Ольга Сергеевна стояла на кухне и тихо мыла кружки, пытаясь не обращать внимания на голоса из гостиной. Супруги снова ссорились. Словно этот дом был заколдован — стоило войти за порог, как тепло, улыбки и забота испарялись, оставляя лишь холод и гул раздражённых голосов.
— Ты не женщина, а ноль! — крикнул Артём. — Ты без меня никто! Слышишь? Никто!
Марина вздрогнула от этого крика, но ответила тихо, почти шёпотом:
— Хватит, Артём… ты пугаешь меня.
Ольга сжала губы. Сердце колотилось, словно сигнал тревоги. Это был её сын, её единственный ребёнок, в которого она вложила всё. Она помнила, как учила его быть добрым, честным, уважать женщин. Как же так вышло? Почему он стал таким?
Когда Марина вышла из комнаты, глаза её были мокрыми. Свекровь встретила её взгляд, полный боли и растерянности. Молодая женщина прошла мимо, не сказав ни слова, и скрылась в спальне.
Ольга вытерла руки о полотенце и решительно направилась в гостиную. Артём сидел в кресле с нахмуренным лицом, держа в руках телефон. Он был зол, но мать не испугалась.
— Артём, — начала она спокойно. — Что происходит?
— Мама, не вмешивайся, — бросил он, даже не подняв головы.
— Вмешаюсь! — повысила голос Ольга. — Я воспитывала сына, а не монстра! — сказала она, глядя на него с отчаянием. — Ты слышал, как ты разговариваешь с женой? Это недопустимо!
Артём наконец посмотрел на мать. Его глаза, когда-то светлые и добрые, теперь были холодными и колючими.
— Не лезь в мою семью, поняла? Это мои дела.
— Твои дела? — переспросила мать. — Считать жену пустым местом — это твои дела? Я не позволю тебе так с ней обращаться!
Впервые за много лет она видела в глазах сына тень растерянности. Но он быстро взял себя в руки.
— Ты всегда была на стороне всех, только не меня, — процедил он сквозь зубы. — И теперь тоже.
— Потому что ты не прав! — твёрдо сказала Ольга. — И если не остановишься, потеряешь всё, что имеешь.
В доме повисла гнетущая тишина. Артём встал, швырнул телефон на стол и вышел, громко хлопнув дверью.
Ольга села на диван и закрыла лицо руками. Внутри неё боролись боль и вина. Где она допустила ошибку? Как вернуть в этого человека того мальчика, которого она растила?
Ольга поднялась с дивана и медленно пошла к спальне, где закрылась Марина. На мгновение ей захотелось постучать, но она остановила себя. Не сейчас. Женщине нужно время, чтобы прийти в себя.
Вместо этого Ольга вернулась на кухню и налила себе крепкого чаю. В голове крутились мысли: когда её сын стал таким жестоким? Она вспомнила, как Артём в детстве защищал девочку во дворе от задир. А теперь он сам стал тем, кто давит и унижает.
Вдруг раздался тихий звонок в дверь.
Ольга вздрогнула, посмотрела на часы — почти одиннадцать вечера. Кто мог прийти так поздно? Она подошла к двери и осторожно посмотрела в глазок. На пороге стояла женщина лет пятидесяти, ухоженная, с холодным взглядом.
— Добрый вечер. Ольга Сергеевна вы здесь? Я пришла к вашей невестке. Ну так даже лучше?— начала женщина, как только дверь открылась.
— Добрый. А что вы тут делаете?
— Меня зовут Вера Николаевна. Я мать первой жены Артёма, напоминаю, если вы забыли меня, — женщина говорила отчётливо и жёстко. — Нам нужно поговорить.
Ольга застыла. Она знала о первой жене сына, но та тема всегда была под запретом. Артём никогда не упоминал её имя, а Марина — тем более.
— Проходите, — сказала Ольга, пропуская женщину в коридор.
Они сели в кухне. Вера поставила перед собой аккуратный чёрный клатч и сцепила руки на столе.
— Я долго молчала, — начала она. — Но раз уж ваш сын опять женат, боюсь, история повторяется.
— Что вы имеете в виду? — Ольга почувствовала, как сердце сжалось.
— Ваш Артём… ужасный человек, он мою дочь... она постоянно ходила с синяками. — Вера говорила спокойно, но в её голосе звенела сталь. — Она терпела полгода. Потом сбежала, как из тюрьмы. И всё из-за того, что он приревновал её к коллеге по работе.
— Это… неправда… — выдавила Ольга. — Он не такой…
— Не такой? — Вера вскинула брови. — Вы действительно уверены?
Ольга вспомнила глаза Марины, полные страха, и холод пробежал по её телу.
— Почему вы пришли сейчас? — с трудом спросила она.
— Потому что я видела Марину. Она стояла возле аптеки и плакала. На руке у неё был синяк. Мне её жалко как женщину.
У Ольги дрогнули пальцы. Нет… Не может быть…
— Вы ошибаетесь, — прошептала она. — Мой сын… он не мог…
Вера встала и посмотрела на неё сверху вниз:
— Вы хотите верить в это — верьте. Но, может, в этот раз у вас хватит смелости признать, что вы тоже несёте ответственность. Вы же воспитали его, не я.
Когда дверь захлопнулась за Верой Николаевной, Ольга сидела неподвижно. В голове звучала только одна мысль: «Неужели всё это правда?»
Она вдруг поняла, что Марина уже давно не выходила из спальни. Вскочив, она направилась туда и постучала.
— Марина… открой, пожалуйста…
Долгая тишина. Потом щёлкнул замок. Марина стояла с красными глазами и опухшим лицом. На щеке свежий синяк.
— Он сказал, что это всё моя вина… — прошептала она. — Я споткнулась о его ботинки… Это было случайно…
— Нет, дорогая, — тихо сказала Ольга, обнимая её. — Это не случайно.
И в тот момент она поняла, что боится собственного сына.
Ольга сжала Марину в объятиях, как будто могла укрыть её от всех бед. Но внутри у неё клокотало что-то ужасное: страх, стыд и злость одновременно. Она всегда верила, что воспитала Артёма человеком, но теперь эти воспоминания о том мальчике с добрыми глазами казались чужими, как будто всё это было о ком-то другом.
— Ты не должна это терпеть, — прошептала она.
— А что мне делать? — Марина всхлипнула. — Уйти? Но куда? Он же меня найдёт… Он сказал, что без него я никто, что он заберёт у меня всё…
— Нет, я не дам ему этого сделать. — Голос Ольги дрожал, но в нём звучала решимость. — Завтра утром мы пойдём в полицию.
— Это бесполезно… — Марина покачала головой. — Он всё равно выкрутится.
— Посмотрим. — Ольга провела рукой по её волосам, пытаясь её успокоить.
В ту ночь Ольга почти не сомкнула глаз. Она думала о словах Веры Николаевны, о слезах Марины, о тех вспышках гнева, которые всё чаще замечала в Артёме. Может, она действительно слишком часто оправдывала его, когда он был подростком? «Он же мальчик, он должен быть сильным»… «Он просто вспыльчивый, но добрый»… Сколько раз она повторяла это сама себе?
Артём вернулся под утро, слегка шатаясь — пахло спиртным. Он громко хлопнул дверью и пошёл прямиком на кухню.
— Жена! — крикнул он. — Где мой завтрак?
Ольга вышла в коридор.
— Завтрака не будет, — сказала она холодно.
— Что? — Он удивлённо посмотрел на неё.
— И ещё. — Она подняла глаза и впервые в жизни почувствовала, что её сын кажется ей чужим. — Ты сегодня съедешь отсюда.
— Это ещё почему? — Артём усмехнулся и развёл руками. — Это мой дом!
— Нет. Это дом, в котором живут люди, а не монстры.
— Маман, а не загостилась ли ты. Начала путать, моё со своим. Показать твоё место.
В его глазах мелькнуло недоумение, потом ярость. Он сделал шаг к ней, но Ольга не отступила.
— Если ты тронешь меня или Марину — я лично сделаю так, что тебя упакуют на годы. Ты понял?
— Ты что, с ума сошла? — взревел он. — Ты всегда вставляешь мне палки в колёса! Даже сейчас!
— Нет, Артём. — Её голос стал твёрдым, как камень. — Я слишком долго закрывала глаза. Больше не буду.
Он постоял несколько секунд, тяжело дыша, потом схватил куртку и выскочил за дверь.
— Не садись в таком состояние за руль, — кричала мать ему в след.
Ольга встала у окна и наблюдала, как сын сел в машину и рванул с места, с визгом шин.
— Вы уверены, что это конец? — тихо спросила Марина, появившись за её спиной.
— Нет, — ответила Ольга. — Это только начало. Но если что не молчи. Я на твоей стороне. Не бойся, мои двери для тебя открыты.
Ольга знала: впереди будут угрозы, уговоры, слёзы и, возможно, даже месть. Но теперь она не собиралась отступать.
«Я воспитывала сына, а не монстра… Но если он стал чудовищем — я должна остановить его сама», — подумала она.
И впервые за много месяцев Марина почувствовала, что у неё есть силы.
Вечером в дверь постучал бледный сосед с дрожащими руками.
— Ольга Сергеевна… там… Артём… он на шоссе… Машину смяло, говорят, выжил чудом… Сейчас в реанимации.
У Ольги на мгновение закружилась голова. Всё произошло так быстро, словно кто-то выдернул почву из-под ног.
— В какой больнице? — спросила она, едва заставляя голос звучать спокойно.
— В районной… Туда его увезли.
Ольга взяла сумку и куртку. Уже на пороге она обернулась к Марине, которая стояла в коридоре, сжав руки.
— Я должна поехать, — сказала Ольга Сергеевна. — Но ты… оставайся здесь. Он… может попытаться использовать это.
Марина молча кивнула. В её глазах смешались жалость и страх.
В больнице пахло антисептиком и чужой болью. Ольга прошла по длинному коридору и остановилась у палаты с табличкой «Реанимация». Через стекло она увидела сына — нога и рука в бинтах, с ссадинами на лице, бледный, будто выжженный изнутри.
— Вы мать? У него переломы, сотрясение, осколок мы извлекли, потерял много крови, — подошёл врач. — Он пришёл в себя. Говорить долго нельзя. Две минуты.
Ольга зашла в палату. Артём повернул голову, увидев её, и слабо усмехнулся.
— Мама… — голос его был хриплым. — Ты довольна?
— Довольна? — Ольга подошла ближе. — Ты чуть не погиб, а говоришь такое?
— Потому что ты… хотела меня уничтожить. Ты и эта твоя… Марина… — Он закашлялся. — Вы обе меня предали.
— Нет, Артём. Ты предал себя, — холодно сказала она. — Я пыталась остановить тебя, но ты не слышал. И если это — единственный способ, чтобы ты наконец задумался, значит, пусть так.
— Думаешь, я изменюсь? — В его глазах сверкнуло что-то тёмное. — Я всё равно верну своё. Даже вот так, из этой кровати.
— Хватит, Артём. Ты потерял всё. — Ольга смотрела прямо в его глаза, с тем же стальным спокойствием, которое недавно помогло ей не сломаться. — И если ты встанешь с этой койки и снова попробуешь сломать чужую жизнь — я буду первым человеком, который тебя остановит.
Он молчал. Только в уголках его губ блуждала странная полуусмешка.
— Уходи, мама… — тихо сказал он. — Уходи, пока я не передумал прощать тебя.
Ольга вышла из палаты, чувствуя, как внутри смешались боль и облегчение. В коридоре она остановилась и закрыла глаза.
«Я сделала всё, что могла. Теперь всё зависит от него… или от судьбы.»
Вечером она вернулась домой. Марина сидела на диване, обняв колени.
— Как он? — спросила она.
— Жив. — Ольга Сергеевна села рядом. — Он не изменится никогда. Но теперь у нас есть время.
— Я решила, я ухожу от него, уже собрала вещи, — шёпотом произнесла Марина.
— Я всё понимаю… — Ольга посмотрела на девушку так твёрдо, что у той впервые промелькнула уверенность в глазах.
Марина стояла у порога с дорожной сумкой в руках. Она выглядела бледной, но в её взгляде уже не было того ужаса, что раньше. Был страх, но рядом с ним — решимость.
— Куда ты поедешь? — тихо спросила Ольга, поправляя её шарф.
— К тёте в другой город. Она сказала, что поможет начать сначала. Я должна уйти, пока он снова не начнёт всё ломать… пока он не убедит меня вернуться.
— Ты всё правильно решила. — Ольга сжала её руки. — И помни: если он появится — сразу звони. Не молчи.
Марина кивнула, прикусив губу, и шагнула за порог.
Артём появился через полгода на пороге у матери. Дверь распахнулась с таким грохотом, что Ольга вздрогнула.
— Где она? — глаза сына метали искры. — Ты опять вмешалась, да? Настроила её против меня!
— Нет, Артём. — Ольга поднялась со стула и посмотрела ему прямо в глаза. — Она сама сделала выбор. И тебе придётся смириться.
— Смириться? — он засмеялся, но смех звучал злобно. — Ты ничего не понимаешь! Без меня она никто! Я должен её вернуть…
— Нет. — Голос Ольги был спокоен, как никогда. — Ты потерял её. Не весь мир крутится вокруг тебя, ты разве это не понял в больнице, находясь в одиночестве.
Артём сделал шаг вперёд, но вдруг замер. Взгляд его метнулся к матери — в её глазах не было ни страха, ни сомнений. Лишь холодная решимость.
— Ты выбрала её, а не меня… — с горечью прошептал он.
— Я выбрала добро, Артём. Выбери и ты, пока не поздно.
Он стоял несколько секунд, стиснув кулаки так, что костяшки побелели. Потом резко развернулся и хлопнул дверью так сильно, что стёкла дрогнули.
Ольга подошла к окну и смотрела, как сын уходит. Каждый его шаг был тяжёлым, как камень, падающий на дно колодца. Она не знала, вернётся ли он ещё раз, но была готова ко всему.
Она сделала главное: разорвала цепь. И теперь знала точно — Марина начала новую жизнь.