицами и глазами, полными непоколебимой уверенности в собственной незаменимости.
- Рай для термитов и любителей бумажной волокиты, – проворчал Векс, поправляя воротник своей самой чистой (и потому невероятно неудобной) куртки. Он выглядел так, будто его ведут на казнь. – Готовься, Бард. Здесь воздух сам по тебе ползает, выискивая, к какой кнопке пришить.
Ириска фыркнула, пытаясь пригладить непослушный рыжий вихор. Ее сканер "Малыш", спрятанный в объемном "портфеле" (на деле – переделанной коробке из-под запчастей), тихо ворчал.
- Главное – не чихнуть, – шепнула она Лео. – А то все эти важные бумажки разлетятся, и нас обвинят в саботаже государственной важности. Или в распространении здравого смысла, что здесь карается строже.
Лео нервно кивнул. Давление здесь было иным. Не открытой угрозой, как на складе, а тяжелым, удушающим гнетом формальности. Его дар рисовал картину: тускло-серые, невероятно густые нити рутины, оплетавшие все здание, как лианы; холодные серебристые нити власти, тянущиеся от кабинетов наверху; и редкие, ядовито-зеленые вспышки интриг, мелькавшие за тяжелыми дверями. Он искал ту самую серую нить пустоты, что тянулась от фото Статика сюда. Она вилась куда-то на верхние этажи, в святая святых – кабинеты заместителей Главноуправителя.
Их встретила секретарша – женщина с безупречной прической, костюмом, стоившим, вероятно, годового жалованья курьера, и улыбкой, выточенной изо льда.
- Весков? Бард? Зерван? – ее голос звучал как скрип пера по пергаменту. – Вас ожидают. Пожалуйста, проследуйте. И… – ее взгляд упал на "портфель" Искры, издавший подозрительный жжжж, – …постарайтесь не активировать ничего… энергоемкого. Архитектура корпуса чувствительна к хаотичным вибрациям.
По пути по бесконечно длинному коридору Лео почувствовал знакомый холодок в висках. Не от дара сейчас, а от воспоминания, вызванного этой гнетущей атмосферой совершенства.
Маленький Лео, лет 7, сидит в кабинете школьного завуча. Женщина за столом – вылитая эта секретарша, только дешевле. Говорит ровным голосом о его "неадекватных реакциях", о том, как он вскрикнул на уроке, когда учительница рассердилась ("Мисс Петрова, он сказал, у вас из головы колючие красные провода растут!"). Лео сжимается. Он видит от завуча к учительнице – толстую, колючую серую нить одобрения, а к нему – тонкую, ядовито-желтую нить раздражения. И от самого завуча ко всему вокруг – сетку таких же серых нитей, как здесь, в коридоре. Он чувствует, как его дар дергается, хочет показать больше, но он сжимает кулаки под столом, глотая слезы. "Я… я больше не буду", – шепчет он. "Будешь, – знает он про себя. – Будешь, потому что не можешь иначе."
- Ты как, Бард? – Векс бросил на него боковой взгляд. – Не передумал? Здесь можно. Они только обрадуются.
- Нет, – выдохнул Лео, отряхиваясь от воспоминания. – Просто… дежа вю. С неприятным осадком.
Их привели в небольшой, до абсурда чистый кабинет. За стеклянным столом сидел Заместитель Главноуправителя по Кадровым Ресурсам – Глендаль Глим. Существо, напоминавшее изящного гуманоида с кожей цвета вороненой стали и глазами, как две капли жидкого золота. Он был безупречен. И абсолютно нечитаем. Нити вокруг него были… гладкими, отполированными, как поверхность стола, отражающими все, но не излучающими ничего своего.
- Весков. Команда, – Глим улыбнулся. Улыбка не дошла до глаз. – Рад, что вы вернулись из… инспекции старого терминала. Без происшествий, надеюсь? – Его золотые глаза скользнули по их одежде, все еще несущей следы серой пыли Склада №13.
Векс натянуто улыбнулся в ответ:
- Как санаторий, Глим. Чистый воздух, тишина… если не считать парочки оживших протоколов безопасности. Мелочи.
- Мелочи, – повторил Глим, сложив пальцы домиком. – Однако, я просматривал отчет о вашем вчерашнем… инциденте на Сомнолусе. Подмена посылки. Серьезное ЧП. И ваше вмешательство, Весков, хоть и нарушило примерно двадцать семь пунктов регламента… предотвратило катастрофу. Признаю. – Он сделал паузу. – Но теперь у меня вопросы. К новичку. Барду.
Все взгляды устремились на Лео. Давление вернулось с удвоенной силой. Он почувствовал, как Глим сканирует его. Не глазами. Чем-то иным. Холодок в шраме на запястье заныл.
- Мистер Бард, – начал Глим, его голос был как шелк по лезвию. – В отчете указано… необычное обстоятельство. Вы заранее почувствовали угрозу в посылке. До вскрытия. До каких-либо приборных замеров. Как вы это объясните?
Лео почувствовал, как ярость от несправедливости в кабинете завуча смешалась с нынешним страхом. Он сжал кулаки. И тут его дар сработал сам, не от боли, а от желания защититься. Он увидел нечто в гладких нитях Глима. Там, где они касались стола, оставался едва уловимый, мертвенно-серый след. Как от прикосновения влажной сажи. Тот самый след Стагнации.
- Я… – начал Лео, его голос дрогнул, но он заставил себя смотреть в золотые, бездонные глаза Глима. – Я просто… очень внимателен к деталям. Упаковка… была не той фактуры. И… запах. Слабый. Металлический. Как… пустой холодильник.
Мама читает ему перед сном. Не детскую книжку, а старый томик сказок с другого конца света. Лео, лет 10, уже знает свой дар – проклятие. Но сейчас, слушая ее теплый голос, он видит не колючие нити мира. Он видит золотые нити волшебства, тянущиеся от слов на странице к его воображению; голубые нити уюта от маминого плеча, к которому он прижался; серебристые нити грусти самой сказки о потерянном принце. Он не плачет от страха, а улыбается. Впервые дар дарит не боль, а красоту понимания. "Тебе нравится?" – спрашивает мама, видя его улыбку. "Очень, – шепчет он. – Я вижу, как она грустит, принцесса. И как надеется." Мама смотрит на него странно, долго. Потом гладит по голове: "У тебя доброе сердце, Лео. Оно видит то, что другим не дано."
Это воспоминание, теплое и защищающее, дало ему силы. Он выдержал взгляд Глима.
- Запах, – повторил Глим, его гладкие нити дрогнули на мгновение. След сажи стал чуть заметнее. – Любопытно. У нас нет записей о подобных… сенсорных аномалиях в вашем досье. Весков, вы как наставник, подтверждаете эту… внимательность?
Векс хмыкнул:
- Бард? Да он насквозь видит, как гнилая доска! Только что не щупает посылки языком. Если говорит "пахнет пустым холодильником" – значит, пахнет. А я ему верю. Он, в отличие от некоторых, – Векс многозначительно оглядел безупречный кабинет, – не любит пустых мест. Особенно в отчетах о спасенных мирах.
Ириска не выдержала:
- А еще он чувствует, когда техника вот-вот взорвется! Правда, Лео? – Она хлопнула по своему "портфелю", который ответил недовольным гудком. – Вот как сейчас! Чувствуешь? "Малыш" недоволен этой… стерильностью!
Портфель вздрогнул и выпустил маленькое облачко розового дыма, пахнувшего жжеными резисторами и жевательной резинкой. Глим едва заметно поморщился, его безупречные нити заколыхались от раздражения.
- Ваша "внимательность", мистер Бард, – сказал Глим, игнорируя Искру и дым, – безусловно, ценна. Но требует… документального подтверждения. Психотест. Сенсорный аудит. Форма 7-Омега "Отчет о Нетипичных Перцептивных Способностях" в тридцати экземплярах. С заверением у нотариуса Службы и подписью Главного Теурга. – Он пододвинул стопку бланков. – Без этого… ваши показания об угрозе в посылке останутся лишь… интуицией. Недостаточной для возбуждения дела о внутреннем саботаже.
Векс застонал:
- Форма 7-Омега? Да это же "Страдательное Наклонение"! Его заполняли только трижды в истории Службы! Один заполнявший сошел с ума, второй исчез, а третий стал Главноуправителем! Это же адская бюрократическая ловушка!
- Протокол есть протокол, Весков, – улыбнулся Глим, и в этой улыбке было что-то леденящее. След сажи на столе стал чуть темнее. – Защита интересов Службы требует точности. И бумажной волокиты. Много бумажной волокиты.
Лео смотрел на стопку бланков, чувствуя, как знакомая ядовито-желтая нить раздражения тянется от него к Глиму. Он снова увидел завуча. Тот же метод: завалить бумагами, заставить замолчать, похоронить правду под формальностями. И тогда он сфокусировался. Не на своих эмоциях. На Глиме. На его гладких, отражающих нитях. И на том сером следе. Он направил свой дар, как луч фонаря, не на поверхность, а вглубь, пытаясь уловить то, что прячется за безупречностью.
Боль в висках. Холод в шраме. Но он пробивался. И увидел! На миг гладкая поверхность нитей Глима треснула. Как зеркало на Складе №13. И сквозь трещину мелькнуло нечто… пустое. Абсолютно серое. Безликое. И знакомое. То самое чувство, что исходило от "пустых" курьеров и от Тишины. Агент Завтра. Не кукла, как те "пустые", а... носитель. Сознательный или нет?
- Мы… заполним, – сказал Лео тихо, перехватывая взгляд Векса, готового взорваться. – Со всеми подписями. И заверениями. Правда ведь того стоит?
Векс, поняв намек, стиснул зубы и кивнул:
- Ох, заполним. Каждую чертову строчку. И приложим фотографии "пустого холодильника". В цвете.
Глим кивнул, его гладкая маска снова была безупречна. Трещина исчезла. След сажи почти невидим.
- Разумное решение. Жду ваши формы. Не затягивайте. Стабильность Службы не терпит промедления. – Он сделал жест, отпуская их.
Выйдя из кабинета, они прошли по коридору молча. Только когда за ними закрылась тяжелая дверь в "нижний" Хаб, Ириска взорвалась:
- Формы?! Тридцать экземпляров?! Да я лучше десять раз на Склад №13 сгоняю! У меня от одной мысли рука чешется спаять этот бланк с его стулом!
Векс мрачно потягивал из походной фляжки.
- "Страдательное Наклонение"… – пробормотал он. – Классика. Значит, Глим в доле. Или… он и есть тот "носитель". Заметил, Бард? Когда ты про запах холодильника сказал, у него на столе… серый след проступил.
- Я видел, – сказал Лео, потирая виски. Голова гудела. – И не только след. На миг… его нити треснули. А внутри… Пустота. Как у тех "пустых", но… глубже. Он связан с Завтра. Тесно.
- Значит, бумажная война – это только начало, – вздохнул Векс. – Он попытается завалить нас бюрократией, пока его хозяин готовит что-то похуже. Надо копать глубже на самого Глима. Кто он? Откуда? Связи.
Лео кивнул, но его мысли были далеко. Он вспоминал маму. Ее слова: "У тебя доброе сердце, Лео. Оно видит то, что другим не дано." Она знала? Подозревала? И почему ее нити в том воспоминании казались ему сейчас… знакомыми? Не земными. А как будто сотканными из того же света, что и нити Сомнолуса? Тайна его дара, похоже, была глубже, чем он думал. И связана не только с болью на свалке, но и с чем-то светлым, унаследованным.
- Эй, смотрите! – Ириска указала вверх.
Над ними, на балконе административного корпуса, стояли три фигуры в безупречно чистых куртках курьеров. Они смотрели вниз. Абсолютно пустым, синхронным взглядом. Один из них медленно поднял руку и указал пальцем прямо на Лео. Потом все трое развернулись и исчезли в дверях.
- Подарочек от Глима? – мрачно поинтересовался Векс. – Напоминание, что мы на карандаше?
Лео сжал кулаки. Страх был. Но сильнее была решимость. Он знал врага в лицо. Знал его методы. И знал, что его дар – это не только проклятие, но и наследие. Возможно, от матери. Возможно, от чего-то большего. И он не позволит ни Глиму, ни Завтра похоронить правду под горами бумаг. Или под волнами Пустоты.
- Начинаем заполнять формы, – сказал он, глядя на балкон, где исчезли "пустые". – И параллельно роем могилу для карьеры Глима. У кого есть ручка? Желательно такая, чтобы можно было тыкать ею в глаза бюрократам?
Ириска достала из "портфеля" аварийную ручку-паяльник, которая искрила.
- Есть! Пишет током. Очень стимулирует заполнять формы побыстрее!
Векс хмыкнул, и в его глазах мелькнула редкая искра настоящего веселья.
- Вот и нашлось применение твоим костылям, Искра. Пошли, команда. Бумажный фронт нас ждет. А там, глядишь, и до настоящего фронта доберемся.