Санкт-Петербург, июль 1996 года. Душный летний день. Следователь Евгений Лев получил тревожный звонок, который предвещал лишь одно — беду. Сообщение о двойном убийстве, обнаруженном на лестничной клетке жилого дома, заставило его немедленно отправиться на место. Увидев застывшую картину, он сразу понял: это дело будет не из простых.
Две женщины, мать и дочь Рукавишниковы, нашли свой конец прямо у порога собственной квартиры. Одна из них ещё дышала, когда приехала скорая, но надежда угасла быстро. Вторая же лежала бездыханно, словно сраженная невидимой силой. Первое, что пришло на ум — ограбление. Но быстро стало ясно: эта версия не выдерживает критики. У погибших, работавших уборщицами, не было ничего ценного. И главное, убийца даже не попытался проникнуть внутрь, хотя дверь была практически открыта. Это был почерк, не характерный для обычных грабителей. Так обычно действуют те, кто устраняет "ненужных" людей, но зачем понадобилось лишать жизни двух беззащитных женщин?
Мысль о квартирных аферах пронеслась в голове следователя. В те годы это был, увы, распространенный мотив для самых жутких преступлений. Соседи мало что могли рассказать, лишь обмолвились, что Ирина, дочь погибшей, вроде бы собиралась замуж. Но её избранника никто и в глаза не видел. Зато быстро выяснилось, что в квартире был прописан ещё один человек — Леонид Андронов, муж Ирины. И его прошлое, как говорят, говорило само за себя. Несколько судимостей, включая мошенничество и причинение тяжких повреждений. Он вышел на свободу всего за полгода до этого трагического дня.
Когда детали их знакомства стали известны, Андронов моментально превратился в главного подозреваемого. Ирине было около сорока, и её мать, Раиса, всей душой желала видеть дочь устроенной. Появление Андронова, человека с таким "послужным списком", казалось невероятным, но Раиса, движимая мечтой о счастье дочери, дала согласие на этот брак. Андронов, как полагал следователь, искал лишь прописку и способ завладеть квартирой.
Однако Раиса мечтала не о фиктивном браке, а о настоящей семье для Ирины. Осознав, что Андронов не собирается играть роль любящего супруга, она, с согласия дочери, обратилась в суд с иском о расторжении брака и выписке его из квартиры. Андронов, вероятно, надеялся, что после ухода из жизни старшей Рукавишниковой он без труда сможет отправить Ирину, страдавшую от психического расстройства, на длительное лечение. Но судебный иск нарушил все его планы. Смерть обеих женщин открывала ему путь к единоличному владению квартирой. Мотив был очевиден.
Следователь был почти уверен, что дело раскрыто. Оставалось лишь собрать неопровержимые доказательства. На месте преступления были обнаружены следы обуви с характерным протектором, микроволокна одежды и отпечатки ладоней. Однако результаты экспертизы повергли Евгения в шок: все улики принадлежали одному человеку, но это был не Андронов! Неужели он нанял кого-то?
Андронова, несмотря на отсутствие прямых улик, всё же арестовали. Он, человек с тюремным опытом, чувствовал себя в камере как рыба в воде и твердил одно: "Не знаю, не видел, невиновен". Следователь понимал: если в течение 30 суток не будут предъявлены доказательства, Андронова придётся отпустить. Он, конечно, мог использовать чужие руки, но чьи? Как найти того, кто не оставил следов в картотеке? Разве что через объявление в газете, подумал следователь, вспоминая давнее дело.
Годом ранее Евгений раскрыл похожее преступление. Тогда мотивом тоже стала квартира. В той истории убийца, нанятый дочерью погибшей, выдал себя за массажиста. Самое поразительное, что найти его удалось по объявлению в газете "Ищу работу", куда он поместил свое резюме. Сотни людей ежедневно ищут работу, и десятки из них готовы на всё. Андронов вполне мог пойти по тому же пути. Но убийца Рукавишниковых действовал топорно, оставляя за собой массу улик. Профессионал так не стал бы. Это был дилетант.
Евгений решил рискнуть, хоть это и казалось безумием. Были проверены тысячи объявлений о поиске работы в петербургских газетах за последний год. И вот, один из номеров, снятых с определителя телефона Андронова, совпал с номером в объявлении: "Любую разовую, опасную. Дима." Следователь почувствовал, как сердце ёкнуло. Догадка подтверждалась!
За автором объявления, Дмитрием Кашницким, студентом химического факультета, было установлено наблюдение. Он вёл замкнутый образ жизни, не имел друзей, не совершал правонарушений. Единственная странность — увлечение самодельными пиротехническими устройствами. Как же вывести его на чистую воду? Было решено инсценировать разговор об убийстве Рукавишниковых, упомянув Андронова как арестованного.
На следующее утро оперативники Малинин и Григорьев прибыли к Кашницкому. Неожиданно дома оказалась его мать, которая вызвалась ехать с ними. В машине, у следственного изолятора, где "содержался" Андронов, Малинин, выйдя на несколько минут, вернулся и "по секрету" сообщил Григорьеву, что Андронов во всём сознался и дал подробные показания. Кашницкий оставался невозмутим. Но когда его мать вышла из машины, сославшись на укачивание, произошло нечто невообразимое. Кашницкий внезапно выхватил нож и ранил Григорьева, после чего выскочил из машины и бросился бежать.
Погоня была стремительной. Кашницкий, пытаясь оторваться, поднял руку, в которой держал предмет, похожий на гранату. Григорьев успел укрыться за машиной, и Кашницкий скрылся во дворах. С одной стороны, бегство фигуранта было плохим знаком, с другой – оно подтвердило подозрения и развязало следователям руки. Теперь, за нападение на сотрудника милиции, можно было получить ордер на арест и обыск в его квартире. И именно на обыск следователь возлагал главные надежды.
Надежды оправдались. В квартире Кашницкого были найдены улики: одежда с пятнами крови жертв, ботинки с характерными следами. Экспертиза подтвердила, что отпечатки ладоней, изъятые на месте преступления, принадлежали ему. Теперь оставалось найти самого Кашницкого и заставить Андронова заговорить.
Следователь понимал, что Кашницкий напал на оперативника от страха. Вероятно, и на убийство он пошёл, не до конца осознавая последствия. Через три дня Дмитрий Кашницкий сам явился в милицию с повинной и подтвердил версию следствия. Он испытывал материальные трудности, но главной причиной, по его словам, была жажда острых ощущений. Именно поэтому он добавил к своему объявлению "любую разовую" слова "опасную". Андронов, увидев это объявление, связался с ним.
Андронов предложил встретиться. Без долгих предисловий он перешёл к делу: Кашницкому нужны деньги, а ему – человек, который "разберётся" с тёщей и женой. Кашницкий согласился. План Андронова был прост: Кашницкий должен был дождаться, пока женщины выйдут на лестничную клетку, и оглушить их молотком. Но в тот день они так и не вышли. На следующее утро заговорщики встретились снова. Кашницкий прихватил с собой нунчаки.
Час спустя женщины вышли из лифта. Заметив незнакомца, старшая Рукавишникова попыталась закрыть за собой дверь тамбура. Но Кашницкий был сильнее. Он настиг женщин у двери квартиры и поочерёдно бил их по головам. Идея Андронова сбросить тела с балкона провалилась: Кашницкий был весь в крови, и Андронов не хотел к нему прикасаться. Дмитрий заикнулся о деньгах, но Андронов оборвал его, пообещав созвониться. Именно этот звонок и позволил распутать дело.
На суде Леонид Андронов был приговорён к 15 годам лишения свободы за соучастие и подстрекательство к убийству. Дмитрия Кашницкого медицинская комиссия признала невменяемым, диагностировав шизофрению. Была ли болезнь причиной преступления, или преступление спровоцировало развитие недуга — остаётся вопросом. Но в отличие от Андронова, Кашницкий, кажется, понял масштабы произошедшего.
"Я киллер, это престижно", — вот что, по воспоминаниям следователя, произнёс Дмитрий Кашницкий. Эти слова, сказанные молодым человеком, почти ровесником следователя Евгения Льва, словно эхом отзываются в памяти, заставляя задуматься о том, что толкает людей на такие шаги. Это история о том, как одна строчка в газете, обычное объявление, может стать началом трагедии, которая навсегда изменит жизни многих.
Если эта история заставила вас задуматься, поделитесь ею с друзьями. Возможно, она поможет кому-то понять, что за каждым словом, даже самым, казалось бы, безобидным, может скрываться нечто большее.
