— Квартира оформлена на меня, и точка! — прозвучал властный голос из кухни, заставив Елену вздрогнуть и выронить телефон.
Она замерла в коридоре, прислушиваясь. Голос свекрови звучал непривычно жёстко, совсем не так, как обычно при ней — милой, заботливой бабушке, которая печёт пироги и вяжет носки внукам.
— Мам, но мы же договаривались... — это был голос Антона, её мужа. Тихий, неуверенный, как всегда, когда он разговаривал с матерью.
— Ничего мы не договаривались! — отрезала Валентина Петровна. — Я сказала, что подумаю. Подумала. Квартира остаётся на мне.
Елена прижалась к стене. О какой квартире речь? Неужели о той самой двухкомнатной, которую свекровь обещала переписать на них ещё три года назад, когда родился второй ребёнок?
— Но ты же сама говорила, что нам нужно жильё побольше, — попытался возразить Антон. — У нас двое детей, мам. Мы ютимся в однушке...
— И что? — голос свекрови стал ещё холоднее. — Я вас не гнала туда жить. Сами выбрали. Могли бы и подождать с детьми, пока на ноги встанете.
Елена почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Подождать с детьми? Они с Антоном женаты восемь лет! Сколько ещё ждать?
— Лена дома? — вдруг спросила свекровь, и Елена поспешно отступила в прихожую, делая вид, что только что вошла.
— Я здесь, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо. — Только с работы.
Валентина Петровна вышла из кухни. На её лице играла привычная улыбка — та самая, которую Елена научилась распознавать за годы замужества. Улыбка-маска, за которой скрывались расчёт и холод.
— Леночка, милая, как раз вовремя, — защебетала свекровь. — Мы тут с Антошей обсуждаем семейные дела. Присоединяйся.
Елена прошла на кухню, где за столом сидел её муж. Вид у него был подавленный — плечи опущены, взгляд потухший. Она знала это выражение. Так Антон выглядел каждый раз после «серьёзных разговоров» с матерью.
— О чём речь? — спросила Елена, усаживаясь рядом с мужем.
— Да вот, — Валентина Петровна налила себе чаю, — Антоша опять про квартиру завёл. Я же говорила — рано ещё. Вы молодые, здоровые, поработайте, накопите.
— Валентина Петровна, — Елена старалась говорить спокойно, — но вы же три года назад обещали...
— Я сказала, что подумаю, — перебила свекровь. — Это не обещание. К тому же, обстоятельства изменились.
— Какие обстоятельства? — удивилась Елена.
Свекровь отпила чаю, выдерживая паузу. Она любила эти театральные эффекты.
— Я встретила человека, — наконец произнесла она. — Мы планируем жить вместе. В той квартире.
Елена почувствовала, как челюсть отвисает от изумления. Антон побледнел.
— Мам, ты... встречаешься с кем-то? — выдавил он.
— А что такого? — Валентина Петровна вскинула подбородок. — Мне всего пятьдесят два. Я имею право на личную жизнь.
— Конечно, имеете, — поспешно согласилась Елена, пытаясь осмыслить услышанное. — Просто... это неожиданно.
— Его зовут Виктор Александрович, — продолжила свекровь. — Прекрасный человек. Вдовец, как и я. У него взрослые дети, своё жильё есть, но он хочет переехать ко мне. А та квартира... ну, мы будем сдавать. Пассивный доход, сами понимаете.
Елена взглянула на мужа. Антон сидел, уставившись в стол, и молчал. Как всегда.
— Но Валентина Петровна, — попыталась она ещё раз, — мы же рассчитывали... У нас дети растут. Маше уже пять, скоро в школу. Ей нужна своя комната. А Ваня...
— А что Ваня? — свекровь нахмурилась. — Ему два года. Прекрасно может жить с сестрой. Мы с братом в одной комнате выросли, и ничего.
— Времена изменились, — возразила Елена.
— Да, изменились, — кивнула Валентина Петровна. — Молодёжь стала избалованная. Всё им подавай готовое. А поработать, заработать — это нет, это сложно.
— Мы работаем! — не выдержала Елена. — Я — учительница, Антон — инженер. Мы оба работаем!
— И сколько вы зарабатываете? — свекровь смерила её оценивающим взглядом. — Хватает на жизнь? На ипотеку хватит?
Елена закусила губу. Они оба прекрасно знали, что на ипотеку их зарплат не хватит. Не с двумя детьми.
— Вот видите, — удовлетворённо кивнула Валентина Петровна. — А туда же — квартиру им подавай. Нет, милые мои, так не бывает. Хотите жить хорошо — работайте больше. Или меньше детей рожайте.
— Мам! — наконец подал голос Антон. — Как ты можешь такое говорить?
— А что я такого сказала? — невинно захлопала ресницами свекровь. — Правду? Вы сами решили завести второго ребёнка, не имея нормального жилья. Это ваш выбор, ваша ответственность.
— Ты сама говорила, что рада внукам! — возмутился Антон.
— Рада, конечно, — кивнула мать. — Но это не значит, что я должна вас обеспечивать. Вы взрослые люди.
Елена почувствовала, как внутри закипает гнев. Восемь лет она терпела эту женщину. Восемь лет выслушивала её «советы», критику, завуалированные оскорбления. И всё ради чего? Ради призрачной надежды на квартиру?
— Знаете что, Валентина Петровна, — начала она, но муж схватил её за руку под столом, предупреждающе сжав.
— Что, Леночка? — свекровь прищурилась. — Хочешь что-то сказать?
Елена взглянула на мужа. В его глазах была мольба — не надо, не сейчас, потерпи. Как всегда.
— Ничего, — выдохнула она. — Просто... мы надеялись.
— Надежда, конечно, умирает последней, — философски заметила Валентина Петровна. — Но лучше рассчитывать на себя. И потом, кто знает? Может, если вы будете хорошо себя вести, я передумаю. Когда-нибудь.
Эта фраза — «хорошо себя вести» — резанула Елену, как ножом. Они что, дети малые? Или прислуга, которая должна выслуживаться?
— А что значит «хорошо себя вести»? — не удержалась она.
Свекровь улыбнулась. Той самой улыбкой, от которой у Елены мурашки бежали по коже.
— Ну, например, чаще навещать, — начала перечислять Валентина Петровна. — Помогать по хозяйству. Считаться с моим мнением. Не перечить. Воспитывать детей правильно, а не так, как вы это делаете.
— А что не так с воспитанием? — Елена почувствовала, как голос начинает дрожать от едва сдерживаемого гнева.
— Да много чего, — свекровь махнула рукой. — Маша избалованная, капризная. Ваня постоянно плачет. Это всё неправильное воспитание. Вот я Антошу...
— Мам, хватит, — неожиданно твёрдо сказал Антон. — Наши дети прекрасные.
Валентина Петровна удивлённо посмотрела на сына.
— Ого, заговорил, — усмехнулась она. — Жена научила, да? Против матери идёшь?
— Я не против тебя, — устало сказал Антон. — Просто... не надо трогать детей.
— А я и не трогаю, — пожала плечами свекровь. — Констатирую факты. Впрочем, ваше дело. Растите как хотите. Только потом не жалуйтесь.
Она встала из-за стола, давая понять, что разговор окончен.
— Я пойду к Виктору Александровичу, — сообщила она. — Ужинать не ждите. И да, Леночка, в следующий раз, когда придёшь, захвати мою синюю кофту. Ту, что ты брала на прошлой неделе.
— Я возвращала её, — напомнила Елена.
— Нет, не возвращала, — уверенно заявила свекровь. — Я помню. Ты брала на родительское собрание.
Елена открыла рот, чтобы возразить, но Антон снова сжал её руку. Не стоит спорить — бесполезно.
Когда за Валентиной Петровной закрылась дверь, в квартире повисла тишина. Елена смотрела на мужа, ожидая, что он что-то скажет, как-то прокомментирует произошедшее. Но Антон молчал, уставившись в пустую чашку.
— Ну и? — не выдержала она. — Будем молчать?
— А что ты хочешь, чтобы я сказал? — Антон поднял на неё усталый взгляд. — Что моя мать... сложный человек? Ты это знаешь. Что она манипулятор? Тоже не новость.
— Я хочу, чтобы ты хоть раз встал на мою сторону! — выпалила Елена. — Хоть раз сказал ей, что она не права!
— Я сказал про детей...
— О, да, — саркастически фыркнула Елена. — Целых два предложения. Какая смелость!
Антон поморщился.
— Лена, не начинай. Ты же знаешь, какая она. Спорить с ней — только хуже делать.
— Хуже? — Елена вскочила, не в силах больше сидеть. — Куда уже хуже? Мы восемь лет ждём эту чёртову квартиру! Восемь лет я терплю её хамство, выполняю все прихоти, улыбаюсь, когда хочется плакать! И всё зря!
— Не зря, — возразил Антон. — Она может передумать...
— Очнись! — Елена ударила ладонью по столу. — Она никогда не передумает! Она просто использует эту квартиру как кнут и пряник. Будешь хорошей девочкой — может быть, когда-нибудь... Не будешь — точно не получишь. Классическая манипуляция!
— Ну и что ты предлагаешь? — Антон тоже встал. — Поругаться с ней окончательно? Лишить детей бабушки?
— Какой бабушки? — горько усмехнулась Елена. — Той, которая считает их избалованными и неправильно воспитанными? Той, которая приходит раз в месяц на полчаса и всё это время критикует?
— Она любит внуков, — упрямо сказал Антон. — По-своему, но любит.
— По-своему, — повторила Елена. — Знаешь, я устала от этого «по-своему». От того, что мы должны подстраиваться под её «своё». Жить по её правилам, выслушивать её мнение, терпеть унижения.
— Какие унижения? — Антон нахмурился. — Мама просто... прямолинейная.
Елена недоверчиво посмотрела на мужа.
— Прямолинейная? Серьёзно? Она только что сказала, что мы должны были «подождать с детьми». Что мы сами виноваты в том, что живём в однушке. Что я неправильно воспитываю НАШИХ детей!
— Она не то имела в виду...
— А что она имела в виду? — Елена скрестила руки на груди. — Объясни мне, Антон. Растолкуй слова своей мамочки, чтобы они не звучали как оскорбления.
Антон промолчал. Что он мог сказать? Годы жизни с властной матерью научили его искусству не замечать очевидного, находить оправдания любым её словам и поступкам.
— Послушай, — наконец сказал он. — Я понимаю, ты расстроена. Я тоже. Но что мы можем сделать? У нас нет денег на покупку жилья. Нет возможности взять ипотеку. Мы зависим от неё.
— Нет, — покачала головой Елена. — ТЫ зависишь от неё. Ты всю жизнь от неё зависишь. И она это прекрасно знает и использует.
— Это несправедливо...
— Несправедливо? — перебила его Елена. — А что справедливо? То, что твоя мать обещала квартиру, когда я была беременна Ваней? Заставила нас надеяться, строить планы? А теперь заявляет, что будет там жить с каким-то Виктором Александровичем?
— Она имеет право на личную жизнь, — пробормотал Антон, но в голосе не было уверенности.
— Конечно, имеет! — согласилась Елена. — Но при чём тут обещанная нам квартира? У неё есть своя — трёхкомнатная! Зачем ей две?
— Для дохода, она же сказала...
— Антон! — Елена схватила мужа за плечи, заставляя посмотреть себе в глаза. — Ты правда не понимаешь? Она никогда не собиралась отдавать нам эту квартиру! Никогда! Это была просто приманка, чтобы держать нас на коротком поводке!
Антон опустил взгляд. В глубине души он знал, что жена права. Но признать это означало признать, что вся его жизнь — это череда манипуляций со стороны матери. Что он никогда не был самостоятельным, независимым человеком.
— Может, она правда передумает, — прошептал он без особой надежды. — Если мы будем...
— Хорошо себя вести? — закончила за него Елена. — Прислуживать? Молчать, когда она унижает меня и критикует наших детей? Нет, Антон. Хватит. Я больше не буду играть в эти игры.
— И что ты собираешься делать?
Елена помолчала. Что она могла сделать? Уйти? Но куда — к родителям в деревню с двумя детьми? Остаться и продолжать терпеть? Мысль об этом вызывала тошноту.
— Для начала — перестану притворяться, — решила она. — Больше никаких улыбок, когда она хамит. Никакого молчания в ответ на оскорбления. Никаких услуг и одолжений.
— Лена, это только усугубит...
— Что усугубит? — перебила она. — Антон, хуже уже некуда! Мы живём в однушке с двумя детьми, перебиваемся от зарплаты до зарплаты, а твоя мать держит две квартиры и водит нас за нос обещаниями!
В этот момент из детской донёсся плач. Ваня проснулся.
— Я пойду, — сказал Антон, явно рад возможности прервать тяжёлый разговор.
Елена осталась одна на кухне. Она подошла к окну, глядя на серый осенний двор. Где-то там, в одной из таких же многоэтажек, находилась та самая двухкомнатная квартира. Пустая. Ждущая жильцов. Но не их.
Телефон завибрировал. СМС от подруги: «Ну как, поговорили со свекровью про квартиру?»
Елена горько усмехнулась. Что ответить? Что они снова оказались у разбитого корыта? Что восемь лет надежд пошли прахом?
Она начала набирать ответ, но передумала. Вместо этого открыла браузер и набрала в поиске: «Снять квартиру недорого». Может, Валентина Петровна и права в одном — пора перестать надеяться на других и начать рассчитывать только на себя.
Следующие полчаса Елена провела, изучая объявления. Цены кусались, но кое-что можно было найти. Подальше от центра, похуже район, но хотя бы две комнаты. Если подработать репетиторством, взять дополнительные часы в школе...
— Что делаешь? — Антон вернулся, неся на руках заспанного Ваню.
— Ищу квартиру, — спокойно ответила Елена.
— Квартиру? Но мы же не можем...
— Можем, — перебила она. — Если я буду брать частные уроки, а ты наконец согласишься на ту должность в фирме дяди Серёжи.
— Лена, я же говорил, мне неудобно...
— А мне удобно восемь лет выслушивать хамство твоей матери? — Елена повернулась к мужу. — Удобно жить в тесноте? Удобно ждать милости от человека, который откровенно нами манипулирует?
Антон прижал сына к себе, словно ища в нём защиту от неудобных вопросов.
— Это временно, — пробормотал он. — Мама может передумать...
— Антон, — Елена встала, подошла к мужу. — Посмотри на меня. Ты правда веришь в то, что говоришь? Или просто повторяешь заученные фразы?
Он поднял на неё глаза, и Елена увидела в них страх. Страх перемен, страх конфликта с матерью, страх ответственности.
— Я... не знаю, — честно признался он. — Я просто не знаю, что делать.
— А я знаю, — твёрдо сказала Елена. — Мы съезжаем. Снимаем двухкомнатную квартиру и живём своей жизнью. Без оглядки на твою мать и её обещания.
— Но это же дороже...
— Да, дороже. Но знаешь, что ещё дороже? Наше достоинство. Наше психическое здоровье. Нормальное детство наших детей.
Ваня зашевелился на руках отца, открыл глаза.
— Мама, — сонно пробормотал он, протягивая к Елене ручки.
Она взяла сына, прижала к себе. Этот маленький тёплый комочек напомнил ей, ради чего стоит бороться.
— Антон, — сказала она тихо, но решительно. — Я больше не буду ждать. Не буду надеяться на доброту твоей матери. Не буду молчать, когда она оскорбляет меня или наших детей. Если ты со мной — прекрасно. Если нет... я справлюсь одна.
Антон смотрел на жену и сына, и в его взгляде боролись привычный страх и что-то новое. Что-то, похожее на решимость.
— Покажи объявления, — наконец сказал он. — Посмотрим, что можно найти.
Елена улыбнулась. Маленький шаг, но всё же шаг в правильном направлении.
Они сели за компьютер вместе, просматривая варианты. Ваня устроился у мамы на коленях, Маша прибежала из комнаты и тоже забралась к папе.
— Что вы делаете? — спросила девочка.
— Ищем новый дом, — ответила Елена.
— Правда? — глаза Маши загорелись. — И у меня будет своя комната?
— Да, солнышко. У тебя будет своя комната.
— Ура! — Маша захлопала в ладоши. — А бабушка с нами жить будет?
Елена и Антон переглянулись.
— Нет, — твёрдо сказал Антон. — Бабушка будет жить в своей квартире. А мы — в своей.
— Хорошо, — кивнула Маша. — А то она всегда ругается.
Из уст младенца, подумала Елена. Дети всегда чувствуют истину.
Следующие два часа они провели, обзванивая риелторов, договариваясь о просмотрах. С каждым звонком Елена чувствовала, как груз прошлых лет становится легче. Да, будет трудно. Да, придётся экономить. Но это будет их жизнь, их выбор.
Вечером, когда дети легли спать, Антон сказал:
— Мама будет в ярости.
— Пусть, — пожала плечами Елена. — Это её выбор — злиться или принять нашу решение.
— Она может вообще перестать общаться...
— Антон, — Елена взяла мужа за руку. — Твоя мать общается с нами, только когда ей что-то нужно. Когда надо, чтобы мы что-то сделали, куда-то съездили, что-то купили. Это не общение, это использование.
Он кивнул, признавая её правоту.
— Знаешь, — сказал он после паузы, — может, это и к лучшему. Что она показала свои карты. А то мы бы ещё годы ждали.
— Вот именно, — согласилась Елена. — Иногда разочарование — это подарок. Оно освобождает от иллюзий.
На следующий день они посмотрели три квартиры. Две не подошли — слишком далеко или слишком дорого. Но третья... Третья оказалась именно тем, что нужно. Светлая двухкомнатная квартира в спальном районе, рядом школа и детский сад.
— Берём? — спросил Антон, когда они вышли от хозяйки.
— Берём, — кивнула Елена.
Они стояли во дворе обычной девятиэтажки, держась за руки, как когда-то давно, в начале их отношений. До свекрови, до разочарований, до бесконечных ожиданий.
— Страшно? — спросила Елена.
— Жутко, — признался Антон. — Но знаешь что? Впервые за много лет я чувствую, что мы делаем что-то правильное. Что-то наше.
Телефон Антона зазвонил. На экране высветилось «Мама».
— Не бери, — попросила Елена.
— Нет, — Антон нажал отбой. — Поговорю с ней позже. Когда мы уже переедем.
Это был переломный момент. Елена поняла — у них получится. Не сразу, не легко, но получится. Потому что они наконец-то выбрали себя, свою семью, свою жизнь.
А Валентина Петровна... Что ж, у неё есть Виктор Александрович и две квартиры. Пусть радуется. А они будут радоваться свободе — самому дорогому, что может быть у человека.
Через месяц они переехали. Свекровь, узнав об этом, закатила скандал — кричала, обвиняла, грозила лишить наследства. Антон выслушал молча, а потом сказал:
— Мама, мы взрослые люди. Мы имеем право жить так, как считаем нужным. Если ты хочешь быть частью нашей жизни — милости просим. Но на наших условиях.
Валентина Петровна положила трубку. С тех пор она не звонила.
А Елена, укладывая дочку в её собственной комнате, думала — как мало, оказывается, нужно для счастья. Всего лишь перестать ждать милости от других и взять жизнь в свои руки.