— Ты в курсе, что у нас в ванной плитка за 6 тысяч за квадрат? — Елена хлопнула крышкой стиральной машины и выпрямилась, вжав руки в бока. — А Галина Петровна требует, чтобы я её маме такой же заказала. На кухню.
Николай сидел на краю кровати и тупо крутил в руках пульт от телевизора, как будто это был пульт от жизни, и где-то там, в кнопках, был раздел «пропустить этот скандал».
— Ну ты же знаешь, у мамы старая кухня. Там уже всё сыпется, — проговорил он без особого энтузиазма, но голос предательски звучал виновато.
— Я знаю. И я тоже за то, чтобы там всё обрушилось и наконец построилось заново. Только я не понимаю, почему я должна это оплачивать? Николай, ты у неё один сын. Один! Не я! — Елена чувствовала, как щеки начинают гореть, а в горле встаёт комок ярости. — Ты ей хоть раз сказал: «Мам, живи по средствам»?
— Лен, ну что ты начинаешь… — Николай дернул плечом, будто с него стряхнули холодную воду. — У тебя бизнес. Ты же сама говорила, что всё идёт отлично.
— А у тебя руки! — в голосе Елены зазвенела сталь. — Руки, голова и… если поискать, где-то ещё должно быть мужское достоинство. Почему я должна быть банком для твоей матери?
Он наконец посмотрел на неё. Взгляд был не злой — скорее, усталый. Но и в нём, как всегда, была эта нотка: «Ну ты же сильная, вот и реши за всех».
— Потому что я хочу помочь маме, — тихо сказал он. — Она одна, пенсия мизерная.
— А я что? Не одна? Думаешь, мне легко тянуть и тебя, и твои родственные обязательства?
Тишина в комнате потянулась липкой, как варенье, которое давно пора выбросить.
Елена вышла на кухню. Поставила чайник. Села за стол и уставилась на белый холодильник, увешанный магнитами из Сочи и Анапы — тоже подарки Галины Петровны. Как символ того, что у свекрови на всё хватает, кроме ремонта.
Телефон загудел на столе. WhatsApp:
Галина Петровна
Елена, я тут прикинула смету. Если в кухне поменять всё — шкафы, плиту, кафель, столешницу — выйдет 430 тысяч. Мастера уже подобрала. Оплатите напрямую им? Или лучше мне на карту?
Елена рассмеялась. Громко. Саркастично. Соседский кот на балконе напротив вздрогнул и удрал с подоконника.
— Да чтоб ты подавилась своим ремонтом… — прошипела она в пустоту.
Николай зашёл на кухню. С опаской, как человек, который идёт к хищнику с протянутой рукой и куском мяса.
— Лен, давай не будем ругаться. Мама старая женщина. У неё сердце…
— Ой, началось! — Елена резко вскочила. — У всех мам сердце, у всех старость. Но не у всех снохи должны брать ипотеку на чужие ремонты!
— Это не ипотека, — тихо сказал он, — для тебя это вообще копейки.
Елена замерла. Потом рассмеялась уже совсем по-другому — холодно, с отвращением.
— Вот и отлично. Для меня копейки, значит, и для тебя копейки, Коль. Иди продай свой кроссовер и помоги маме. Чего ты ждёшь?
— Ты переходишь границы! — рявкнул Николай. Глаза у него блеснули. Он поднял руку, будто хотел что-то сказать или…
— Ну-ну, подними, — Елена скрестила руки на груди и посмотрела на него снизу вверх. — Давай. Ударь. Может, и за это мама скажет спасибо.
Он сжал кулаки, потом резко разжал их. Шумно выдохнул. Развернулся и вышел из кухни, громко хлопнув дверью спальни.
Елена осталась стоять посреди кухни. Чайник вскипел, запищал и отключился. Запах горелого нагревателя наполнил воздух.
WhatsApp:
Галина Петровна: Елена, не тяните, пожалуйста. Мастера уже ждут предоплату.
Елена удалила сообщение, потом весь чат.
И села на диван.
Глаза жгло, но плакать она не собиралась. Это был только первый раунд.
— Ты это серьёзно? — Елена стояла посреди спальни, держа в руках аккуратно сложенную стопку рубашек Николая. Голос её был тихим, но в нём звенела такая сталь, что даже кошка на кровати спрыгнула и испарилась в коридор. — Ты сейчас сказал «если мама начнёт шантажировать сердцем, то это её право»?
— Лен, ну не выкручивай мои слова, — Николай дернулся к шкафу и выхватил из него пару джинсов. — Она просто переживает, а ты… как всегда…
— Как всегда что? — Елена швырнула рубашки на кровать. Они разлетелись, как голуби на площади, когда на них наорал пьяный мужик. — Что я не хочу быть банком для твоей семьи? Да, как всегда!
Николай молчал. Лицо у него налилось каким-то красным пятнистым цветом — явно не от стыда, скорее от злости.
— Я всё думал, когда это начнётся, — наконец выдавил он. — Ты же всегда такая… расчётливая. На свадьбе уже говорила, что брачный контракт — это «разумно».
— А я что, не права была? — Елена рассмеялась, но глаза её были сухими, как старый бетон на стройке. — Контрактом надо было ещё и твою мамочку обложить. С пунктом: «Денежная помощь предоставляется строго по согласованию сторон и только в пределах разумного».
— Она моя мать, Лена! — рявкнул Николай и шагнул к ней.
— Ну иди! — Елена вскинула руки. — Давай! Докажи мне, что ты не только мамин сынок, но ещё и крутой мужик.
Николай остановился. Задохнулся. Пальцы сжались и тут же разжались. Он резко развернулся и вывалился в коридор.
Громыхнуло. Это он швырнул в стену свой рюкзак.
Елена села на кровать. Дрожал подбородок. Дрожал голос, хотя слова она держала внутри, как бомбу с таймером.
Телефон запищал. WhatsApp:
Галина Петровна
Елена, я вас не узнаю. Вы были таким добрым человеком. Николай сказал, что если я попрошу ещё раз, вы поставите его перед выбором? Это правда?..
Елена сжала телефон так, что пальцы побелели. «Поставлю…» — эхом ударило в голове.
Она встала и пошла к шкафу. Чемодан стоял там же, где всегда — серый, с наклейкой «FRAGILE». Символично.
— Ну что, FRAGILE? — прошептала она и вытащила его на середину комнаты.
Звук застёжки молнии был громким, как выстрел.
— Что ты делаешь? — Николай вернулся. Стоял в дверях, бледный, с бешеными глазами.
— Собираю твои вещи, — спокойно ответила Елена, аккуратно укладывая в чемодан джинсы и рубашки. — Чтобы тебе было удобно помогать своей маме. Не отвлекала же я.
— Ты с ума сошла, что ли?! — Николай подскочил, выхватил из её рук рубашку и швырнул обратно в шкаф. — Это мой дом тоже! Я никуда не уйду!
Елена посмотрела на него с таким презрением, что у Николая, кажется, дрогнули руки.
— Твой? — она шагнула к нему. — А кто его оплатил, напомни? И ремонт? И мебель?
— Ты что, хочешь выставить меня, как кота? — он шагнул ближе. — После всего, что между нами было?
— «Было» — ключевое слово, Коля. — Елена сунула ему в руки несколько рубашек. — Было. А теперь собирай свои вещи и проваливай.
— Ты без меня не справишься, — сипло сказал он. — Ты думаешь, такая сильная?
— Справлюсь. И знаешь почему? — Она подошла к нему почти вплотную. — Потому что я уже живу одна. Годами. Ты есть, но тебя нет. И твоё место — рядом с мамочкой.
— Да пошла ты… — Николай оттолкнул её руку, но с такой силой, что она ударилась локтем о дверной косяк.
— Ай! — вскрикнула Елена. — Ты что, с ума сошёл?!
— Извини, — пробормотал он, уже остынув. — Я… я не хотел…
— Поздно, — отрезала она, потирая локоть. — Чемодан собрал? Вот и катись.
— Лен… — Николай сделал шаг к ней, но она подняла руку.
— Только попробуй. И я вызову полицию.
Он молчал. Потом схватил пару футболок и джинсы, запихнул их в тот самый серый чемодан и закрыл молнию.
В коридоре было слышно, как он швыряет кроссовки в пакет.
Через минуту дверь хлопнула.
В квартире повисла тишина. Елена стояла посреди комнаты и слушала её, как слушают чужой разговор за стеной. Сердце стучало где-то в ушах.
Телефон снова запищал.
Галина Петровна: Я так и знала, что вы его против меня настроили. Вы его забрали, а теперь выгоняете…
Елена удалила чат. И выключила телефон.
На кухне чайник вскипел. Она не слышала его. Она сидела на диване, держась за ушибленный локоть, и чувствовала, что внутри стало пусто. И страшно спокойно.
Телефон орал с утра, как бешеный. Елена в третий раз смахнула вызов: «Галина Петровна».
— Господи, да что вам надо?.. — прошептала она в пустую кухню, глядя на застывший кофе. Лёгкая дрожь в пальцах, но внутри — ровно. Пусто. Как в доме после генеральной уборки.
В дверь позвонили. Раз, другой. Потом раздался знакомый голос:
— Лена! Это я! Открой!
Она не спеша встала, поправила халат. В глазах отражалась стена напротив: белая, чистая, и только на полке — её фотография с Николаем. Он держит её за плечи, а она улыбается. Давно. Фальшиво.
— Что? — открыла дверь и в упор посмотрела на бывшего мужа. Он стоял с красным лицом и в измятой куртке. За его спиной маячила Галина Петровна. В пуховике, с непокрытой головой. Губы поджаты, глаза — как буравчики.
— Лена, я за вещами… и поговорить, — Николай переступил порог. — Мы же взрослые люди. Ну нельзя же вот так…
— Ты прав. Взрослые. И поэтому — коротко и по существу. — Елена скрестила руки на груди. — Ты заберёшь свои шмотки, и всё. Диалог окончен.
— Что значит «окончан»?! — взвизгнула Галина Петровна. — Я тебя предупреждала! Я в суд подам! Ты же его бросила! Он полгода помогал с ремонтом твоей квартиры! Это всё нажито совместно!
Елена рассмеялась. Громко, до слёз. Галина Петровна дёрнулась, как от пощёчины.
— Нажито совместно? Ремонт? Коля с пивом на диване и советы по плитке — это вклад? А я, значит, в декрете не сидела, на трёх работах вкалывала, чтобы ипотеку закрыть?
Николай опустил глаза. Галина Петровна открыла рот для следующей реплики, но Елена вскинула руку:
— Давайте так. Я вызову полицию — и вы расскажете им о «совместном» имуществе. И о том, как вы вдвоём угрожали мне. А потом я встречусь с адвокатом. И вы узнаете, что по закону РФ квартира — МОЯ. Поняли?
— Лена… — Николай шагнул к ней. — Я не хотел, чтобы всё так закончилось…
— Я тоже. — Елена отошла в сторону, показывая на чемоданы в коридоре. — Забирай и иди.
Галина Петровна хотела что-то сказать, но сын схватил чемодан и потащил её к лестнице.
— Она всё равно ещё приползёт! — крикнула свекровь на прощание. — Все такие гордые потом жалеют!
— Нет. — Елена захлопнула дверь. — Не приползу.
Ключ повернулся в замке с таким звуком, будто закрыл не замок, а целую эпоху.
Конец.