— Мама, мне нужно с тобой серьёзно поговорить, — Анжела сидела за кухонным столом, перебирая какие-то документы.
Людмила Степановна поставила чайник, обернулась к дочери.
— О чём, Анжелочка?
— О квартире. Мам, тебе семьдесят лет. Пора подумать о будущем.
— О каком будущем?
— О передаче имущества. Анжела разложила бумаги на столе. — Посмотри, я уже всё подготовила.
— Что подготовила? — Людмила Степановна подошла ближе.
— Договор дарения. Мам, нужно переоформить квартиру на меня.
— Переоформить? Зачем?
— Чтобы потом не было проблем. Пока ты жива, лучше всё оформить.
— Но я же ещё живая, здоровая...
— Мам, здоровье в нашем возрасте — штука непредсказуемая. А квартира дорогая, налоги большие.
— Какие налоги? Я же пенсионерка.
— При наследовании будут налоги. А при дарении — нет.
Людмила Степановна села напротив дочери.
— Жела, я не понимаю. Зачем такая спешка?
— Не спешка, а предусмотрительность. Мам, ты что, в гроб собралась с квартирой?
— В гроб? — мать вздрогнула. — Жела, как ты можешь так говорить?
— Говорю как есть. Квартира всё равно мне достанется. Зачем ждать?
— Ждать чего?
— Ждать, когда ты умрёшь. Лучше при жизни передать.
— При жизни... А я где буду жить?
— Здесь же. Ничего не изменится. Просто собственником буду я.
— Собственником... — Людмила Степановна взяла документы, пролистала. — Жела, а зачем тебе сейчас быть собственником?
— Затем, что я уже взрослая женщина. Мне сорок пять лет, а своего жилья нет.
— Как нет? Ты же здесь живёшь.
— Живу, но не владею. Это разные вещи.
— Какая разница?
— Большая разница. Хочу ремонт сделать — нужно с тобой согласовывать. Хочу перепланировку — опять согласовывать.
— А зачем тебе перепланировка?
— Не в перепланировке дело. В принципе. Я должна быть хозяйкой в собственном доме.
— В собственном? — Людмила Степановна посмотрела на дочь. — Жела, но это пока мой дом.
— Пока. А должен быть мой.
— Почему должен?
— Потому что я твоя единственная дочь. Кому ещё достанется?
— Достанется. Но не сейчас.
— А когда? Когда тебе восемьдесят стукнет?
— Когда придёт время.
— Мам, время уже пришло. Посмотри на соседок — у всех дети давно собственники.
— У всех? Откуда ты знаешь?
— Знаю. Валентина Ивановна на сына переоформила, Нина Петровна — на дочь.
— И что?
— И правильно сделали. А ты всё тянешь.
— Я не тяну. Просто не вижу необходимости.
— Не видишь? — Анжела встала. — Мам, а если с тобой что-то случится?
— Что случится?
— Инсульт, инфаркт, старческое слабоумие...
— Жела, не надо таких слов.
— Надо! Мам, в нашем возрасте всё возможно. А если ты станешь недееспособной?
— Не стану.
— Откуда такая уверенность?
— Просто не хочу об этом думать.
— А зря. Потому что если станешь, оформить дарственную будет уже нельзя.
— Нельзя?
— Нельзя. Недееспособный человек не может распоряжаться имуществом.
— Тогда наследство...
— Наследство — это долго, дорого, хлопотно. А дарственная — быстро и просто.
Людмила Степановна налила чай, поставила чашку перед дочерью.
— Жела, а если я не хочу оформлять дарственную?
— Не хочешь? — Анжела удивилась. — Почему?
— Боюсь.
— Чего боишься?
— Что останусь ни с чем.
— Ни с чем? Мам, ты же будешь здесь жить.
— Буду? А если ты меня выгонишь?
— Выгоню? — Анжела засмеялась. — Мам, я же не изверг какой-то.
— Не изверг. Но будешь хозяйкой. А я — гостьей в собственной квартире.
— Не гостьей, а мамой.
— Мамой без прав на жильё.
— Мам, какие права? Ты же всю жизнь здесь прожила.
— Прожила как хозяйка. А теперь буду как приживалка.
— Не приживалка, а член семьи.
— Член семьи без имущества.
— Мам, перестань. Ничего не изменится.
— Изменится. Если квартира будет твоя, ты будешь устанавливать правила.
— Какие правила?
— Когда вставать, что готовить, кого приглашать в гости.
— Мам, я же не тиран.
— Не тиран. Но хозяйка.
Анжела отпила чай, посмотрела на мать.
— Мам, а если я не буду за тобой ухаживать?
— Как это?
— А так. Не буду готовить, убирать, лекарства покупать.
— Почему не будешь?
— Потому что устану работать на чужую квартиру.
— На чужую? — Людмила Степановна не поняла.
— Мам, я за тобой ухаживаю, а квартира остаётся твоя. Получается, я работаю бесплатно.
— Работаешь? Жела, ты же дочь, а не наёмная сиделка.
— Дочь дочерью, а справедливость справедливостью.
— Какая справедливость?
— Ты передаёшь мне квартиру — я за тобой ухаживаю. Не передаёшь — не ухаживаю.
— Ты меня шантажируешь?
— Не шантажирую, а объясняю условия.
— Условия? — Людмила Степановна встала. — Жела, я твоя мать, а не работодатель.
— Мать матерью, а интересы у каждого свои.
— У тебя какие интересы?
— Получить квартиру при жизни, а не после смерти.
— А у меня какие интересы?
— Получить уход и заботу.
— В обмен на квартиру?
— В обмен на квартиру.
— Понятно. — Людмила Степановна подошла к окну. — Жела, а если я откажусь?
— От чего откажешься?
— От дарственной.
— Тогда я откажусь от ухода.
— И что будет?
— Будешь сама о себе заботиться.
— А ты?
— А я найду себе отдельное жильё.
— Найдёшь? На какие деньги?
— Сниму комнату. Или к Серёже перееду.
— К Серёже? — мать обернулась. — А он согласится?
— Согласится. Он же мой муж.
— Муж мужем, но у него своя квартира, свои планы.
— Планы изменятся. Главное — не тратить время на бесперспективные отношения.
— Бесперспективные? — Людмила Степановна не поверила. — Жела, я же твоя мать.
— Мать, которая не хочет делиться имуществом.
— Не хочу делиться сейчас. Отдам потом.
— Потом может быть поздно.
— Поздно для чего?
— Для нас обеих. Ты можешь заболеть, а я — устать ждать.
— Устать ждать... — мать вернулась к столу. — Жела, а любовь?
— Какая любовь?
— Материнская и дочерняя.
— Любовь любовью, а квартира квартирой.
— Ты серьёзно так думаешь?
— Серьёзно. Мам, мы живём в реальном мире. Здесь всё имеет цену.
— И моя забота тоже имеет цену?
— Конечно. Цена — квартира.
— А твоя забота?
— Моя забота бесплатная. Если получу квартиру.
— А если не получишь?
— Тогда и заботы не будет.
— Понятно. — Людмила Степановна взяла документы. — Жела, дай мне подумать.
— Сколько думать?
— Неделю.
— Много. Хватит трёх дней.
— Почему так мало?
— Потому что там нечего думать. Либо да, либо нет.
— А если нет?
— Тогда я съезжаю. И больше не возвращаюсь.
— Совсем не возвращаюсь?
— Совсем. Зачем тратить время на бесполезные отношения?
— Бесполезные... — мать покачала головой. — Жела, а совесть у тебя есть?
— Есть. Чистая совесть.
— Чистая? После таких разговоров?
— После честных разговоров. Мам, лучше сразу всё обговорить, чем потом обижаться.
— Обижаться на что?
— На то, что ты всю жизнь пользовалась моим уходом, а квартиру не отдала.
— Пользовалась? — Людмила Степановна обиделась. — Жела, я же не заставляла тебя за мной ухаживать.
— Не заставляла, но принимала как должное.
— Как должное?
— Конечно. Дочь должна ухаживать за матерью.
— Должна. Но не бесплатно?
— Не совсем бесплатно. За квартиру.
— За квартиру... — мать встала. — Хорошо. Я подумаю.
— Думай. Но помни — времени мало.
— Мало... А если я заболею?
— Заболеешь? Ну и что?
— Кто будет ухаживать?
— Наймёшь сиделку.
— На какие деньги?
— Продашь квартиру. Часть денег потратишь на уход, часть оставишь мне в наследство.
— Оставлю в наследство? А разве ты не сказала, что не будешь ухаживать?
— Не буду ухаживать бесплатно. А за деньги — пожалуйста.
— За деньги...
— За деньги или за квартиру. Выбирай.
Людмила Степановна прошла в свою комнату, закрыла дверь. Анжела осталась на кухне, собирала документы.
В комнате мать села на кровать, посмотрела на фотографии на тумбочке. Вот Анжела маленькая, вот школьница, вот невеста.
— И когда же ты стала такой? — прошептала она.
А на кухне Анжела проверяла телефон. Завтра нужно было идти к нотариусу, уточнять детали оформления дарственной.
Потому что выбора у матери всё равно не было. Старикам деваться некуда.
А молодым нужно думать о будущем.
Вечером Людмила Степановна вышла к дочери.
— Жела, я решила.
— И что решила?
— Подпишу дарственную.
— Правильно, — кивнула Анжела. — Мудрое решение.
— Мудрое? — мать грустно улыбнулась. — Или вынужденное.
— Какая разница? Главное — правильное.
— Правильное... — Людмила Степановна посмотрела на дочь. — Жела, а ты уверена, что не пожалеешь?
— О чём пожалеть?
— О том, что заставила мать отдать квартиру под угрозами.
— Не под угрозами, а по здравому смыслу.
— По здравому смыслу... — мать кивнула. — Может быть.
— Точно так. Мам, завтра пойдём к нотариусу?
— Пойдём.
— Отлично. Возьми паспорт и документы на квартиру.
— Возьму, — согласилась Людмила Степановна.
Она прошла в свою комнату, а Анжела довольно улыбнулась. Наконец-то у неё будет собственное жильё.
А мать... мать привыкнет. Старики ко всему привыкают.
Особенно когда выбора нет.
На следующий день они сидели в кабинете нотариуса. Людмила Степановна подписывала документы дрожащей рукой.
— Людмила Степановна, — сказал нотариус. — Вы понимаете, что передаёте квартиру в собственность дочери?
— Понимаю.
— И что обратной силы этот документ не имеет?
— Понимаю.
— Тогда ставьте подпись.
Людмила Степановна поставила подпись. Всё. Теперь у неё не было ничего своего.
Кроме надежды на то, что дочь будет о ней заботиться.
Хотя гарантий не было никаких.