Когда я была маленькой, наша дверь почти не закрывалась. Бабушка работала сельской учительницей, и, кажется, в деревне не было ни одной женщины, которая хоть раз не приходила бы к нам за советом. Кто-то — поговорить, кто-то — поплакать, кто-то просто посидеть.
Сейчас таких учителей почти не осталось. И я это ощутила сполна, когда сама пошла преподавать.
Маленькая школа. Маленький класс. Но дети — разные. Один из них, Лёха, с самого первого дня шёл против течения. Дерзил. Дрался. Ничего не делал. Сначала я пыталась наказывать — выговоры, замечания, разборки с родителями. Потом пыталась быть «другом». Не сработало.
И однажды, в пятницу, я задержалась после уроков. Проверяла тетради. Он зашёл. Без стука. Без слов. Просто встал у двери.
— Чего тебе? — устало спросила я.
— Ничего. Просто… можно я тут посижу?
Я кивнула.
Так начались наши «молчаливые пятницы». Он заходил, садился. Мог просто смотреть в окно. Или рисовать что-то на последней странице старой книги. Я не спрашивала. Он не объяснял.
Через пару недель, я решилась:
— Лёш, а ты молишься когда-нибудь?
Он удивился:
— Я? Да ну. Мама, правда, иногда ходит в церковь. Там у нас на Пасху батюшка приезжает, крестный ход, ну, вы знаете...
— А ты?
— Я — нет. Но один раз, когда бабушка болела, я сам прочитал «Отче наш». В слух. И она тогда пошла на поправку. Странно, да?
Я улыбнулась:
— Не странно. Это и есть чудо.
В тот вечер я написала подруге, которая работает в лавке при монастыре, попросила выслать мне детский молитвослов. А в воскресенье сама поехала в храм. Было холодно, март, но я почему-то чувствовала: нужно именно сейчас.
В храме было почти пусто. Служба только начиналась. Я подошла к иконе Богородицы и просто стояла. Без слов. И вдруг увидела, как подошёл мальчик — лет двенадцати. Помолился. Поставил свечку. И — исчез. Мне показалось — Лёха.
И тогда в голове, как будто кто-то прошептал:
«Не бывает случайных детей. Не бывает “плохих” учеников. Бывает боль, которую они сами не умеют выразить. Но Господь видит всё. Видит и тот урок, который даётся нам через этих ребят».
Я закрыла глаза и заплакала. Впервые — не от бессилия, а от какой-то ясной, глубокой надежды.
Прошло три года.
Однажды, уже в середине Великого поста, в мой кабинет зашёл мальчик. Тихо. Без стука. Обычное лицо, но что-то в глазах… пустота. Не холод. Не агрессия. А просто ничего. Сел за последнюю парту.
— Здравствуй. Ты ко мне?
— Не знаю.
Я тогда просто села напротив. Без вопросов. Без оценок.
— Я могу просто с тобой посидеть?
Он кивнул.
Потом начал приходить каждый день. На переменах. Не говорил. Я только ставила ему стакан чаю и читала Псалтирь. Он не просил. Я не объясняла.
На третью неделю поста он сам прошептал:
— А Бог правда слышит?
— Всегда.
— А если я вообще Его не чувствую?
— Ты дышишь?
Он кивнул.
— Значит, Он уже рядом.
Потом я узнала — его зовут Гриша. Его мать умерла. Отец в тюрьме. Он живёт у тёти. В классе его не принимают. Говорят: "бандит", "молчун", "странный".
А однажды он остался после уроков и сказал:
— Я хочу попробовать... молиться. Только не умею. И чтоб никто не знал.
Я протянула ему маленький молитвослов. А он — впервые — посмотрел прямо мне в глаза. И улыбнулся.
В воскресенье я поехала в храм, поставила свечу за него. Попросила у Матроны: "Укрой его. Храни. Дай ему того, чего не смогли дать мы, взрослые."
А мысль одна всё не отпускала — как боль в теле, только в сердце:
«Иногда Господь даёт болезнь, чтобы исцелить душу. А иногда — исцеляет, когда душа готова. Даже если кажется, что ничего не меняется — всё уже началось».
Слово, которое попало точно в точку
Я заплакала. Потому что во мне самой жива та незажившая девочка — та, которой когда-то тоже не сказали «спасибо».
(с) А. Апостолов
Этой молитве меня научила бабушка… Она не раз меня спасала! Помню не верила я еще, остались с мужем в чужой стране, ни знакомств, ни денег… Оставалось только на Бога уповать.
Я вспомнила про эту молитву и всю ночь горячо молилась. И помог нам ... 👇читать продолжение👇