Кира сжала в руке горячую кружку и попыталась сосредоточиться на вкусе кофе, но слова Олега продолжали звенеть в ушах. Пятьдесят тысяч в месяц. За что? За то, что его мать решила превратить их дом в свою вотчину, а её саму — в прислугу и спонсора одновременно.
Зинаида Петровна сидела напротив, довольно улыбаясь, словно только что объявила о каком-то щедром подарке. На столе перед ней лежали аккуратно разложенные чеки — продукты, которые она покупала "для всех", коммунальные платежи, которые теперь "выросли из-за третьего человека". Каждая бумажка была помечена её размашистым почерком с пометками и комментариями.
— Справедливо же, — продолжала свекровь, поправляя очки. — Я ведь тоже живу здесь, ем, трачу электричество. А ты, Кира, зарабатываешь неплохо в своей дизайн-студии.
Олег кивал, избегая взгляда жены. Вчера ещё он клялся, что переезд матери — временная мера, максимум на месяц, пока она не найдёт себе жильё поближе к новой работе. Это было полгода назад.
За полгода Зинаида Петровна успела основательно обустроиться. Сначала она заняла гостевую комнату, потом постепенно её вещи начали появляться по всей квартире. Её кремы в ванной, её кастрюли на кухне, её телепередачи по вечерам. Кира молчала, думая, что это действительно временно.
Но когда свекровь принесла собственный телевизор и установила его в гостиной так, чтобы "всем было удобно", Кира поняла — женщина не собирается уезжать. А сегодняшний "финансовый отчёт" окончательно всё прояснил.
— Понимаешь, — Зинаида Петровна встала и подошла к холодильнику, доставая оттуда свой йогурт, — я же не нахлебница какая-то. Хочу участвовать в расходах. Только честно, по-семейному.
Кира почувствовала, как что-то горячее разливается по груди. Не гнев — что-то более холодное и точное. Она медленно отпила кофе и посмотрела на чеки. Продукты на три тысячи — при том, что половину Зинаида Петровна съедала сама. Коммунальные — завышены в полтора раза.
— А квартплату за что платить? — спросила Кира тихо.
Олег дёрнулся, словно его ударили током. Зинаида Петровна остановилась с ложкой йогурта в руке.
— Ну как же, дорогая, — у свекрови в голосе появились металлические нотки, — я же занимаю комнату, пользуюсь всеми удобствами. Должна же я за это платить. Олег мне объяснил, что вы платите за квартиру тридцать пять тысяч, значит, моя часть — треть от суммы.
Кира поставила кружку на стол. В квартире стало очень тихо — только тикали часы на стене и гудел холодильник. Олег смотрел в пол, а Зинаида Петровна продолжала есть йогурт, но теперь более осторожно, изучая лицо невестки.
— Какую квартплату? — повторила Кира.
— Ну... ипотеку, — пробормотал Олег.
— Какую ипотеку, Олег?
Воздух в кухне стал густым, как кисель. Зинаида Петровна наконец отложила ложку.
Кира встала из-за стола и подошла к окну. Во дворе дети играли в футбол, их крики доносились сквозь стекло приглушённо, словно из другого мира. Мира, где люди не врут друг другу о собственности, не выставляют счета за проживание в чужом доме.
— Мама, может, не стоит... — начал Олег, но свекровь перебила его жестом.
— Что не стоит? Справедливо распределять расходы? Я что, должна жить на шее у невестки?
— На шее, — повторила Кира, не оборачиваясь от окна. — Интересное выражение.
Она помнила, как покупала эту квартиру. Три года назад, ещё до замужества. Работала по четырнадцать часов в сутки, брала заказы на дизайн даже в отпуске, экономила на всём, чтобы собрать первоначальный взнос. Квартира была оформлена только на неё — Олег тогда ещё работал охранником за двадцать тысяч в месяц и в документах на недвижимость не значился.
— Ты же понимаешь, — Зинаида Петровна говорила теперь мягче, почти ласково, — мне неудобно просто так жить. Давай я буду нести свою долю расходов, и никто ни на кого не в обиде.
Кира обернулась. Мать и сын сидели рядом, и в этой близости было что-то заговорщическое. Олег всё ещё избегал её взгляда, а Зинаида Петровна улыбалась той особой улыбкой, которой взрослые улыбаются детям, когда объясняют им очевидные вещи.
— Пятьдесят тысяч, — сказала Кира. — Каждый месяц.
— Именно, — кивнула свекровь. — Я всё подсчитала. Можешь проверить чеки.
— И ты, Олег, согласен с этим?
Муж наконец поднял голову. В его глазах было что-то виноватое, но упрямое одновременно.
— Мама права. Раз она живёт с нами, должна участвовать в расходах.
— В расходах на мою квартиру.
— На нашу, — быстро поправил он. — Мы же семья.
Кира села обратно за стол. Достала телефон, открыла заметки и начала что-то набирать. Зинаида Петровна и Олег переглянулись.
— Что ты делаешь? — спросил муж.
— Считаю, — ответила Кира, не отрываясь от экрана.
— Пятьдесят тысяч в месяц, — проговорила Кира, продолжая набирать цифры. — Интересная сумма. Давайте и я посчитаю свои расходы.
Зинаида Петровна отодвинула от себя йогурт. Что-то в тоне невестки заставило её напрячься.
— Квартира стоит четыре миллиона рублей. Рыночная стоимость аренды — шестьдесят тысяч в месяц. Делим на троих — по двадцать тысяч с человека.
— Но ведь это твоя квартира, — начала свекровь.
— Именно. Моя. Поэтому если мы говорим о справедливом распределении расходов, то каждый из вас должен платить мне за проживание двадцать тысяч в месяц.
Олег побледнел.
— Киа, ты что несёшь? Я твой муж.
— Муж, который полгода назад согласился на временное — подчёркиваю, временное — проживание своей матери. А теперь выставляет мне счёт за содержание этой самой матери в моей квартире.
Кира подняла голову от телефона. Её лицо было спокойным, но глаза блестели опасно.
— Продолжим считать, — голос Киры стал деловитым, словно она проводила презентацию для клиентов. — Коммунальные услуги выросли на тысячу рублей — это правда. Но не на полторы тысячи, как в твоих расчётах, Зинаида Петровна.
Свекровь сжала губы в тонкую линию.
— Продукты. За полгода ты съела продуктов минимум на восемьдесят тысяч рублей. При этом покупала их не всегда ты, а записывала на себя всё подряд. Помнишь красную икру на прошлой неделе? Ты её съела за два дня, пока мы были на работе.
— Я покупала для всех, — начала возражать Зинаида Петровна, но Кира подняла руку.
— Уборка квартиры. Раньше я убирала сама или мы с Олегом делили обязанности. Теперь мне приходится убирать за третьим человеком, который оставляет свои вещи по всей квартире, не моет за собой посуду и считает, что в ванной можно хранить по пять флаконов кремов.
Олег попытался что-то сказать, но жена продолжила.
— Стирка. Моющие средства. Туалетная бумага, которая стала заканчиваться в два раза быстрее.
Кира встала и подошла к кухонному шкафу. Достала оттуда небольшую папку — ту самую, где хранила все документы по квартире. Выложила на стол справку о собственности, договор купли-продажи, выписку из ЕГРН.
— А теперь самое интересное, — сказала она. — Ипотека, которую мы якобы выплачиваем.
Зинаида Петровна взяла документы дрожащими руками. Читала, хмурилась, перечитывала.
— Но Олег сказал...
— Олег сказал неправду. Квартира куплена мной до брака, полностью оплачена, никаких кредитов нет. Документы оформлены только на меня.
Повисла тишина. Олег сидел красный, словно его поймали в магазине за кражей. Зинаида Петровна медленно отложила бумаги.
— Значит, никакой ипотеки нет, — проговорила она.
— Нет.
— И квартира полностью твоя.
— Да.
— Тогда почему Олег...
— Вот это, — перебила Кира, — очень хороший вопрос.
Олег наконец решился поднять голову. В его взгляде была смесь стыда и отчаянной попытки найти оправдание.
— Я не хотел, чтобы мама чувствовала себя нахлебницей, — пробормотал он. — Думал, если она будет платить хоть что-то...
— То есть ты решил, что лучше обмануть и меня, и маму? — Кира говорила тихо, но каждое слово отчётливо резало воздух. — Ей наврал про ипотеку, мне — про временность проживания.
— Кира, милая, — вмешалась Зинаида Петровна, — может, не будем устраивать сцены? Олег хотел как лучше...
— Зинаида Петровна, — Кира повернулась к свекрови, — вы действительно думаете, что должны платить пятьдесят тысяч в месяц за проживание в чужой квартире?
— Ну... если это справедливо...
— Справедливо было бы найти съёмную квартиру. Справедливо было бы спросить разрешения, прежде чем переезжать насовсем. Справедливо было бы не переставлять в моём доме мебель и не выкидывать мои вещи, освобождая место для своих.
Свекровь вздрогнула. Про выброшенные вещи она думала, что Кира не заметила.
— Мой любимый плед, — продолжила Кира, — который лежал в гостиной. Куда он делся?
Зинаида Петровна закусила губу.
— Я... он был такой старый, я подумала...
— Вы подумали, что имеете право выбрасывать мои вещи в моей квартире. Фотографии с полки — их тоже не стало. Куда?
— Там было слишком много рамок, я просто немного освободила место...
— Для своих фотографий. Понятно.
Кира села обратно за стол, но теперь её поза была другой — прямая, собранная, словно она готовилась к важному решению.
— Олег, — сказала она мужу, — ты женился на мне или на квартире?
— Что за глупый вопрос...
— Очень важный вопрос. Потому что складывается впечатление, что ты привёл сюда маму не погостить, а прописаться. И теперь вы вдвоём решаете, сколько я должна доплачивать за удовольствие жить в собственном доме.
— Мы не так хотели...
— А как хотели?
Олег молчал, вертя в руках чайную ложку. Зинаида Петровна смотрела то на сына, то на невестку, явно пытаясь понять, в какую сторону повернётся разговор.
— Знаете что, — сказала Кира и допила остывший кофе, — я согласна.
Оба посмотрели на неё с удивлением.
— Согласна на ваши пятьдесят тысяч в месяц. Более того — я считаю, что это справедливо.
— Правда? — в голосе Зинаиды Петровны прозвучала осторожная радость.
— Абсолютно. Каждый должен платить за то, чем пользуется. Это правильная позиция.
Олег расслабился, улыбнулся впервые за весь разговор.
— Ну вот видишь, я же говорил, что мы всё обсудим и решим по-человечески.
— Именно по-человечески, — кивнула Кира. — Поэтому вот что мы сделаем. Зинаида Петровна будет платить мне за аренду комнаты тридцать тысяч в месяц — это ниже рыночной стоимости, семейная скидка. Плюс коммунальные — её треть, это две тысячи. Плюс возмещение расходов на продукты, которые она съела за полгода — восемьдесят тысяч, можно выплачивать частями.
— А ты, Олег, — продолжила Кира, не обращая внимания на то, как изменились лица собеседников, — будешь платить мне двадцать тысяч в месяц за проживание. Плюс половину коммунальных — это ещё четыре тысячи. Плюс возмещение морального ущерба за обман насчёт ипотеки — сто тысяч рублей.
— Ты с ума сошла! — вскочил Олег. — Я твой муж!
— Муж, который лжёт мне полгода. Муж, который привёл в мой дом другую женщину и теперь требует, чтобы я её содержала. Очень особенный муж.
— Но мы же семья...
— Семья? — Кира рассмеялась, и этот смех был совсем не весёлым. — Семья — это когда люди поддерживают друг друга, а не выставляют счета за проживание в общем доме.
Зинаида Петровна попыталась встать, но ноги её подкосились.
— Кира, дорогая, — начала она, — может быть, мы где-то перегнули палку...
— Где-то? — Кира посмотрела на свекровь долгим взглядом. — Вы перегнули палку в тот момент, когда решили, что имеете право распоряжаться в чужом доме.
— Но я же не специально... — Зинаида Петровна говорила теперь тихо, почти шёпотом. — Я просто хотела помочь, обустроить всё удобнее...
— Удобнее для кого? Мои фотографии на полке вам мешали? Мой плед был настолько ужасен, что его пришлось выбросить?
— Я думала купить новый...
— Не надо было выбрасывать старый. Особенно не спрашивая разрешения.
Кира встала и подошла к окну. На улице уже смеркалось, дети разошлись по домам. Вот так же, думала она, должен бы закончиться и этот разговор — каждый должен отправиться в свой дом.
— Вы хотели справедливости, — сказала она, не оборачиваясь. — Давайте и будем справедливыми до конца.
— В смысле? — голос Олега прозвучал настороженно.
— В смысле того, что каждый будет жить там, где имеет право жить. И платить за то, чем пользуется.
Она повернулась к ним лицом. В её глазах было что-то решительное и окончательное.
— У меня есть предложение получше вашего.
— Какое предложение? — Зинаида Петровна сжала в руках край скатерти.
— Очень простое и справедливое. Вы хотите платить за проживание здесь — прекрасно. Но есть одна проблема: эта квартира не предназначена для сдачи внаём. У меня нет лицензии на гостиничную деятельность.
— При чём тут лицензия? — не понял Олег.
— При том, что если я беру с людей деньги за проживание в своей квартире, это уже коммерческая деятельность. Нужно оформлять документы, платить налоги, соблюдать требования к арендному жилью.
Кира подошла к столу и положила руки на спинку стула.
— А ещё есть другая проблема. В коммерческом найме жилья собственник имеет право выселить жильцов в любой момент при нарушении условий договора.
— Каких условий? — Зинаида Петровна говорила всё тише.
— Например, условия о том, что жильцы не имеют права переставлять мебель, выбрасывать вещи хозяина или приглашать других людей без согласования.
Воздух в кухне сгустился так, что его можно было резать ножом.
— Но мы же не арендаторы, — попробовал возразить Олег. — Мы семья.
— Тогда почему вы требуете с меня квартплату? Семьи не платят друг другу за проживание в общем доме. Либо мы семья, и тогда никаких денег не нужно, либо вы арендаторы, и тогда — добро пожаловать в мир рыночных отношений.
Кира села за стол и выложила перед собой листок бумаги.
— Давайте я вам объясню, как работает аренда жилья в реальном мире. Залог — три месяца вперёд. Предоплата — месяц вперёд. Договор на определённый срок с возможностью расторжения с уведомлением за десять дней.
— Ты не можешь нас выселить, — Олег говорил напряжённо, но в голосе слышалась неуверенность.
— Не могу? — Кира подняла бровь. — А почему?
— Потому что... потому что мы муж и жена!
— Муж и жена, которые требуют с меня пятьдесят тысяч в месяц за то, что я позволяю им жить в своей квартире. Очень своеобразные семейные отношения.
Зинаида Петровна наконец встала из-за стола. Лицо её было бледным, руки дрожали.
— Кира, может быть, я была неправа, — начала она. — Может быть, не нужно никаких денег...
— Поздно, — спокойно ответила Кира. — Вы уже показали своё истинное отношение к ситуации. Вы считаете, что имеете право жить в моей квартире и при этом ещё и требовать с меня доплаты за это удовольствие.
— Мы же можем всё обсудить...
— Обсуждать нечего. Вы сделали свой выбор, когда решили превратить мой дом в коммунальную квартиру с платными услугами.
Кира открыла ящик стола и достала оттуда калькулятор.
— Давайте посчитаем окончательно. Зинаида Петровна, за полгода проживания вы должны мне: аренда по тридцать тысяч в месяц — сто восемьдесят тысяч. Коммунальные — двенадцать тысяч. Компенсация за испорченные и выброшенные вещи — пятьдесят тысяч. Моральный ущерб за самовольное распоряжение чужим имуществом — ещё пятьдесят тысяч.
Свекровь схватилась за сердце.
— Итого двести девяносто две тысячи рублей.
— А ты, Олег, — продолжила Кира, поворачиваясь к мужу, — должен мне за полгода: двадцать тысяч в месяц за проживание — сто двадцать тысяч. Половина коммунальных — двадцать четыре тысячи. Моральный ущерб за обман — сто тысяч. Итого двести сорок четыре тысячи.
— Ты совсем обезумела! — вскочил Олег. — Откуда у нас такие деньги?
— А откуда у меня должны быть пятьдесят тысяч в месяц на ваше содержание?
— Это разные вещи!
— Почему разные? Вы предложили жить по принципу "каждый платит за себя". Я согласилась. Только применила этот принцип честно, а не так, как выгодно вам.
Кира закрыла калькулятор и посмотрела на них обоих.
— Но знаете что? Я великодушный человек. У меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться.
— Какое? — прошептала Зинаида Петровна.
— Очень простое. Освобождаете мою квартиру до вечера, и мы считаем, что вы ничего мне не должны.
Повисла мёртвая тишина.
— Ты не можешь меня выгнать, — Олег говорил тихо, но упрямо. — Я твой муж. У меня есть права.
— Какие права? — Кира достала телефон и открыла приложение браузера. — Давай посмотрим в интернете, какие права есть у супруга на квартиру, купленную до брака и оформленную только на одного из супругов.
Она быстро набрала запрос, прочитала результат.
— Интересно. Оказывается, супруг не имеет никаких прав на недвижимость, приобретённую до брака, если только она не была существенно улучшена за счёт общих средств или средств другого супруга. Скажи, Олег, ты вкладывал свои деньги в ремонт этой квартиры?
— Я... я помогал...
— Чем помогал? Деньгами? Документы на ремонтные материалы есть? Чеки? Квитанции? Хоть что-то, подтверждающее твои финансовые вложения?
Олег молчал.
— Нет? Тогда никаких прав у тебя нет. Ты здесь гость. Гость, который злоупотребил гостеприимством хозяйки.
— Кира, — Зинаида Петровна подошла к ней, протягивая руки в умоляющем жесте, — пожалуйста, давай всё обсудим спокойно. Я понимаю, что была неправа...
— Вы были неправы не тогда, когда потребовали с меня деньги, — перебила её Кира. — Вы были неправы полгода назад, когда решили, что временное проживание можно превратить в постоянное без согласия хозяйки дома.
— Но я же мать Олега...
— И это даёт вам право выбрасывать мои вещи? Переставлять мебель? Превращать мой дом в свой?
— Я хотела как лучше...
— Лучше для кого? Для себя. Вы думали только о собственном удобстве, и теперь, когда я потребовала справедливости, вы внезапно вспомнили, что надо обсуждать всё спокойно.
Кира встала и подошла к вешалке в прихожей. Сняла свою куртку, проверила карманы.
— У меня деловая встреча через час, — сказала она. — Когда вернусь, хочу увидеть в квартире только те вещи, которые здесь были полгода назад.
— Ты не можешь так с нами поступить, — в голосе Олега появились жалобные нотки.
— Не могу? — Кира застегнула куртку и повернулась к мужу. — А вы могли полгода обманывать меня, выставлять счета за проживание в моей квартире, распоряжаться моими вещами?
— Мы не хотели тебя обидеть...
— Вы не хотели брать на себя ответственность. Легче было переложить всё на меня — и заботу о вашей маме, и расходы на её содержание, и терпение её выходок.
Кира взяла сумку и направилась к двери.
— Подождите, — остановила её Зинаида Петровна. — Куда же я пойду? У меня нет другого жилья.
Кира обернулась. В глазах свекрови стояли слёзы, но теперь они не вызывали сочувствия — только усталость.
— Полгода назад у вас была работа, была своя жизнь. Что изменилось?
— Я думала, что здесь временно...
— Временно — это неделя, максимум месяц. Не полгода с обустройством быта и выставлением счетов хозяйке.
Олег схватил жену за руку.
— Кира, будь человеком. Мама пожилая, ей нужно время найти жильё...
— Время у неё было. Полгода. Вместо поиска жилья она обустраивалась здесь, как будто это её собственный дом.
— Но сейчас же зима, где она будет жить?
— Там же, где жила до того, как переехать к нам.
Кира открыла дверь, но не вышла.
— У вас есть четыре часа. Этого достаточно, чтобы собрать вещи и найти временное решение.
— А если мы не уйдём? — в голосе Олега появилось что-то вызывающее.
Кира медленно закрыла дверь и повернулась к нему.
— Тогда завтра утром я подам заявление о незаконном проникновении в жилище. Плюс иск о возмещении ущерба на сумму пятьсот тридцать шесть тысяч рублей — ту самую, которую вы мне должны по вашей же логике справедливого распределения расходов.
— Ты не посмеешь...
— Посмею. Более того, я ещё подам на развод с требованием компенсации морального вреда за обман в особо крупном размере.
Олег побледнел.
— Какой обман в особо крупном размере?
— Ты полгода убеждал меня, что твоя мать живёт здесь временно. При этом сам прекрасно знал, что она обустраивается насовсем. Это обман, который причинил мне существенный ущерб.
— Но мы же муж и жена...
— Муж и жена не обманывают друг друга и не превращают семейный дом в коммерческое предприятие.
Кира снова направилась к двери.
— Четыре часа. Больше обсуждать нечего.
За дверью послышались приглушённые голоса — Олег и его мать что-то обсуждали, но слов разобрать было нельзя. Кира спустилась во двор и села на скамейку рядом с подъездом. Руки дрожали — не от холода, а от напряжения последнего часа.
Она достала телефон и набрала номер своей сестры Ани.
— Слушай, у меня тут ситуация, — сказала она, когда та ответила. — Можешь говорить?
— Конечно. Что случилось?
— Я только что выставила Олега и его мать из квартиры.
На том конце провода повисла тишина.
— Серьёзно? — наконец спросила Аня. — Что произошло?
— Они потребовали с меня пятьдесят тысяч в месяц за то, что я позволяю им жить в моей квартире.
— Офигеть. И что ты сделала?
Кира рассказала сестре всю историю, начиная с переезда Зинаиды Петровны и заканчивая сегодняшним ультиматумом.
— Правильно сделала, — решительно сказала Аня. — Они совсем обнаглели.
— Думаешь, я правильно поступила? — Кира смотрела на окна своей квартиры. Там горел свет, иногда мелькали тени.
— А ты сомневаешься?
— Не знаю. Может, надо было как-то по-другому...
— Как по-другому? Ты полгода терпела, что чужая женщина хозяйничает в твоём доме. А когда она ещё и денег с тебя потребовала за это, ты должна была что — согласиться?
— Олег говорит, что они хотели как лучше...
— Кира, — голос сестры стал строже, — забудь про то, что они хотели. Смотри на то, что они делали. Они полгода жили за твой счёт, портили твои вещи, врали тебе про ипотеку, а потом ещё и выставили счёт.
Кира вздохнула.
— Ты права. Просто... мне жалко Олега.
— Олегу сорок лет. Он взрослый мужчина, который должен был защитить свою жену от мамы, а не наоборот.
— Он же не со зла...
— Не со зла, но и не с добром. Он выбрал лёгкий путь — пусть жена разбирается с его проблемами.
Из подъезда вышел Олег с двумя большими сумками. Увидел Киру на скамейке и направился к ней.
— Мне нужно поговорить с сестрой, — сказала она Ане. — Перезвоню позже.
— Держись, — пожелала Аня. — И помни — ты поступила правильно.
Кира убрала телефон. Олег сел рядом с ней на скамейку, поставив сумки на асфальт.
— Мама собирается, — сказал он тихо. — Поедет к своей сестре в Подольск.
— Хорошо.
— А я... я не знаю, что мне делать.
Кира посмотрела на него. Лицо мужа было растерянным, почти детским. Он сидел сгорбившись, и в нём не было ничего от того самоуверенного человека, который час назад требовал с неё денег.
— Ты можешь поехать с мамой, — сказала она. — Или найти съёмную квартиру.
— А мы?
— Что — мы?
— Наш брак. Наша семья.
Кира помолчала, глядя на вечернее небо.
— Какая семья, Олег? Семья — это когда люди поддерживают друг друга, а не выставляют счета.
— Я понимаю, что был неправ, — Олег говорил тихо, не поднимая головы. — Но я действительно думал, что так будет лучше для всех.
— Лучше для кого? Для мамы, которая получила бесплатное жильё? Для тебя, который переложил все проблемы на жену?
— Я не хотел перекладывать...
— Хотел. Ты прекрасно знал, что мама не собирается съезжать, но предпочёл делать вид, что это временно. Тебе было удобнее обманывать меня, чем решать проблему.
Олег наконец поднял голову.
— Что я мог сделать? Выгнать собственную мать?
— Ты мог честно сказать мне, что она хочет остаться насовсем. Мы могли бы обсудить это, найти компромисс. Но ты выбрал ложь.
— А потом?
— А потом твоя мама решила, что раз она здесь живёт, то я должна ещё и платить ей за это удовольствие. И ты её поддержал.
— Мама хотела участвовать в расходах...
— Мама хотела легализовать своё присутствие в моём доме за мой же счёт. Очень умно придумано.
Из подъезда вышла Зинаида Петровна с огромным чемоданом. Увидела их на скамейке и подошла.
— Кира, — начала она, — я хочу извиниться. Может быть, я действительно перегнула палку.
— Может быть? — Кира посмотрела на свекровь. — Вы выбросили мои вещи, переставили мебель, полгода жили за мой счёт, а потом потребовали с меня деньги за то, что я терплю ваше присутствие в собственном доме. И это только "может быть" перегнули палку?
Зинаида Петровна сжала ручку чемодана.
— Я думала, что помогаю, наводя порядок...
— Чей порядок? Ваш порядок в моём доме.
— Я хотела, чтобы было уютнее...
— Вам — уютнее. А мне стало неуютно в собственной квартире.
Олег встал и взял у матери чемодан.
— Мам, такси уже едет?
— Да, — кивнула она, не сводя глаз с Киры. — Дорогая, мы правда можем всё уладить? Я готова извиниться, готова вернуть твои вещи...
— Какие вещи? Те, что вы выбросили?
Зинаида Петровна опустила голову.
— Кира, — Олег поставил чемодан и повернулся к жене, — дай нам ещё один шанс. Мама поняла свою ошибку, я понял свою. Мы можем начать всё заново.
— Заново? — Кира встала со скамейки. — Ты полгода врал мне. Твоя мать полгода превращала мой дом в свою вотчину. А сегодня вы вдвоём потребовали с меня деньги за то, что я позволяю вам это делать. И теперь вы хотите начать заново?
— Люди делают ошибки...
— Ошибки? Олег, это не ошибка. Это система. Вы создали целую систему, в которой я должна содержать вашу семью, терпеть унижения и ещё доплачивать за это удовольствие.
— Но мы же можем изменить...
— Вы можете. Но не со мной.
Подъехало такси. Водитель вышел из машины и подошёл к ним.
— Зинаида Петровна? В Подольск?
— Да, это я, — кивнула свекровь.
Олег помог ей загрузить чемодан в багажник.
— Мам, я поеду с тобой, — сказал он. — Помогу обустроиться.
— А потом?
— А потом посмотрим.
Зинаида Петровна подошла к Кире.
— Прости меня, — сказала она тихо. — Я правда не хотела причинить тебе зло.
— Не хотели — но причинили. И самое главное — даже не заметили этого.
— Я замечу в следующий раз...
— Следующего раза не будет, — спокойно сказала Кира. — Во всяком случае, не в моём доме.
Свекровь кивнула и села в такси. Олег помедлил у открытой дверцы.
— Кира, мой номер телефона у тебя есть. Если передумаешь...
— Не передумаю.
— Никогда?
— Никогда.
Он сел в машину рядом с матерью. Такси отъехало, и Кира осталась одна во дворе. Вокруг неё была обычная вечерняя жизнь — люди шли с работы, дети играли на площадке, где-то лаяла собака.
Она подняла голову и посмотрела на окна своей квартиры. Там горел свет, но теперь это был её свет в её доме, где никто не будет выбрасывать её вещи и требовать деньги за проживание.
Поднявшись в квартиру, Кира обошла все комнаты. В гостиной не стало телевизора Зинаиды Петровны, на полках вернулись её фотографии — видимо, свекровь не выбросила их, а просто спрятала. В ванной освободилось место — исчезли многочисленные баночки и флаконы.
Но самое главное — в воздухе больше не было того напряжения, которое она чувствовала последние месяцы. Дом снова стал её домом.
Кира заварила себе чай и села в любимое кресло у окна. То самое, которое Зинаида Петровна хотела передвинуть, чтобы "было удобнее смотреть телевизор". Теперь оно стояло на своём месте, и из него открывался привычный вид на двор.
Телефон зазвонил. Звонила сестра.
— Ну что, как дела? — спросила Аня.
— Они уехали.
— Оба?
— Да. Олег поехал с мамой в Подольск.
— И как ты себя чувствуешь?
Кира подумала.
— Спокойно. Впервые за полгода — спокойно.
— Не жалеешь?
— О чём?
— Ну, о браке. Об Олеге.
Кира посмотрела на пустую кухню, где больше не стояли чужие кастрюли и не лежали чеки с требованиями оплаты.
— Знаешь, — сказала она, — я жалею о том, что не сделала этого раньше.
— Правда?
— Правда. Я полгода жила в собственном доме как гость. Боялась что-то переставить, чтобы не расстроить Зинаиду Петровну. Молчала, когда она выбрасывала мои вещи. Терпела, когда она перекраивала мой быт под себя.
— А Олег?
— А Олег предпочитал не замечать. Ему было удобно — мама довольна, жена молчит, все проблемы решаются сами собой.
— Думаешь, он понял свою ошибку?
— Не знаю. И, честно говоря, это уже не моя забота.
Кира допила чай и пошла на кухню. Открыла холодильник — там не было привычных йогуртов Зинаиды Петровны, её особых сортов сыра, которые она покупала "для всех", а съедала сама.
— Завтра схожу в магазин, — сказала она сестре. — Куплю продукты, которые люблю я.
— А если Олег вернётся? — спросила Аня. — Если будет проситься обратно?
— Не вернётся.
— Откуда такая уверенность?
— Потому что ему придётся выбирать между мной и мамой. А он уже выбрал полгода назад, когда привёз её сюда.
Кира подошла к окну и посмотрела на двор. Там, где час назад стояло такси, теперь играли дети. Жизнь продолжается, подумала она.
— Знаешь, что самое странное? — сказала она сестре.
— Что?
— Я не чувствую себя одинокой. Наоборот — я чувствую, что наконец-то дома.
— Это хорошо.
— Да. Я думала, что одиночество — это плохо. А оказывается, плохо — это когда тебя не слышат в собственном доме.
— Кира, — голос Ани стал серьёзным, — ты уверена, что всё правильно сделала?
— Уверена. Они показали мне, что я для них значу. Спонсор, который должен обеспечивать им комфортную жизнь и ещё быть благодарным за такую возможность.
— А что теперь?
— Теперь я буду жить для себя. Буду покупать продукты, которые нравятся мне. Буду смотреть фильмы, которые хочу смотреть я. Буду расставлять мебель так, как удобно мне.
— Звучит эгоистично, — засмеялась Аня.
— Знаешь что? Может быть, немного эгоизма мне и нужно. Полгода я думала о комфорте других людей в ущерб своему собственному.
— И что получила взамен?
— Счёт на пятьдесят тысяч рублей.
Обе рассмеялись.
— Ладно, — сказала Аня, — мне пора. Дети уроки делают, нужно проверить. Но я горжусь тобой.
— Спасибо.
— И Кира?
— Да?
— Если что — я всегда на твоей стороне.
После разговора с сестрой Кира ещё долго сидела у окна. На улице зажглись фонари, в окнах соседних домов появился свет. Где-то готовили ужин, где-то смотрели телевизор, где-то дети делали уроки.
Обычная жизнь обычных людей. И теперь она тоже могла жить обычной жизнью — без постоянного напряжения, без необходимости оправдываться за каждый шаг в собственном доме.
Через неделю Олег прислал сообщение: "Кира, мама устроилась на работу в Подольске. Может быть, теперь мы сможем поговорить?"
Кира прочитала сообщение, подумала и удалила его без ответа.
Через месяц он позвонил.
— Алло? — она ответила, хотя видела его имя на экране.
— Привет. Как дела?
— Хорошо.
— Я хотел сказать... мама поняла свою ошибку. Она готова извиниться.
— Олег, — сказала Кира спокойно, — твоя мама поняла, что её выгнали из бесплатной квартиры. Это не одно и то же, что понять ошибку.
— Но она же...
— А ты понял свою ошибку?
— Какую?
— Ты полгода врал мне. Поддержал маму, когда она потребовала с меня деньги. Выбрал её сторону против своей жены.
— Я думал, что поступаю правильно...
— Вот именно. Ты и сейчас думаешь, что поступал правильно.
Кира повесила трубку.
Больше он не звонил.
Через три месяца Кира встретила в магазине свою бывшую соседку Галину Ивановну.
— Кира, дорогая! — обрадовалась та. — Как дела? Где твой Олег?
— Мы развелись, — спокойно ответила Кира.
— Ой, а что случилось? Вы же так хорошо жили...
— Хорошо жили, — согласилась Кира. — Но потом выяснилось, что у нас разные представления о том, что значит "хорошо жить".
— А его мама? Такая приятная женщина была...
— Зинаида Петровна переехала в Подольск.
— Жаль, — вздохнула Галина Ивановна. — Она мне рассказывала, что вы такая гостеприимная, пригласили её пожить у вас...
Кира усмехнулась.
— Да, я очень гостеприимная. Настолько, что гости иногда забывают, что они гости.
— Не понимаю...
— Всё нормально, Галина Ивановна. Просто иногда гостеприимство нужно уметь вовремя заканчивать.
Прошёл год. Кира привыкла жить одна и поняла, что это не так уж плохо. Дом стал действительно её домом — каждая вещь стояла на своём месте, каждый уголок был обустроен по её вкусу.
Она записалась на курсы итальянского языка, о которых мечтала ещё до замужества. Завела кота, которого Зинаида Петровна называла "источником грязи и аллергии". Перекрасила стену в гостиной в тот цвет, который ей нравился, но который свекровь считала "слишком ярким".
Работы стало больше — без необходимости тратить время на семейные конфликты, она могла полностью сосредоточиться на дизайн-проектах. Доходы выросли, и Кира даже подумывала о покупке машины.
Однажды вечером, возвращаясь с курсов, она увидела у подъезда знакомую фигуру. Олег стоял возле входной двери с букетом цветов в руках.
— Привет, — сказал он, когда она подошла.
— Привет.
— Можно поговорить?
— О чём?
— О нас.
Кира посмотрела на него внимательно. Он выглядел усталым, похудевшим. Костюм висел на нём мешком.
— Нас больше нет, — сказала она.
— Я знаю. Но я хотел бы это исправить.
— Олег, прошёл год. Зачем ты пришёл?
— Потому что понял, что был неправ. Мама тоже поняла.
— Что именно вы поняли?
— Что мы не должны были требовать от тебя денег. Что мы слишком много на себя взяли.
Кира поднялась на несколько ступенек, чтобы оказаться с ним на одном уровне.
— Олег, вы поняли не то, что нужно было понять.
— А что?
— То, что в семье не должно быть места лжи. Что нельзя принимать решения, касающиеся двоих, в одиночку. Что нельзя превращать дом в поле битвы.
— Я это понял...
— Не понял. Ты понял только то, что потерял бесплатную квартиру и жену, которая всё терпела. А почему потерял — не понял.
Олег протянул ей цветы.
— Давай начнём сначала?
— Зачем?
— Потому что я тебя люблю.
Кира не взяла цветы.
— Любишь? А когда мама выбрасывала мои вещи, ты меня любил?
— Я не знал...
— Знал. Когда она требовала с меня денег, ты меня любил?
— Я думал...
— Ты думал, что любовь — это когда жена молчит и платит.
— Кира, я изменился.
— Да? А мама тоже изменилась?
— Мама больше не будет вмешиваться в наши отношения.
— Не будет, потому что живёт в другом городе. А если бы жила рядом?
Олег помолчал.
— Не знаю, — честно ответил он.
— Вот видишь. Ты даже сейчас не можешь сказать, что выберешь меня, а не маму.
— Почему я вообще должен выбирать? Разве нельзя любить и жену, и мать?
— Можно. Но когда они конфликтуют, нужно уметь расставлять приоритеты.
— И ты хочешь, чтобы я выбрал тебя?
— Я хочу, чтобы ты выбрал справедливость. А справедливость в том, что жена не должна содержать свекровь и терпеть её выходки.
Кира поднялась ещё на несколько ступенек.
— Олег, ты пришёл не потому, что понял свою ошибку. Ты пришёл потому, что тебе стало неудобно жить.
— Это не так...
— Так. Тебе пришлось снимать квартиру, самому покупать продукты, самому решать бытовые проблемы. И ты подумал: а не вернуться ли к жене, которая всё это делала бесплатно?
Олег опустил голову.
— Я скучаю по тебе, — сказал он тихо.
— Скучаешь по удобству, — поправила Кира. — По тому, что не нужно было думать о быте, о проблемах, о том, как ужиться с мамой.
— Может быть, и так. Но я действительно скучаю.
— А я — нет.
— Совсем?
— Совсем. Я впервые за долгое время чувствую себя свободной.
— Свободной от меня?
— Свободной от необходимости постоянно идти на компромисс с людьми, которые не готовы идти на компромисс со мной.
Кира достала ключи от квартиры.
— Олег, ты хороший человек. Но ты слабый. Тебе проще переложить проблемы на жену, чем решать их самому.
— Я могу измениться...
— Можешь. Но не со мной. Мне нужен партнёр, а не ещё один ребёнок, о котором нужно заботиться.
— Кира...
— До свидания, Олег.
Она поднялась в квартиру. Из окна видела, как он ещё долго стоял у подъезда с букетом в руках. Потом выбросил цветы в урну и ушёл.
Кира заварила себе чай и села в любимое кресло. Кот запрыгнул к ней на колени и замурлыкал. За окном наступал вечер, зажигались огни в соседних домах.
Она думала о том, что произошло год назад. О том, как страшно было тогда остаться одной. О том, как боялась, что не справится без мужа.
А теперь понимала — справляется прекрасно. Более того, живёт лучше, чем когда была замужем. Потому что не тратит силы на бесконечные компромиссы с людьми, которые не ценят эти компромиссы.
Телефон зазвонил. Звонила Аня.
— Ну что, как дела?
— Олег приходил.
— Серьёзно? И что хотел?
— Вернуться.
— А ты?
— А я сказала "нет".
— Жалеешь?
— Нет. Я поняла, что счастье — это не когда тебя терпят, а когда тебя ценят.
— Правильно, — согласилась Аня. — А он что сказал?
— Что изменился, что мама больше не будет вмешиваться. Всё как обычно — обещания, которые нельзя проверить.
— И ты не поверила?
— Аня, за год он ни разу не спросил, как я живу, не интересовался моими делами. Появился только тогда, когда ему самому стало неудобно.
Кира погладила кота, который довольно мурлыкал у неё на коленях.
— Знаешь, что самое смешное? Он принёс цветы. Как будто год обмана и унижений можно исправить букетом из магазина.
— Мужчины иногда удивительно наивны.
— Или циничны. Трудно понять, что хуже — когда они не понимают, что делают, или когда понимают, но думают, что мы не заметим.
Кира встала и подошла к окну. Во дворе больше не было Олега.
— А ты не сомневаешься в своём решении?
— Нет. Я больше не хочу быть удобной женой, которая решает чужие проблемы за свой счёт.
Прошло ещё полгода. Кира получила повышение в студии — теперь она была арт-директором и курировала крупные проекты. Переехать в более просторную квартиру пока не решалась — к этому дому привыкла, здесь всё было её.
Как-то вечером, проходя мимо кафе недалеко от дома, она увидела в окне знакомую фигуру. Зинаида Петровна сидела за столом с какой-то женщиной её возраста и что-то горячо ей рассказывала.
Кира хотела пройти мимо, но свекровь заметила её и помахала рукой. Пришлось подойти.
— Кира, дорогая! — Зинаида Петровна встала и обняла её. — Как дела? Ты прекрасно выглядишь!
— Спасибо. Здравствуйте.
— Знакомься, это моя подруга Тамара. А это Кира — бывшая жена моего сына.
— Очень приятно, — кивнула Тамара. — Зина мне столько о вас рассказывала.
— Правда? — Кира посмотрела на Зинаиду Петровну с любопытством. — И что же рассказывала?
— Как вы её выгнали из собственной квартиры! — возмутилась Тамара. — Представляете, требовала деньги за проживание с пожилой женщины!
Кира почувствовала знакомое раздражение, но сдержалась.
— Интересная версия событий, — спокойно сказала Кира. — А вы рассказали подруге, кто первый потребовал денег?
Зинаида Петровна покраснела.
— Кира, зачем ворошить прошлое...
— Затем, что вы продолжаете врать. Тамара, — Кира повернулась к подруге свекрови, — а вам Зинаида Петровна рассказала, что полгода жила в моей квартире бесплатно, выбрасывала мои вещи, а потом потребовала с меня пятьдесят тысяч рублей в месяц за то, что я позволяю ей там жить?
— Что? — Тамара посмотрела на подругу с удивлением.
— Это было не так, — начала оправдываться Зинаида Петровна.
— Как было? Вы требовали с меня деньги или нет?
— Я хотела участвовать в расходах...
— В расходах на мою собственную квартиру, где вы жили бесплатно полгода.
— Но я же не нахлебница...
— Именно нахлебница. Причём наглая нахлебница, которая ещё и требовала плату с хозяйки за право её терпеть.
Тамара смотрела на подругу круглыми глазами.
— Зина, ты мне говорила, что платила за квартиру...
— Я... я хотела платить...
— После того, как полгода жили бесплатно, — уточнила Кира.
Дома Кира рассказала коту о встрече с бывшей свекровью.
— Представляешь, Мурзик, она до сих пор считает себя жертвой. До сих пор рассказывает всем, какая я ужасная, выгнала бедную пожилую женщину.
Кот потёрся о её ноги и замурлыкал.
— Ты прав, — согласилась Кира. — Не стоит обращать внимание на таких людей. Они всегда найдут способ представить себя пострадавшими.
Она заварила чай и села за компьютер — нужно было доработать проект для нового клиента. За окном горели огни вечернего города, а в квартире было тепло и уютно.
Через час позвонила Аня.
— Слушай, тут одна знакомая спрашивала, не хочешь ли ты познакомиться с её братом. Говорит, хороший мужчина, разведён, детей нет.
— А зачем? — удивилась Кира.
— Как зачем? Личная жизнь, всё дела...
— У меня есть личная жизнь. Я живу для себя, занимаюсь любимым делом, путешествую. Зачем мне снова кого-то искать?
— Ну не будешь же ты всю жизнь одна...
— Почему не буду? Мне хорошо одной.
— А если всё-таки познакомишься с этим братом? — не унималась Аня. — Просто пообщаетесь, без обязательств.
— Ань, знаешь, что самое главное я поняла за этот год?
— Что?
— Что не нужно искать счастье в других людях. Счастье — это когда тебе хорошо с самой собой.
— Звучит как цитата из книги по психологии.
— Возможно. Но это правда. Год назад я думала, что без мужа не смогу жить. А оказалось, что могу, и даже лучше, чем с ним.
— Но ведь можно быть счастливой и в отношениях...
— Можно. Если эти отношения добавляют в жизнь радость, а не отнимают её.
Кира встала и подошла к окну. На улице шёл снег, крупными хлопьями ложился на деревья и дороги.
— Знаешь, Аня, когда я жила с Олегом, мне постоянно приходилось думать о том, как не расстроить его, как не обидеть его маму, как сгладить конфликты. А теперь я думаю о том, что хочу делать завтра, какой фильм посмотреть, куда поехать в отпуск.
— И это лучше?
— Намного лучше.
— Ладно, — вздохнула Аня, — не буду тебя больше сватать. Но если передумаешь...
— Не передумаю. Во всяком случае, пока.
— Хорошо. А как дела с работой?
— Отлично. На следующей неделе лечу в Питер, там большой проект по оформлению отеля.
— Одна?
— Одна. И знаешь что? Мне это нравится. Не нужно ни с кем согласовывать планы, не нужно переживать, что кто-то будет скучать или волноваться.
— А кот?
— Кота соседка покормит. Мы с ней давно договорились.
После разговора с сестрой Кира ещё долго работала над проектом. В половине двенадцатого решила закончить и лечь спать. Завтра был насыщенный день — встреча с новыми клиентами, подготовка к поездке в Питер.
Перед сном она вышла на балкон подышать свежим воздухом. Снег продолжал падать, укрывая город белым покрывалом. В соседних окнах горел свет — люди жили своими жизнями, решали свои проблемы, радовались своим победам.
И она была частью этого мира. Не половинка, которая ищет свою вторую половину, а целостный человек, который живёт полной жизнью.
Вечером того же дня Кира возвращалась домой с продуктами. У подъезда её поджидал незнакомый мужчина лет сорока, высокий, с приятным лицом.
— Извините, — обратился он к ней, — вы Кира?
— Да, а вы кто?
— Андрей. Я брат Ани, вашей соседки. Она дала мне ваш адрес.
Кира усмехнулась. Сестра всё-таки не угомонилась со своими попытками её пристроить.
— Понятно. И что вам нужно?
— Хотел познакомиться. Аня много о вас рассказывала.
— Что именно?
— Что вы умная, самостоятельная и красивая женщина.
— И что?
— И ничего. Просто хотел познакомиться.
Кира посмотрела на него внимательно. В нём не было ни навязчивости, ни той искусственной уверенности, которую часто демонстрируют мужчины при знакомстве.
— Андрей, я ценю вашу смелость, но я не ищу отношений.
— А я не предлагаю отношения. Предлагаю просто выпить кофе и поговорить.
— Зачем?
— Потому что мне интересны интересные люди. А судя по рассказам Ани, вы именно такой человек.
Кира на мгновение задумалась.
— Хорошо. Но это просто кофе и разговор. Ничего больше.
— Конечно.