Для миллионов он был Гешей Козодоевым, Остапом Бендером, человеком-праздником, чьи песни пела вся страна. Андрей Миронов казался абсолютным баловнем судьбы: родился в семье главных эстрадных звёзд СССР, обладал невероятной харизмой и, казалось, играл самого себя — лёгкого, обаятельного, успешного.
Но за этой ослепительной маской скрывалась глубокая личная драма, постоянная борьба и неудовлетворённость. Это расследование о том, как самый смешной человек страны всю жизнь мечтал играть трагедию, почему его фамилия стала его первым компромиссом, и как работа, которая сделала его великим, в итоге его и убила.
Почему он вообще стал Мироновым? Ведь его настоящая фамилия — Менакер.
Это был первый и, возможно, самый важный компромисс в его жизни, на который он не мог повлиять. Андрей родился в семье знаменитых эстрадных артистов Александра Менакера и Марии Мироновой. Даже день его рождения был частью их артистического мира: он родился 7 марта, но родители уговорили паспортистку записать дату 8 марта, чтобы отмечать праздник сына вместе с Международным женским днём.
Но в конце 1940-х в СССР началась «борьба с космополитизмом» — антисемитская кампания. Александру Менакеру, еврею по национальности, пришлось уйти из театра. Чтобы уберечь сына от будущих проблем, в 1950 году родители приняли тяжёлое решение: 9-летний Андрей Менакер стал Андреем Мироновым. Он получил фамилию матери, которая открывала ему все двери. Но эта «защита» навсегда оставила отпечаток: он должен был соответствовать, быть лучшим, доказывать своё право на успех.
Его путь на сцену был усыпан розами?
Вовсе нет. С одной стороны, он был обречён на эту профессию. С детства он дышал театром, а в гостях у родителей пародировал знаменитых актёров. Зиновий Гердт вспоминал:
«Мальчик Андрюша, совершенно не стесняясь… изобразил всех гостей. <…> Было страшно похоже. И я понял — это будет актер».
Но с другой стороны, его путь был полон унижений и тайной борьбы. Его первый опыт в кино, в 11 лет, стал провалом. На съёмках «Садко» его, игравшего нищего, выгнали с площадки за то, что из-под рваного костюма была видна его чистая рубашка. Родители же и вовсе не хотели, чтобы он становился актёром, мечтая о карьере дипломата в МГИМО.
«Я… таил от родителей свою пагубную страсть к театру: боялся их приговора, произнесенного с недосягаемой для меня профессиональной высоты», — вспоминал Миронов.
Он поступил в Щукинское училище тайно, когда родители были на гастролях. И даже там, будучи студентом, он жил в постоянном напряжении. На вступительных экзаменах он так переволновался, что у него пошла носом кровь. Он был одержим учёбой: если ему ставили «четвёрку», он шёл и добивался пересдачи на «пять». А когда на последнем курсе он снялся в своей первой роли в фильме «А если это любовь?», его могли отчислить — и только заступничество педагогов спасло будущую звезду.
Он был королём комедии. Почему же он считал, что кино его не ценит?
Это главная трагедия его карьеры. «Бриллиантовая рука», «Невероятные приключения итальянцев в России», «12 стульев» — эти фильмы сделали его суперзвездой. Он внёс в кино, как писал критик Константин Рудницкий, «театральный привкус актерской импровизации», ощущение лёгкости и сиюминутной находки.
Но эта лёгкость стала его клеткой. Он мечтал о глубоких, драматических ролях. Он пробовался к Тарковскому и Михалкову, но его не брали. Даже Эльдар Рязанов, обожавший Миронова, не утвердил его на роль Жени Лукашина в «Иронии судьбы», посчитав, что Миронов-неудачник выглядит неправдоподобно. Всю свою карьеру он боролся с этим стереотипом.
«С точки зрения открытия в себе новых возможностей кино мне мало что дало… В театре я используюсь в самых разных планах. В кино — пока очень однопланово», — с горечью говорил он.
В театре он блистал в ролях Фигаро, Хлестакова, Чацкого, Дон Жуана. Он даже стал режиссёром, поставив вместе с Александром Ширвиндтом успешный спектакль «Маленькие комедии большого дома». Но кино видело в нём только эксцентричного комика.
Только под конец жизни ему удалось вырваться из этого круга. Роль писателя Ханина в мрачном фильме Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин» стала его личной победой, «одержанной в поединке с самим собой». Киноведы назвали эту роль едва ли не лучшей в его кинокарьере. Но для миллионов зрителей он так и остался весёлым и обаятельным парнем из комедий.
Он был легкомысленным плейбоем или преданным семьянином?
Образ сердцееда и любимца женщин прочно закрепился за ним. Но в личной жизни он был человеком упорным и даже застенчивым. Со своей первой женой, Екатериной Градовой, он познакомился, придя на её дипломный спектакль в качестве «скаута» от Театра сатиры. Их брак, по её словам, был заключён «по большой любви».
А свою вторую жену, Ларису Голубкину, он добивался десять лет.
«Андрей дарил мне корзины цветов еще в институте. Он мне делал предложение четыре раза на протяжении десяти лет. А я говорила: „Нет!“», — вспоминала она.
В итоге они поженились, и Миронов удочерил её дочь, став для неё, по словам Градовой, «симпатичным, смешным отцом». За маской плейбоя скрывался человек, способный на долгую и преданную любовь.
Баловень судьбы или трудоголик на грани срыва?
На экране он порхал, но за кулисами это был человек, одержимый работой до полного саморазрушения.
- В кино: Он сам выполнял опаснейшие трюки в «Итальянцах в России», висел на ковровой дорожке с шестого этажа и снимался со львом без дублёров, поражая съёмочную группу своей «храбростью и отчаянностью».
- В музыке: Он не был профессиональным певцом и панически боялся высоких нот. Каждую песню для фильма он записывал мучительно. Композитор Геннадий Гладков вспоминал, что Миронов «страшно боялся остаться один на один с той фонограммой, которая звучала в наушниках».
- В жизни: За элегантностью и уверенностью на телеэкране, как писал Рязанов, скрывался «застенчивый, неуверенный в себе, недовольный собой, невероятно деликатный, ранимый и очень добрый» человек.
Эта гонка на износ не могла продолжаться вечно. В 1980-х он начал тяжело болеть, несколько раз попадал в больницу. Во время съёмок своей последней картины, «Человек с бульвара Капуцинов», он, по воспоминаниям, был «грустным, уставшим, часто нервничал», играя свою роль «с большой душевной болью».
Финал: Трагический символизм его ухода
Смерть Андрея Миронова была трагичной, но в ней был страшный, почти мистический символизм.
14 августа 1987 года, на гастролях в Риге, он играл свою коронную роль — Фигаро. Роль, которая шла на сцене почти 20 лет. Он не договорил последнюю фразу и начал терять сознание прямо на сцене. Александр Ширвиндт подхватил его и унёс за кулисы со словами: «Шура, голова болит».
Через два дня он умер от кровоизлияния в мозг. Ему было всего 46 лет.
Он ушёл так, как, наверное, и должен был уйти великий артист — на сцене, в лучах софитов, играя свою лучшую роль. Но эта красивая картина не отменяет главного: он сгорел. Сгорел от бешеного темпа, от постоянной борьбы с самим собой и от невозможности до конца реализовать свой огромный драматический потенциал. Он подарил нам праздник, но заплатил за него собственной жизнью.